Агата Кристи - Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— Зели. Тоже гувернантка. Мадемуазель Мадди пробыла там два или три года, а потом уехала к себе домой — во Францию или в Швейцарию. А ей на смену приехала другая. Гораздо моложе Мадди. Селия и ей придумала прозвище — Зели. И все в семье тоже так ее стали звать. Она была совсем молоденькая, красивая и заводная. Мы все ее просто обожали. Она знала все наши игры и играла в них чуть не с большим азартом, чем мы. В семье ее тоже очень любили. Генерал Равенскрофт был ею очарован. Она и с ним играла — в пикет и прочие карточные игры и даже в шахматы.

— А леди Равенскрофт?

— Души в ней не чаяла, как и остальные, и Зели к ней была очень привязана. Потому-то она и вернулась обратно.

— Вернулась?

— Да, когда леди Равенскрофт заболела и попала в больницу, Зели вернулась и ухаживала за ней, была то ли компаньонкой, то ли сиделкой… Точно не знаю, я почти уверен, что она там была в то время, когда все это произошло…

— И вы знаете, где она живет сейчас?

— Да. У меня и адрес есть. Оба адреса — и той и другой. Я подумал: а вдруг вы все же захотите с ней повидаться — или с обеими. Конечно, я понимаю, что прошу слишком много… — И он замолчал.

Пуаро пристально на него посмотрел, что-то обдумывая. Потом сказал:

— Да, вполне возможно, вполне.

Главный инспектор Гарроуэй смотрел на маленького бельгийца, сидевшего за столом напротив него. Когда Джордж поставил перед Пуаро стакан с каким-то фиолетовым напитком, в глазах Гарроуэйя мелькнул огонек.

— Что это вы пьете? — спросил он.

— Черносмородиновый сироп.

— Ну-ну, — сказал Гарроуэй, — у каждого свои слабости. А Спенс говорил, что обычно вы пьете какое-то снадобье… Как же оно называется? Вроде бы тисана, я правильно запомнил? Это что, французский коктейль?

— Нет, — сказал Пуаро, — это настой на травах, обычно пьют при высокой температуре.

— В общем, пойло для инвалидов, — сказал Гарроуэй, отпивая из своего бокала виски с содовой, — Ну, за что будем пить? давайте выпьем за самоубийц!

— А это точно было самоубийство? — спросил Пуаро.

— А что же еще? — сказал инспектор Гарроуэй. — Стоило ли вам копаться в этом дерьме, задавать кучу вопросов! — И он покачал головой. Его ироническая улыбка явно превращалась в ухмылку.

— Вы уж меня извините за то, что причинил вам столько хлопот, — сказал Пуаро. — Я, знаете ли, похож на слоненка [347] Имеется в виду любопытный слоненок из сказки английского писателя Редьярда Киплинга, который всем задавал массу вопросов и бывал за это бит, а однажды, вырываясь от крокодила, схватившего его за нос, вытянул свой нос в хобот. , или на мальчишку из сказки вашего знаменитого мистера Киплинга — меня снедает Неутолимое Любопытство.

— Неутолимое любопытство, — повторил с улыбкой Гирроуэй. — Отличные сказки он писал, старина Киплинг. Кстати, настоящим профессионалом был. Мне рассказывали, стоило этому человеку прогуляться по палубе эсминца, как он знал о нем больше, чем любой из главных конструкторов Королевского флота.

— Увы, — сказал Эркюль Пуаро, — у меня, к сожалению, нет таких талантов. Поэтому, как вы понимаете, мне приходится задавать вопросы. Боюсь, что я озадачил вас слишком длинным перечнем этих самых вопросов.

— Что меня поразило, — сказал Гарроуэй, — так это полное отсутствие логики и порядка. Вы перескакивали от психиатров к заключениям терапевтов, потом — у кого были деньги, кому оставили деньги, кому достались деньги, кто надеялся получить деньги и кто остался с носом… Фасоны дамских причесок, парики, и кто этими париками торгует. Спросили даже о красивых картонных коробках, в которых эти парики пересылают…

— И вы ответили на все вопросы, — сказал Пуаро. — Примите мое восхищение.

— Так ведь дело-то было головоломное, так что мы записали все, что могли. Самим-то нам без надобности, но протоколы мы сохранили — на случай, если найдется какой-нибудь любопытный… слоненок.

Он подвинул к Пуаро исписанный лист бумаги.

— Вот, держите. Парикмахеры. Бонд-стрит [348] Бонд-стрит — одна из главных торговых улиц Лондона. . Дорогой салон. Назывался — «Эжен и Розантелль». Потом они переехали на Слоан-стрит. Вот адрес, только нынче там зоомагазин «Домашние любимцы». Эти двое уже несколько лет там не работают, но тогда они были из лучших, и леди Равенскрофт была их клиенткой. Розантелль теперь живет в Челтенхэме [349] Челтенхэм — курортный город в графстве Глостершир на западе центральной части Англии. Все еще при деле, только называет он теперь себя Парикмахером-Стилистом и еще вдобавок Визажистом [350] Визажист (от франц. «Лицо, внешность») — специалист, который с помощью макияжа, косметики, прически и т. п. придает клиенту наиболее благоприятный для него внешний облик. . Как мы говаривали в молодости, тот же пострел — другую шапку надел.

— Ага! — сказал Пуаро, заметно повеселев.

— Что значит «ага»? — спросил Гарроуэй.

— Премного вам обязан, — сказал Эркюль Пуаро. — Вы подали мне одну мысль. Воистину, неисповедимы пути, которыми мысли попадают человеку в голову.

— Ваша голова и без того набита до отказа. Куда уж вам еще новые… — то ли в шутку, то ли всерьез сказал инспектор. — Пойдем дальше: я тщательно проверил их корни, но ничего интересного не нашел. Алистер Равенскрофт — выходец из Шотландии. Отец был священником, двое дядьев в армии — и оба в больших чинах. Женился на Маргарет Престон-Грей — девушке из хорошей семьи — была представлена ко двору и прочее. Никаких тайн и скандалов ни у кого из их родни не было. Вы угадали, у нее есть сестра — близнец. Не представляю, как вы это раскопали — Доротея и Маргарет Престон-Грей, в кругу своих друзей их называли Долли и Молли. Семья Престон-Грей жила в Хэттерс Грин, что в Сассексе. Однояйцовые близнецы, и сплошные — обычное для таких близнецов — совпадения. Первый зубик прорезался в один день, одновременно болели скарлатиной, носили одинаковые платья, влюбились в мужчин примерно одного типа — вышли замуж почти одновременно, обе — за военных. Доктор, который лечил все семейство — в ту пору сестры были молоденькими барышнями, — умер несколько лет назад, так что у него уже ничего не узнаешь Так вот, с одной из сестер связана одна давнишняя трагедия.

— С леди Равенскрофт?

— Нет, с другой — она вышла замуж за капитана Джарроу, у них было двое детей — девочка и мальчик. Мальчика — ему было четыре года — то ли сшибли тачкой, то ли ударили по голове лопаткой — небольшой такой лопаткой, из детского садового инвентаря. Он упал в пруд — и захлебнулся. Возможно, его ударила сестра, она на пять лет старше. Обычная детская ссора — и как все обернулось… Ни у кого особых сомнений не было, но все-таки кое-кто намекал, что девочка тут ни при чем. Одни твердили, что мать в сердцах ударила сына, другие — что соседка. Думаю, вам эта история вряд ли что может дать — никакой связи с тем, что ее сестра Молли вместе с мужем спустя много лет решили вдруг покончить с собой.