Марджери Аллингем - Черные перья. Работа для гробовщика [сборник]

Йео повернулся и оглядел сержанта, словно перед ним оказалось любимое домашнее животное, которое внезапно обрело дар речи.

– Гиосцин все время находился там? Где именно?

– В угловом буфете, что стоит в кабинете управляющего, сэр. Так же, где хранился графин с хересом, стаканы и множество других предметов.

– Гиосцин?

– Так точно, сэр. Конгрив определенно говорит об этом. А когда он оттуда пропал, они с сестрой прочитали об этом веществе в медицинской энциклопедии и вспомнили симптомы болезни мисс Рут, о которых сестре сообщил Капитан.

Ошеломленное молчание, последовавшее за его словами, заставило Дайса дать дополнительные пояснения:

– Конгрив проработал в банке всю свою жизнь. Он служил еще отцу арестованного нами банкира. И старый джентльмен всегда имел под рукой гиосцин в запечатанной сургучом бутылочке. За ним водилась такая странность: он показывал пузырек с надписью «Ядовито» своим гостям.

– Действительно странно, – кивнул Кэмпион. – С какой же целью он это делал?

Сержант снова откашлялся. Его обычно тусклые глаза продолжали светиться от возбуждения.

– Он хотел поразить их воображение редкостной вещью. Показать, что и у него она имеется. Ведь этим ядом тогда воспользовался доктор Криппен, наделав много шума в прессе.

– Будь я проклят, а ведь верно! – Теперь уже и Йео охватило волнение. – Хорошо помню, что дело Криппена заинтриговало многих респектабельных людей, заставив их поступать подобным образом. Гиосцин стал в то время чем-то вроде сенсационной новинки. Это хороший пункт для обвинения. Любой судья легко поверит в него. Превосходная работа, сержант Дайс.

Льюк вмешался, нарушив гармонию своим вопросом:

– Неужели содержимое буфета никогда не менялось? С тех пор как повесили Криппена, прошли две мировые войны.

– Чистилось, но не менялось, сэр, – в голосе Дайса прозвучали самодовольные нотки. – Это как старая гостиная, куда почти никто не заходит. В ней обычно много реликвий из далекого прошлого. А затем в спальне мы нашли необходимые документы на дне старинного ведерка для шампанского. Это позволит нам окончательно установить происхождение яда.

– Отлично, сержант. Повторю: превосходная работа, четкий доклад командиру. Просто прекрасно. – Йео поднялся и оправил на себе жилет. – Что ж, – сказал он, обращаясь ко всем сразу. – Настало время выступить с подробным и не слишком скромным сообщением для прессы. Будьте любезны, идите первым, сержант, и разбудите несчастных репортеров.

Дождь прекратился, и над городом вставал ясный до прозрачности рассвет, когда Льюк вместе со своим другом вышли наружу и двинулись вдоль домов, расположенных на Апрон-стрит. Инспектор был переполнен радостью. Он шел, отметил Кэмпион, как ходят гордые собой коты. Причем он в большей степени испытывал дружеские чувства к своему спутнику, нежели благодарность, что для Кэмпиона было особенно приятно. А когда они остановились на углу у одного из старых и сильно обветшавших зданий, Льюк рассмеялся:

– Я вдруг подумал вот о чем. Теперь, если мой управляющий банком предложит мне выпить в своем кабинете стакан хереса, я не смогу избавиться от мыслей о гиосцине. Что ж, до свидания. Да благословит вас Бог. Когда в следующий раз попаду в затруднительное положение, ожидайте телеграммы или посыльного. – Он помолчал, обернувшись в сторону пансиона, и на его лице отобразились задумчивость и любопытство одновременно. – Как считаете, они поженятся?

– Клити и Майк? – Кэмпиона вопрос застал врасплох. – Не знаю. Но все возможно.

Чарли Льюк лихо сдвинул шляпу на глаза и выпятил могучую грудь.

– А я вот держу пари, что нет, – заявил он. – Она достанется мне. Бедный парень, он слишком молод, чтобы догадываться, но, по моему мнению, он ей не пара.

Кэмпион смотрел вслед удалявшейся высокой фигуре Льюка, пока он не пропал за одним из углов, успев махнуть ему на прощание рукой. Он был слегка озадачен. Но вскоре, снова двинувшись по дорожке к пансиону, уже улыбался. Стало ясно, что мисс Уайт предстояло вдоволь поиздеваться над двумя ухажерами.

Кэмпион пересекал холл, когда заметил Рене. Вот кого он явно недооценил. Яркая, как экзотическая птичка, она сидела на нижней ступени лестницы.

– Вы вовремя! – воскликнула Рене и обеими руками обвила его шею с нежностью, которую приберегала для особых случаев. – О, вы… вы просто чудесный мужчина!

Учитывая спонтанность этой сцены, Кэмпион ощутил, что ничего лучшего и ожидать не мог бы. А она обняла его потом за талию и повела за собой к лестнице черного хода.

– Зайдите и выпейте чашечку кофе. Ну и ночка нам выпала! Настоящий прием для прессы! Как в старые времена в театре «Манчестер Хипп». Даже не представляю, что напишут в завтрашних газетах. Джессика приготовила для вас какую-то очередную гадость, но я спустила ее в унитаз, а ей скажу: вы ее выпили и похвалили. Идемте. Кларри взял на себя заботы о вашем мистере Лагге… Вот тоже очаровательный человек. Они угощаются небольшим количеством спиртного, которое я сумела припрятать. Только не надо на них сердиться. Сделайте вид, будто ничего не замечаете. Их обоих мучила такая жажда после бурных событий.

Кэмпион не выдержал и рассмеялся. Рене ни слова не давала ему сказать, и сейчас прервала, стоило ему попытаться начать фразу:

– Кстати, совсем забыла. Вам пришло письмо. Еще вчера утром, но никто не додумался сразу вручить вам его. Вот оно. На специальном подносе для почты. Почерк женский. Это наверняка что-то интимное. Вам лучше немедленно прочитать его. А я пойду вперед и поставлю чайник на плиту. Но поспешите. Мы все будем вас ждать.

И она упорхнула, как чуть одряхлевшая, но по-прежнему пестрая бабочка. Кэмпион взял письмо и встал под люстрой холла, чтобы было удобнее читать. Жена улыбалась ему с единственной странички:

Дорогой Альберт!

Спасибо за своевременное уведомление, что мы все-таки не станем управлять каким-то там отдаленным островом. Я очень обрадовалась. Мой новый реактивный самолет, названный «Херувим», почти готов к летным испытаниям, а потому ты должен знать, где найти меня в любое время вместе с Аланом и Вэлом.

Маленький Секстон Блейк целыми днями рисует – ничего, кроме грибов, что я считала достаточно невинным занятием, пока мне не бросились в глаза подписи под рисунками. Они все одинаковые и состоят из одного слова: «Ба-бах!»

Я следила за ходом твоего расследования, читая репортажи в газетах, но они крайне скудные и схематичные, а потому воздержусь от любых комментариев. Рискую написать глупость, которая только вызовет у тебя раздражение. Надеюсь, мы увидимся уже очень скоро.

Нежно любящая тебя

Аманда.