Кэй Стрэхен - Следы

Она тихо вышла из комнаты оставила меня одного. А я сидел и пытался думать.

Она сказала: «Поймать меня в ловушку». Что это такое, Джуди? Ты понимаешь, о чем она? Крис, как ищейка, очень много внимания заострял на мотивах. Если тетушка Грасия желала убедиться, что отец достигнет этой высшей степени блаженства — видишь? — до того, как он успел бы отступиться от веры. Мотив для тетушки Грасии. Кому бы еще об этом думать, кроме как не самой тетушке Грасии?

Не странное ли утверждение? Как только мы начинаем думать, что она почти сумасшедшая, она обходит нас всех и представляется гораздо более трезвомыслящей, чем все мы. Только совершенно трезвый разум мог так меня подловить: «Что ты пытаешься сделать? Поймать меня в ловушку?» — за долю секунды.

Хотя ты знаешь, Джуди, все это чепуха. Кажется, что мы с этим возимся почти так же, как Крис. Пытаемся схватиться за несуществующие улики, создать из воздуха то, что Крис называет «доказательствами».

Голос тетушки Грасии был первым, что мы с Люси услышали той ночью; мы слушали, как она снова и снова звала дедушку из-за своей запертой двери. Тетушка Грасия прожила долгие годы с единственной целью достигнуть того самого невероятного блаженства. Пожертвовала ли бы она ей ради отца? Нет. Если бы она была виновна, стала бы она просто вот так раскрывать мне свой мотив? Нет. Все это, пойми, — сплошные «доказательства» Криса. Мое доказательство в том, что я знаю тетушку Грасию. И знаю ее всю свою жизнь. Она Квилтер — дочь дедушки и сестра отца. Это для меня достаточные доказательства.

Твой любящий брат,

12 октября 1900, вечер пятницы

Дорогая Джуди,

Весь день мы провели в Квилтервилле на коронерском расследовании. Прошло все совсем плохо. Еще хуже, чем я ожидал. Хэнк Бакермен держался достойно. Там еще был парниша из адвокатской конторы, пытался выделываться — сделать себе имя; одному Богу известно, чего он добивался, но ему удалось только изрядно нас достать. Его зовут Бенджамин Топсон. Всех пытался прижать.

Присяжными были Джон Скроп, Рой Уландер, Джордж Хоундрел, Пит Гаррет и пара шведов, только что купивших у Джима Мюртейна конюшню, что стоит вниз по реке. Держу пари, это шведы так надолго задержали присяжных. Два часа десять минут, Джуди, мы просто ходили кругами и ждали их вердикта: «Скончался в ночь восьмого октября в результате огнестрельного ранения неизвестным лицом или лицами».

Пока мы ждали, никто из нас так не говорил. И никто из нас до сих пор так не сказал. Но я знаю, чего я боялся и чего боялись остальные: вердикта против меня или против Ирен и Криса. Именно это они бы нам и озвучили, Джуд, точно тебе говорю, если бы не тетушка Грасия. Но об этом я расскажу тебе позже. Сейчас ранний вечер. У меня есть целая ночь, чтобы писать. Я хочу тебе все рассказать так, как есть на самом деле, от начала и до конца.

Мне никогда до этого не доводилось бывать в зале суда, и я знаю, что ты тоже там никогда не была. Это грязная, темная дыра со слишком высокими окнами и чересчур низкими потолками. Все окна были заперты, а в центре зала ярко пылала раскаленная докрасна печка, растапливаемая углем; стояла и пожирала весь воздух.

Хэнк был похож на добродушного орла, сидящего за столом, за которым обычно восседает судья во время заседаний. Этот умник Топсон вместе с Бруно Уордом — портлендским адвокатом, у которого отец с доктором Джо консультировались, когда умер мистер Уайт, — и Метти Блейн сидели за длинным столом под и перед столом Хэнка (Метти записывала все, что происходило). Мы, Квилтеры, сидели все вместе в стороне на передних сидениях. Остальной зал был в основном набит каким-то сбродом. Пока я сидел на кресле свидетеля, у меня была возможность осмотреть аудиторию. Мне было приятно видеть, что у многих наших знакомых оказалось достаточно развитое чувство вкуса и такта, чтобы там не присутствовать. Никто из Бекеров не пришел. Крис сказал, что пришли Тод Элдон с женой, но я их не увидел. Бингхэмов тоже не было. Но четверть зала была занята семейством Данлаперов.

Доктор Джо первый вышел давать показания. Смерть была вызвана внутригрудным кровотечением, спровоцированным пулевым ранением в грудную клетку. Пуля прошла через левую сторону груди между пятым и шестым ребрами, пронзила перикард, не повредив сердце, пересекла легкое и застряла возле левой лопатки (после заседания я попросил доктора Джо все это повторить).

Топсон спросил:

— Какая-либо возможность суицида, доктор Эльм?

Доктор Джо сказал, что никакой. Отсутствие оружия доказало невозможность самоубийства. Это также подтвердило отсутствие пороха; выстрел был совершен с расстояния в несколько футов.

Топсон спросил доктора Джо, известен ли ему тип оружия, из которого был произведен выстрел. Доктор Джо ответил, что извлек из тела пулю. Это была кольтская пуля 38 калибра.

Топсон сказал:

— Вы были в доме в момент убийства, доктор Эльм? Были одним из первых, кто обнаружил тело?

— Нет, — ответил доктор Джо.

— Получается, что ваше заявление насчет отсутствия оружия возле кровати, подкреплено лишь слухами?

Доктор Джо сказал:

— Даже если бы у Дика нашли в руке пистолет, то отсутствие пороха, положение пули и общая картина произошедшего прямо говорят о том, что он не мог застрелиться, — если это то, к чему вы клоните.

Топсон сказал, что закончил со свидетелем. Хэнк освободил доктора Джо и вызвал Ирен.

Далее вся процедура заключалась в вызове свидетелей, их клятве говорить только правду, просьбе назвать полное имя, адрес проживания, в каких отношениях были с жертвой и все такое прочее, а затем Хэнк произносил фразу: «Расскажите присяжным все, что вам известно о выстреле».

Ирен выглядела нежной и милой и совсем не вписывалась в эту грязную дыру.

Она прямо рассказала свою историю, слово-в-слово как рассказывала ее нам дома. Кроме того момента, когда она обнаружила, что дверь Криса заперта — она сказала, что подумала, что он над ней подшутил. Она опустила их ссору — тоже молодец — и ту часть, где она выплакала себя до сна.

Топсон подвел к вопросу:

— У вашего мужа есть привычка запирать вас снаружи спальни ночью, в качестве шутки?

Ирен сказала:

— Нет.

— Сколько раз он запирал вас снаружи?

— Никогда не запирал.

— Тогда что навело вас на мысль, что это была шутка? Ирен ответила:

— Это не могло быть ничем другим.

— В итоге это оказалось вовсе не шуткой, не так ли?

— Да. А так же оказалось, что это не мой муж запер дверь.

— Вам не пришло в голову постучать в собственную дверь, чтобы узнать, почему ваш муж… мм… над вами шутит?

— Я не хотела будить остальных.

— Очень тактично. Думаете, что легкий стук изящной рукой в собственную дверь потревожил и разбудил бы всю семью?