Найо Марш - Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца! [сборник: 15, 6]

– Замечательно. А вас, мистер Фокс?

– Спасибо, ваша милость, для меня ваше приглашение – высочайшая честь. Здесь удивительно приятно. На редкость располагающая обстановка. Я чувствовал себя как дома.

Аллейн взял его за локоть.

– Видите, мадам, – сказал он матери, – в Ярде умеют воспитывать льстецов.

– Не груби, Родерик. До свидания, мои милые.

Когда автомобиль въехал в Челси, Аллейн развернул карту и начал указывать шоферу дорогу. Наконец они очутились в довольно приятном тупичке возле Смит-стрит.

– Вот и Бэчелорз-гарден, – сказал Аллейн. – А вон и дом номер четыре. Можете высадить, Френч. Если через пять минут я не выйду, отвезите мистера Фокса в Скотленд-Ярд и потом мистера Батгейта в редакцию. Пока, Батгейт. Фокс, мы с вами встретимся в Ярде ближе к полудню.

Он выбрался из машины и быстро зашагал к дому номер четыре. Остановившись у входной двери, он изучил таблички с именами жильцов. Мисс Бобби О’Доуни жила на третьем этаже. Поднявшись, он столкнулся на лестничной клетке с уборщицей, державшей в руках швабру с омерзительно грязной тряпкой. Аллейну тряпка напомнила дохлую крысу.

– Доброе утро, – поздоровался он. – Не знаете, мисс О’Доуни дома?

– Дома, – нелюбезно буркнула уборщица, выкручивая шею крысе. – Небось дрыхнет без задних ног!

– Спасибо, – поблагодарил Аллейн и негромко постучал в дверь, чувствуя спиной, как уборщица пожирает его глазами. За дверью зашлепали босые ноги и заспанный голос промычал:

– Да, кто там?

– Могу я поговорить с мисс О’Доуни? – спросил Аллейн. – У меня для нее важные новости.

– Для меня? – В голосе прозвучали изумленные нотки. – Одну минутку.

Аллейн терпеливо ждал. Уборщица утопила дохлую крысу в ведре с отвратительной бурой жижей, потом вытащила ее и теперь старательно возила несчастной крысой по верхней ступеньке. Тем временем дверь приоткрылась на несколько дюймов, а в образовавшуюся щель вылезли бигуди, под которыми пряталась вполне симпатичная мордашка.

– Ой! – пропищала мордашка. – Извините, я думала…

– Простите, что тревожу вас в такую рань, – сказал Аллейн, – но я буду весьма признателен, если вы позволите мне войти.

– Я не собираюсь ничего покупать, – нахмурилась мисс О’Доуни.

– А я – продавать, – улыбнулся Аллейн.

– Извините, но вы же понимаете: в наше время всякий прохвост так и норовит всучить тебе какую-нибудь дрянь – от пылесоса до чулок.

– Я к вам по поводу Сони Глюк, – сказал Аллейн.

– Сони? Вы ее дружбан, что ли? Так бы сразу и сказали. Айн момент – я оденусь. Извините за задержку, но правое крыло моего замка закрыто из-за нашествия призраков, а все остальное лежит в развалинах.

– Ничего, у нас впереди целое утро, – улыбнулся Аллейн.

– Угу. Расскажите себе пока пару свежих анекдотов.

Дверь захлопнулась. Аллейн закурил. Уборщица, виляя задом, спускалась по лестнице. Словно большая жаба, подумал Аллейн.

– Холодно сегодня, – вдруг проквакала она.

Аллейн не стал спорить.

– Да, довольно прохладно.

– Вы тоже театралец?

– Нет, не совсем. У меня занятие попроще.

– Путешественник, может?

– Нет, совсем нет.

Уборщица пустилась в пространные рассуждения: мало того что она тоже не театралица, она «всю свою дурацкую жизнь прослужила за шматок хлеба, а никакая сволочь даже спасиба не сказала».

Аллейн уныло кивал, рассеянно озираясь по сторонам.

Мисс О’Доуни начала посвистывать за дверью. В следующий миг дверь распахнулась.

– Заходите, дорогуша, – весело прощебетала девушка.

Аллейн вошел. Спальня, одновременно служившая гостиной, выглядела так, будто уборку в ней производили секунд десять: небрежно застланная постель, сваленные в кучу вещи. Дверцы серванта распирались изнутри, словно готовые лопнуть, ящики торчали наперекосяк, подушки дивана кичливо взгорбились, из-под кровати выглядывал уголок наспех задвинутого ногой чемодана. Сама же мисс О’Доуни, к вящему удивлению Аллейна, была свежа, как утренняя роза. Впрочем, ей не привыкать быстро гримироваться, подумал Аллейн.

– Присаживайтесь, – пригласила она. – Чувствуйте себя как дома. У меня, конечно, не Букингемский дворец, но на мое жалованье особо не разгуляешься. Вы видели наше шоу?

– Нет еще, – покачал головой Аллейн.

– В последнем акте мне даже выделили три строчки, – похвасталась Бобби. – И мало того – удостоили поцелуя самого мистера Генри Молино. От него, правда, на милю разит виски и луком, но начинающей актрисе грех жаловаться. А как у вас делишки, старина?

– Не блестяще, – ответил Аллейн в той же легкомысленной манере.

– Ничего, держите хвост морковкой – все ведь там будем, – подбодрила его Бобби. – Я бы глотнула кофейку. Вы не откажетесь?

– Буду рад, – кивнул Аллейн.

Девушка зажгла газ и захлопотала над кофейником.

– Кстати, вы ведь еще даже не назвались.

– Меня зовут Родерик Аллейн. Боюсь, что…

– Родерик Аллейн! – пропела Бобби. – Очень мило. Вы не бизнесмен?

– Нет, я…

– Извините за нахальство, но вы смахиваете на выпускника Итона или Оксфорда, не то что остальные дружбаны Сони. Может, вы художник?

– Нет. Я – полицейский.

– Ха-ха, Роди! Я верно поняла – в этом месте положено смеяться?

– Я не шучу.

– Полицейский? Где же ваша дубинка? Шлем? Квадратный подбородок? Нет, Роди, хватит заливать. Кто вы такой?

– Мисс О’Доуни, я служу в Скотленд-Ярде.

Она нахмурилась:

– Слушайте, что-нибудь случилось?

– Вы и впрямь были очень дружны с мисс Глюк? – спросил Аллейн.

– «Были»? – почти взвизгнула Бобби. – Слушайте, в чем дело? Что-нибудь случилось с Соней?

– Боюсь, что да, – вздохнул Аллейн.

– О боже! Она не… – Девушка судорожно сглотнула и осеклась.

– Да.

Кофейник зашипел. Бобби машинально повернула ручку и выключила газ. Даже под слоем макияжа было видно, как побелела ее хорошенькая мордашка.

– Что она натворила? – глухо спросила девушка.

– Она – ничего. Впрочем, я понимаю, о чем вы спросили. Она ведь была беременна.

– Да. Я знаю. Так… что же все-таки случилось?

Аллейн рассказал, мягко и тактично. Бобби разлила кофе по чашечкам. Ее огорчение было настолько искренним, что Аллейн проникся к ней сочувствием.

– Я просто не в силах в это поверить, – сказала она. – Убийство. Господи, даже представить немыслимо. Ведь еще в субботу мы сидели здесь вдвоем и болтали обо всем на свете.

– Вы очень дружили?

– Да. То есть не настолько, конечно, как с Моди Левайн или Долорес Дюваль, моими закадычными подружками, но – вполне. Вот ваш кофе. Сахар берите сами. Господи, просто в голове не укладывается. Убили!

Бобби помешала ложечкой сахар и уставилась на Аллейна. Глаза ее затуманились слезами. Вдруг, выхватив ложечку, она ткнула ею в сторону Аллейна, едва не выбив ему глаз.