Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Доктор – откровенный, честный противник, – сказал Холмс. – Он возбуждает мое любопытство, и я положительно должен, прежде чем расстаться с ним, узнать о нем больше.

– Карета подана к подъезду, – сказал я. – Вот он садится в нее. Я видел, как он, садясь, взглянул на наше окно. Не попытать ли мне счастья на велосипеде?

– Нет-нет, милый Ватсон! При всем моем уважении к вашей природной сообразительности, я не думаю, чтобы вы могли состязаться с почтенным доктором. Мне кажется, что я могу достигнуть нашей цели своим собственным, независимым расследованием. Боюсь, что мне придется вас покинуть, так как появление двух любопытных незнакомцев в сонной провинциальной стороне возбудит больше толков, чем мне это желательно. Вы, без сомнения, найдете, что посмотреть и чем развлечься в этом почтенном городе, и я надеюсь сделать вам до вечера более благоприятный доклад.

Однако же и на этот раз моему другу пришлось разочароваться. Он вернулся к ночи усталый и расстроенный бесплодными поисками.

– Печальный вышел день, Ватсон. Узнав общее направление поездок доктора, я потратил время на осмотр всех сел, расположенных на этой стороне Кембриджа, и на сравнение сведений, полученных от кабатчиков и прочих местных агентов по собиранию новостей. Я был в Честертоне, в Гистоне, в Ватербиче и в Окингтоне, и все мои расследования ни к чему не привели. Ежедневное появление кареты, запряженной парой серых лошадей, вряд ли могло остаться незамеченным в этих сонных ямах. Доктор опять выиграл. Нет ли мне телеграммы?

– Есть, я распечатал ее. Вот она: «Спросите Помпея Джерели Диксона, Тринити-колледж». Я не понимаю ее.

– О, она достаточно ясна. Это от нашего друга Овертона, и она служит ответом на заданный мною вопрос. Я сейчас пошлю записку мистеру Джерели Диксону, и тогда я не сомневаюсь, что нам улыбнется счастье. Кстати, нет ли чего о матче?

– Есть. В местной вечерней газете помещен прекрасный отчет о нем. Выиграл Оксфорд. Описание оканчивается так: «Поражение Голубых должно быть всецело приписано печальному отсутствию международного чемпиона Годфрея Стаунтона, которое чувствовалось во всех перипетиях игры. Недостаток соображения на линии трех четвертей и слабость как в нападении, так и в отражении, более чем нейтрализовали усилия опытной и усердно работавшей команды».

– Итак, предсказания нашего приятеля Овертона оправдались, – сказал Холмс. – Лично я согласен с доктором Армстронгом, и спорт не входит в сферу моих интересов. Сегодня ляжем пораньше, Ватсон, потому что я предвижу назавтра день, полный событий.

На следующее утро, взглянув на Холмса, я ужаснулся, так как он сидел перед камином, держа в руках свой маленький шприц для подкожных инъекций. Этот инструмент связывался в моем уме с единственной слабостью моего друга, и я боялся худшего, когда увидел его с этим инструментом в руках. Он рассмеялся при виде моего отчаяния и положил шприц на стол.

– Нет-нет, дорогой друг, не волнуйтесь. На этот раз шприц не будет орудием зла, а скорее послужит ключом, который откроет нам тайну. На этот шприц я возлагаю все свои надежды. Я только что вернулся с разведывательной экспедиции, и все благоприятно. Позавтракайте хорошенько, Ватсон, потому что сегодня я намерен напасть на след Армстронга, а раз я нападу на него, то не остановлюсь ни для отдыха, ни для еды, пока не доберусь до его норы.

– В таком случае, – сказал я, – лучше нам взять с собой завтрак, потому что он сегодня рано выезжает. Карета уже подана.

– Ничего. Пусть едет. Умен он будет, если проедет так, чтобы я не выследил его. Когда кончите, спуститесь со мною, и я познакомлю вас с сыщиком, который отменный специалист в предстоящем нам деле.

Когда мы спустились, я последовал за Холмсом во двор, где он открыл дверь сарайчика и вывел коротконогую, вислоухую, пегую собаку, нечто вроде коротконогой гончей.

– Позвольте вам представить Помпея, – сказал он. – Помпей – гордость местных охотников. Она не очень быстрая, но надежная собака, когда попадет на след. Ну, Помпей, ты, может быть, и не скороход, а все-таки ходишь, вероятно, слишком быстро для двух средних лет джентльменов из Лондона, поэтому я позволяю себе вольность прицепить этот ремень к твоему ошейнику. Ну, мальчик, вперед, и покажи свое искусство.

Холмс подвел собаку к подъезду дома доктора. Она понюхала, затем с резким визгом бросилась по улице, натягивая ремень в своем стремлении идти быстрее. Через полчаса мы были за городом и шли по проселочной дороге.

– Что вы сделали, Холмс? – спросил я.

– Пустил в ход избитую, почтенную, но подчас полезную выдумку. Я сегодня утром пробрался во двор к доктору и выпустил на заднее колесо полный шприц анисового масла. Гончая собака пойдет по следу анисового масла до бесконечности, и нашему приятелю Армстронгу придется ехать по воде, чтобы сбить Помпея со следа…

Вдруг собака повернула на заросшую травой тропинку. Через полмили тропинка выходила на другую широкую дорогу, и след поворачивал круто направо по направлению к городу, который мы только что покинули. Дорога шла на юг от города в противоположном направлении от того, по которому мы вышли.

– О, хитрый плут!.. Значит, этот объезд доктор сделал исключительно ради нас. Неудивительно после этого, что все мои расследования в тех селах ни к чему не привели. Доктор пошел, конечно, ва-банк, и хотелось бы мне знать причину такого сложного обмана. Это село, направо от нас, должно быть, Термпингтон. А, черт возьми, вот и карета выезжает из-за угла. Живо, Ватсон, живо, не то мы пропали!

Холмс перескочил через калитку в поле, таща за собою упиравшегося Помпея. Едва мы успели скрыться за изгородью, как карета загромыхала мимо нас. Я успел бросить взгляд на доктора Армстронга, сидевшего с согнутыми плечами, с головою, опущенной на руки, в позе истинного отчаяния. По серьезному лицу своего товарища я убедился, что и он видел доктора.

– Боюсь, что наши розыски будут иметь мрачное окончание. Но мы скоро узнаем. Пойдем, Помпей! А, это коттедж в поле!

Не могло быть сомнения в том, что мы достигли цели своего путешествия. Помпей бегал кругом и визжал у ворот, у которых все еще были видны следы колес кареты. Тропинка вела к уединенному коттеджу. Холмс привязал собаку к изгороди, и мы быстро двинулись по тропинке. Друг мой постучался в маленькую деревянную дверь и снова постучался, не получая ответа. А между тем, коттедж не был пуст, так как до нашего слуха донеслись тихие звуки – какой-то гул горя и отчаяния, невыразимо печальный. Холмс был в нерешительности и оглянулся на дорогу, по которой мы только что пришли. По ней ехала карета, и нельзя было не узнать серых лошадей.