Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Если вы предпочитаете публичное объяснение, то оно может рано или поздно иметь место, – сказал он. – Я уже сказал вам, что могу умолчать о том, что другие обязаны будут предать гласности, и, право, вы поступите разумнее, если доверитесь мне.

– Я ничего не знаю.

– Имели вы известия от мистера Стаунтона из Лондона?

– Конечно, нет.

– Ах! Опять эта почтовая контора! – вздохнул Холмс. – Крайне нужная телеграмма была послана вам вчера Годфреем Стаунтоном из Лондона в шесть часов пятнадцать минут вечера, телеграмма, имеющая несомненно связь с его исчезновением, а между тем, вы не получили ее. Это возмутительно! Я обязательно пойду в здешнюю контору и подам жалобу.

Доктор Лесли Армстронг выскочил из-за стола, и его темное лицо побагровело от бешенства.

– Я прошу вас выйти из моего дома, сэр, – сказал он. – Вы можете сказать нанявшему вас лорду Маунт-Джемсу, что я не желаю иметь никакого дела ни с ним, ни с его агентами. Нет, сэр, ни слова больше! – он яростно позвонил. – Джон, покажите этим господам дверь.

Торжественный дворецкий строго указал нам на дверь, и мы очутились на улице. Холмс расхохотался.

– Доктор Лесли Армстронг – человек, без сомнения, энергичный и с характером, – сказал он. – Я не видывал человека, который, если бы он обратил свои таланты в известную сторону, мог бы удачнее заполнить пустое место, оставленное знаменитым Мориарти. А теперь, мой бедный Ватсон, мы выброшены одинокими на улицу этого негостеприимного города, который мы не можем покинуть, не оставив своего дела. Эта маленькая гостиница напротив дома Армстронга замечательно подходит для нас. Пока вы наймете комнату, выходящую на улицу, и купите все необходимое для ночи, я успею собрать кое-какие сведения.

Однако на собирание этих сведений понадобилось больше времени, чем полагал Холмс, так как он вернулся в гостиницу только в девять часов. Он был бледен и удручен, покрыт пылью и истощен усталостью и голодом. На столе был приготовлен холодный ужин, и когда Холмс поел и закурил трубку, то был готов смотреть на дело с полу комической и вполне философской точки зрения, столь свойственной ему в тех случаях, когда дела шли вкривь и вкось. Перед подъездом докторского дома стояла освещенная газовым фонарем карета, запряженная парой серых лошадей.

– Ее не было в течение трех часов, – сказал Холмс, – она выехала в половине седьмого и вот теперь только вернулась. Это дает по расчетам путь в десять-двенадцать миль, и доктор совершает его ежедневно, а иногда и два раза в день.

– Вещь очень обыкновенная для практикующего врача.

– В том-то и дело, что Армстронг, в сущности, не практикующий врач. Он профессор и консультант, и не дорожит практикой, которая отвлекает его от научных работ. Почему же он совершает эти длинные путешествия, которые должны чрезвычайно утомлять его? И кого он посещает?

– Его кучер…

– Милый Ватсон, можете ли вы сомневаться в том, что я, прежде всего, обратился к нему? Не знаю, благодаря ли собственной своей извращенности, или побуждению со стороны своего хозяина, но он имел жестокость спустить на меня собаку. Ни человеку, ни собаке не понравилась моя палка, и дело не удалось. После этого отношения сделались натянутыми, и не могло быть и речи о дальнейших расспросах. Все, что мне известно, я узнал от дружественно расположенного местного жителя во дворе нашей гостиницы. Он рассказал мне о привычках доктора и его ежедневных поездках.

– Разве вы не могли последовать за каретой?

– Превосходно, Ватсон! Вы сегодня гениальны! Эта мысль пришла мне в голову. Вы, может быть, заметили, что рядом с нашей гостиницей есть магазин велосипедов. Я бросился в него, взял напрокат велосипед, и мне удалось выехать, пока карета еще не скрылась из виду. Я быстро догнал ее и, держась на почтительном расстоянии, ориентировался по ее фонарям, пока мы не выехали из города. Мы прекрасно совершали свой путь по проселочной дороге, как вдруг случился досадный инцидент. Карета остановилась, доктор вышел из нее, быстро вернулся к тому месту, где и я тоже остановился, и сказал мне саркастическим тоном, что он боится за узость дороги, но надеется, что его карета не помешает проехать моему велосипеду. Ничто не могло быть восхитительнее его манер при этом. Я тотчас опередил карету и, держась большой дороги, проехал несколько миль, а затем остановился в удобном месте, чтобы посмотреть, не проедет ли мимо карета. Но ее и след простыл. Для меня стало ясно, что она свернула на одну из многих боковых дорог, которые я заметил. Я вернулся, но опять-таки не увидел никакого следа кареты, а теперь, как вы видите, она вернулась после меня. Я, конечно, вначале не имел особенной причины видеть связь между этими поездками с исчезновением Годфрея Стаунтона. Я только склонен был расследовать их на том общем основании, что все, касающееся доктора Армстронга, в настоящее время нам интересно. Но теперь, когда я вижу, что он так зорко следил за тем, чтобы его не преследовали во время этих поездок, дело кажется мне более важным, и я не успокоюсь, пока не выясню его.

– Мы можем выследить его завтра.

– Можем ли? Это не так легко, как вы думаете. Вы не знакомы с окрестностями Кембриджа? Местность не способствует тому, чтобы скрываться. Все пространство, по которому я проехал сегодня вечером, так же плоско и голо, как моя ладонь, и человек, за которым мы следим, не дурак, как он это ясно доказал сегодня. Я телеграфировал Овертону, чтобы он извещал нас по адресу этой гостиницы обо всем, что может произойти нового в Лондоне, а пока мы можем только сосредоточить свое внимание на докторе Армстронге, имя которого любезная молодая телеграфистка дозволила мне прочитать на копии срочной депеши Стаунтона. Он знает, где молодой человек находится, – в этом я готов поклясться. А если он знает, то наша будет вина, если и мы этого не узнаем. Надо признаться, что теперь он превзошел нас. А, как вам хорошо известно, Ватсон, не в моих привычках бросать игру в таком положении.

Однако и на следующий день мы были не ближе к разгадке тайны. После завтрака подали записку, которую Холмс с улыбкой протянул мне. Она гласила:

«Сэр, уверяю вас, что вы теряете время, преследуя меня. В задке моей кареты есть окно, как вы могли заметить вчера, и если вы желаете совершить прогулку в двадцать миль только для того, чтобы вернуться на то место, с которого выехали, то вам стоит последовать за мной. А пока могу вам сообщить, что никакое шпионство за мной не может никоим образом помочь мистеру Годфрею Стаунтону, и я убежден в том, что лучшая услуга, какую вы можете оказать этому джентльмену, заключается в том, чтобы вернуться в Лондон и доложить нанявшему вас, что вы не в состоянии напасть на его след. В Кембридже вы, несомненно, даром потратите время.