Артур Дойль - Знак четырех. Записки о Шерлоке Холмсе

– Но что он может сделать?

– А что бы на его месте сделал я?

– Что бы вы сделали?

– Я бы заказал дополнительный поезд.

– Но все равно опоздали бы.

– Ни в коем случае. Наш поезд останавливается в Кентербери, и кроме того паром всегда опаздывает как минимум на четверть часа. Там Мориарти нас догонит.

– Можно подумать, что это мы – преступники. Да пусть его там же и арестуют.

– Это свело бы на нет все мои усилия в течение трех месяцев. Мы бы поймали крупную рыбу, но мелкая рыбешка выскользнула бы из сетей. В понедельник мы возьмем их всех. Нет, об аресте не может быть и речи.

– Что же делать?

– Сойдем в Кентербери.

– А потом?

– А потом прокатимся в Ньюхейвен, и оттуда – в Дьеп. Мориарти поступит так же, как поступил бы я. Он приедет в Париж, найдет наш багаж и прождет два дня на вокзале. Мы же тем временем купим пару саквояжей и, поддерживая производителей и торговлю тех стран, через которые будем проезжать, совершим увлекательнейшее путешествие в Швейцарию, заглянув по дороге в Люксембург и Базель.

Итак, мы высадились в Кентербери, до поезда в Ньюхейвен оставался час.

Я все еще с тоской провожал взглядом уносящийся вдаль багажный вагон, в котором лежал чемодан со всем моим гардеробом, когда Холмс дернул меня за рукав.

– Уже! Смотрите, – сказал он.

Вдалеке из глубины густых кентских лесов поднималась тонкая струйка дыма. Через минуту из-за деревьев показался поезд, состоящий из паровоза и всего одного вагона. Он на всех парах приближался к станции. Мы едва успели укрыться за кучей чемоданов и дорожных сумок, когда он с грохотом и лязгом пронесся мимо, обдав наши лица горячим воздухом.

– Это он, – сказал Холмс, провожая взглядом подскакивающий и покачивающийся на рельсах вагон. – Выходит, интеллект нашего друга все-таки не безграничен. Если бы он просчитал то, что просчитал я, и стал бы действовать соответственно, это был бы по-настоящему мастерский ход.

– А что бы он сделал, если бы перехватил нас?

– Нет ни малейшего сомнения, что он попытался бы меня убить. Однако в этой игре шансы на победу имеют оба противника. Сейчас меня больше занимает другой вопрос: будем ли мы завтракать здесь или поголодаем до Ньюхейвена?

К вечеру мы уже были в Брюсселе, где остановились на два дня, после чего продолжили путешествие и направились в Страсбург. В понедельник утром Холмс отправил телеграмму в лондонское управление полиции, и вечером в гостинице нас уже ждал ответ. Мой друг нетерпеливо вскрыл конверт и, пробежав послание глазами, выругался и швырнул его в камин.

– Мне нужно было это предвидеть! – простонал Холмс. – Они его упустили!

– Мориарти?

– Взяли всю банду, кроме него. Он обвел их вокруг пальца. Конечно, после того, как я уехал из страны, никто уже не мог с ним совладать. Но я-то полагал, что загнал зверя в ловушку и полиции осталось только захлопнуть крышку. Вам, пожалуй, лучше вернуться в Лондон, Ватсон.

– Почему?

– Потому что теперь я – опасный спутник. В Лондоне вам бояться нечего, он туда не сунется, это для него слишком опасно. Если я правильно понимаю этого человека, всю свою энергию он теперь направит на то, чтобы отомстить мне. Во время нашей короткой встречи Мориарти сказал это открытым текстом, и, я думаю, не шутил. Да, Ватсон, прислушайтесь к моему совету, возвращайтесь к своим больным.

Но для старого соратника и друга последовать такому совету, разумеется, было неприемлемо. Мы полчаса просидели в sale-а-manger [116]страсбургской гостиницы, обсуждая этот вопрос, потом решили продолжить наше путешествие и уже вечером подъезжали к Женеве.

Мы провели чудесную неделю, поднимаясь вдоль берегов Роны, потом у Лейка свернули на все еще укрытый снегом перевал Жемми и через Интерлакен вышли к деревушке Мейринген. Это было чудесное путешествие. Внизу у подножия скал все было покрыто нежной весенней зеленью, а над нашими головами высились пики в шапках ослепительно белого снега. Но я видел, что Холмс ни на секунду не забывал о грозившей ему опасности. Где бы мы ни находились, в милых альпийских деревушках или на безлюдных горных тропах, я замечал, как внимательно он наблюдает за тем, что происходит вокруг, как пристально всматривается в каждое лицо. Он был уверен, что, как бы далеко мы ни зашли в наших странствиях, нам не удастся отделаться от опасности, следовавшей за нами по пятам.

Помню, однажды, во время перехода через Жемми, когда мы шли по берегу угрюмого Даубена, огромный валун, свисавший со скалы по правую руку от нас, вдруг сорвался и с грохотом покатился в озеро прямо за нашими спинами. Холмс тут же вскарабкался наверх и, стоя на высоком утесе, стал крутить головой во все стороны. Напрасно наш проводник уверял его, что весной в этих местах часто случаются обвалы. Мой друг ничего не сказал, лишь улыбнулся с видом человека, который получил подтверждение своим мыслям.

Но, что ни говори, Холмс не терял присутствия духа. Напротив, не помню, чтобы я когда-нибудь видел его в таком приподнятом настроении. Он снова и снова повторял, что, если удастся избавить общество от профессора Мориарти, он с удовольствием отойдет от дел.

– Знаете что, Ватсон, я даже не побоюсь сказать, что прожил жизнь не напрасно, – как-то заметил Холмс. – Если сегодня мне суждено будет покинуть этот мир, я встречу свой конец с высоко поднятой головой. Я сделал воздух Лондона чище. Через мои руки прошло больше тысячи дел, и я с гордостью могу утверждать, что ни разу не использовал данные мне силы во зло. Правда, в последнее время меня больше привлекают загадки природы, чем мелочные тайны, которые порождает наше насквозь фальшивое общество. Ватсон, ваши записки будут закончены в тот день, когда я поймаю или уничтожу самого опасного и умного преступника Европы.

Рассказ мой близится к концу, я буду краток, но постараюсь не упустить ни одной детали. О том, что произошло, мне больно вспоминать, но я понимаю, что не имею права обойти молчанием последующие события.

Третьего мая мы достигли деревушки Мейринген, где остановились в гостинице «Энглишер Хоф», которую в то время держал Петер Штайлер-старший. Наш хозяин оказался человеком образованным; проработав три года официантом в лондонском отеле «Гроувнор», он в совершенстве овладел английским языком. По его совету днем четвертого мая мы вышли из гостиницы, чтобы перейти через горы и заночевать в деревушке Розенлау. Хозяин гостиницы настоятельно рекомендовал нам по дороге полюбоваться Райхенбахским водопадом, который находится прямо возле горной тропы, примерно на полпути к вершине.

Это воистину страшное место. Бурный горный поток, наполненный водами талых снегов, низвергается в бездонную пропасть, над которой, как дым над горящим домом, вздымается плотная туча брызг. Узкая шахта, куда с грохотом летит река, представляет собой непостижимой глубины расщелину с угольно-черными блестящими стенами, которая, переполняясь, с грохотом выбрасывает воду. Река, попадая на острые камни, несется дальше клокочущим потоком. Зеленая вода, с ревом несущаяся вниз с огромной высоты, и плотное облако мелких брызг, с шипением поднимающееся вверх, создают невероятный шум. Мы подошли к самому краю и стали всматриваться вниз, туда где на неимоверной глубине течение реки разбивалось о черные камни, и прислушиваться к поднимающемуся вместе с водяной пылью со дна пропасти гулу, который чем-то напоминает человеческий крик.