Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– А верный волкодав, без сомнения, не одобряет его финансовых предприятий? – добавил Холмс, с усмешкой. – Нет-нет, Ватсон, дело гораздо сложнее, чем вы думаете. Я могу пока только подозревать…

Что именно подозревал Шерлок Холмс, так и осталось невыясненным, потому что в этот момент открылась дверь, и на пороге появилась молодая дама. При виде ее, Беннет вскочил и бросился к ней с протянутыми руками.

– Эдит, дорогая моя! Надеюсь, ничего не случилось?

– Я чувствовала, что мне нужно быть с тобою. О, Джек! Я была так напугана! Так ужасно оставаться дома одной!

– Мистер Холмс, это та молодая дама, о которой я вам говорил, моя невеста.

– Мы сами уже пришли к этому заключению. Не правда ли, Ватсон? – заметил Холмс, улыбаясь. – Я полагаю, мисс Пресбэри, что вы имеете новые данные по нашему делу, которые вы бы хотели нам сообщить.

Наша гостья, красивая, светловолосая девушка, характерный тип англичанки, присела в кресло рядом со своим женихом и обратилась к Холмсу с милой ответной улыбкой:

– Я была почти уверена, что найду мистера Беннета здесь, когда не застала его в гостинице. Конечно, он мне и раньше говорил, что предполагает посоветоваться с вами. Впрочем… О, мистер Холмс, неужели ничего нельзя сделать для моего бедного отца?

– Я имею надежду, мисс Пресбэри, но дело еще неясно. Быть может, то, что вы нам сообщите, прольет некоторый свет.

– Это случилось прошлою ночью, мистер Холмс. Весь день он был в очень странном настроении. Я уверена, что временами он не вполне сознает свои поступки, живет точно во сне. Вчера был именно такой день. Это не был мой отец, к которому я привыкла. Его внешняя оболочка осталась, но, все-таки, это был не он…

– Расскажите же, что случилось, – прервал ее Холмс.

– Ночью меня разбудил отчаянный лай нашей собаки. Бедный Рой, он теперь посажен на цепь у конюшни. Должна вам сказать, что я всегда закрываю на ключ дверь моей комнаты, когда ложусь спать. Это потому, что мы все чувствуем страх какой-то неведомой опасности. Джек – мистер Беннет – может вам это подтвердить. Моя комната находится во втором этаже. Случилось так, что штора на моем окне не была опущена, а луна ярко светила в эту ночь. Пока я лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к яростному лаю собаки, я вдруг увидела лицо моего отца, заглянувшее в мое окно. Мистер Холмс, я чуть не умерла от неожиданности и ужаса! Там оно было, прижатое к стеклу, с уставившимися на меня глазами, а рука была поднята кверху, как будто для того, чтобы открыть окно. Если бы окно, действительно, открылось, я думаю, я бы сошла с ума. Это не было галлюцинацией, мистер Холмс. Я была в полном сознании, уверяю вас. Могу сказать, что это продолжалось полминуты или около того. Я лежала, точно парализованная, и смотрела на него. Затем лицоо исчезло, но я не могла решиться встать и подойти к окну. Так и пролежала до самого утра, дрожа, как в лихорадке. За завтраком отец был очень сух и резок со мною, но ничем не обмолвился о ночном приключении. Я, конечно, промолчала, а потом сказала ему, что еду в город. И вот я здесь.

Рассказ мисс Пресбэри, видимо, произвел впечатление на Холмса.

– Вы говорите, что ваша комната находится во втором этаже. Разве у вас есть лестница со стороны сада?

– Нет, мистер Холмс. В этом-то и заключается странность. Совершенно невероятно, каким образом можно было пробраться к окну. И, тем не менее, он был там.

– Четвертого сентября, – задумчиво сказал Холмс. – Это, конечно, восполняет пробел.

Молодая девушка, в свою очередь, взглянула на него с удивлением, а Беннет заметил:

– Вот уже второй раз, мистер Холмс, как вы почему-то подчеркиваете это число. Имеет ли это какое-нибудь отношение к делу?

– Возможно, очень возможно, я еще не имею полной картины.

– Быть может, вы предполагаете какую-нибудь связь между его нездоровьем и фазами луны?

– Нет, уверяю вас. У меня были совершенно иные соображения. Не можете ли вы оставить мне вашу записную книжку? Я отмечу себе все даты. Теперь, Ватсон, я думаю, план наших действий достаточно выяснился. Мисс Пресбэри сообщила нам – я вполне полагаюсь на ее наблюдательность, – что ее отец плохо или даже совсем ничего не помнит о том, что случается с ним в некоторые дни. Таким образом, мы сможем посетить его, под предлогом, что такого-то числа он якобы вызвал нас по неизвестному нам делу. Он может объяснить это себе одним из таких пробелов в собственной памяти. Благодаря этому мы будем иметь возможность вступить с ним в непосредственное общение, что очень важно для начала кампании.

– План великолепен, – заметил Беннет. – Но я вас должен предупредить, что профессор временами бывает очень вспыльчив и неистов.

Холмс только улыбнулся.

– Есть основание, почему мы должны сделать это безотлагательно, очень существенное основание, если только мои предположения верны. Завтра же, мистер Беннет, вы увидите нас в Кэмфорде. Там, насколько я помню, есть одна гостиница, довольно приличная. Я думаю, Ватсон, что нам придется за эти несколько дней побывать и в менее приятных местах.

В понедельник утром мы были уже на пути к знаменитому университетскому городку. Для Холмса, который, вообще, был легок на подъем, это не представило никаких затруднений, но зато мне стоило больших хлопот, так как моя практика в это время была довольно значительной. Холмс ни одним словом не обмолвился о деле, пока мы, наконец, не очутились в допотопной гостинице, о которой он упоминал раньше.

– Я думаю, Ватсон, что нам лучше всего застать профессора перед самым завтраком, во время дневного перерыва между его лекциями.

– Чем же мы объясним наше посещение?

Холмс заглянул в записную книжку.

– Один из периодов его странного поведения относится к двадцать шестому августа. Мы будем исходить из допущения, что он в это время не вполне отдает себе отчет в своих поступках, поэтому, я думаю, вряд ли решится прямо отрицать наше утверждение. Хватит ли только у вас нахальства?

– Попробуем, – ответил я с невольной улыбкой.

– Великолепно, Ватсон! Попробуем – девиз нашей фирмы. Теперь остается только, чтобы кто-нибудь из дружественных туземцев показал нам дорогу.

Скоро мы нашли нужного нам человека, восседавшего на козлах отличного экипажа, и покатили по пустынным улицам городка мимо ряда старинных колледжей. Наконец, свернув в тенистую аллею, остановились у подъезда прелестного дома, окруженного лужайками и покрытого вьющимися растениями. По всему было видно, что профессор Пресбэри пользовался хорошим достатком и даже не отказывал себе в роскоши.