Агата Кристи - Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— Вы собираетесь проповедовать новый завет — Евангелие Здравого Смысла?

— Конечно нет, — сказала Рената. — Думаю, таких проповедей никто и слушать не станет.

— Да, в наше время — вряд ли.

— Верно. Так что придется добывать убедительные доказательства — факты.

— А у нас хоть что-нибудь есть?

— Да — то, что было у меня с собой во Франкфурте — то, что я с вашей помощью благополучно доставила в Англию.

— Не понимаю.

— Потерпите — немного позже вы все узнаете. Сейчас нам с вами предстоит сыграть свои роли. Мы на все готовы, горим желанием, прямо-таки ждем не дождемся, пока нас примут в их ряды. Мы разделяем идеалы молодых. Мы верные последователи и приверженцы юного Зигфрида.

— Вы с этой ролью справитесь блестяще. А вот я в себе не вполне уверен. Мне никогда не удавалось быть чьим-то приверженцем. Сами понимаете: королевскому шуту это не к лицу. Он — по натуре скептик и крушитель идеалов. В наше время это вряд ли приветствуется, не так ли?

— Да, это вряд ли кому по вкусу. Придется вам на время упрятать свой скептицизм подальше. Однако не в тех случаях, когда вы будете говорить о своих начальниках и политическом бомонде: о дипломатах, о Министерстве иностранных дел, о правительстве и прочих власть предержащих. Тут вы можете возмущаться, критиковать и злобствовать на всю катушку.

— И все же я никак не пойму, какая мне в этом крестовом походе отводится роль.

— Роль старая как сам мир и всем понятная, равно как и мотивы ваших действий. У вас вроде бы есть свой частный интерес. Вот и ведите себя соответственно. В прошлом вас недооценили, но юный Зигфрид, равно как и то, что он олицетворяет, позволяет вам надеяться на достойное вознаграждение. Вы выложите ему все секретные сведения о своей стране — а он вам за это должен гарантировать высокий пост, как только в Англии воцарится новый порядок.

— Вы полагаете, что это сумасшествие действительно охватило весь мир?

— На все сто. Похоже на ураганы — ну, вы знаете, которые называют женскими именами. Флора или Крошка Экни. Они налетают с юга и с севера, с запада и с востока, но, где они зарождаются, неизвестно. Главное, что они все сметают на своем пути. На это и весь расчет. И в Европе, и в Азии, и в Америке. Пожалуй, и в Африке тоже, хотя там, конечно, поменьше. Они пока еще не привыкли к такому разгулу насилия, коррупции и прочим завоеваниям цивилизации. О да, это безумие охватило уже весь мир, можете не сомневаться. Молодежь — главная движущая сила, и она вкладывает в это всю свою энергию. У них нет ни знаний, ни опыта, но фантазий и фанатизма хоть отбавляй, а деньгами их исправно снабжают. К ним текут реки денег. Мы устали быть исключительно материалистами, мы возмечтали о чем-то ином — вот и получили. Но, поскольку в основе, так сказать, «доктрины» юного Зигфрида лежит ненависть, едва ли это к чему-то приведет. Это движение не в силах оторваться от земли. Разве вы не помните, как в девятнадцатом году с восторгом приветствовали коммунизм, как только и говорили, что теперь все проблемы будут разрешены? Что благодаря теории Маркса на земле наступит новое царство небесное. И теперь новые, благороднейшие идеи витают в воздухе. Но с чьей помощью приходится осуществлять эти идеи? С помощью тех же самых людей, которые впитали в себя старые правила. Вы можете создать и еще один мир — по крайней мере, теоретически — но и в этом третьем мире будут те же люди, что были в первом и во втором, как бы вы их ни называли. А когда у власти те же самые люди, которым ничто человеческое не чуждо, они и действовать будут по-прежнему. Вспомните историю.

— Неужели в наше время кого-нибудь еще интересует история?

— Едва ли. Все предпочитают ждать непредсказуемого будущего. Когда-то считалось, что все проблемы разрешит наука. Следующей панацеей от бед человеческих объявили открытия Фрейда [143] Фрейд Зигмунд (1856–1839) — австрийский врач-психиатр и психолог, основатель психоанализа, с 1938 года живший в Великобритании. и сексуальную революцию, полагая, что все психические заболевания и проблемы останутся в прошлом. Если бы кто-то сейчас сказал, что психиатрические лечебницы будут битком набиты жертвами психоанализа и раскрепощения эмоций, ему бы никто не поверил.

— Я хочу задать вам один вопрос, — сказал сэр Стаффорд Най.

— Извольте.

— Куда мы теперь направимся?

— В Южную Америку. Может быть, заглянем по пути в Пакистан или в Индию. Неплохо бы наведаться в Соединенные Штаты. Там сейчас такое творится… Особенно в Калифорнии…

— Университеты? — Сэр Стаффорд вздохнул. — До чего же мне надоели эти студенческие беспорядки. Вечно одно и то же.

Некоторое время они молчали. Смеркалось, но на вершине горы все еще медлил красноватый отблеск заката.

Стаффорд Най мечтательно произнес:

— Вы знаете, что я хотел бы сейчас послушать из музыки, будь у нас такая возможность?

— Еще что-нибудь из Вагнера? Или вы уже освободились от его чар?

— Мне хотелось бы услышать Ганса Сакса [144] Сакс Ганс (1494–1576) — немецкий поэт и драматург, выведенный в качестве персонажа в опере Вагнера «Нюрнбергские мейстерзингеры» (1868). , сидящего под своей развесистой бузиной и говорящего: «Безумный, безумный, безумный мир…»

— Да, точнее не скажешь. И музыка, конечно, чудесная. Но мы-то не безумны. Мы в своем уме.

— Без сомнения, — сказал Стаффорд Най. — В том-то и беда. Я все хотел вас спросить.

— Да?

— Может быть, вы и не ответите. Но мне важно знать. Получим ли мы хоть какое-то удовольствие от этого дела?

— Обязательно. Вы в этом еще сомневаетесь?

— Безумный, безумный, безумный мир — но повеселимся мы на славу. А долго ли нам осталось жить, Мэри Энн?

— Не знаю. Может, и нет, — сказала Рената.

— Вот это по мне. Я с вами, моя спутница, мой проводник. Интересно, удастся ли нам с вами улучшить этот мир?

— Вряд ли — но он может стать добрее. Сейчас в нем слишком много идей, лишенных милосердия и человечности.

— Ну что ж, игра стоит свеч, — сказал Стаффорд Най. — Вперед!

В одной из комнат почтенного парижского учреждения заседали пятеро солидных мужчин. В этой комнате происходило множество исторических собраний. Данная встреча была не совсем типична для этих стен, но тоже вполне могла оставить свой след в истории.

Председательствовал мосье Грожан. Он старался скрыть свое беспокойство за внешней беззаботностью и присущим ему шармом, не раз помогавшим ему в жизни. Но сегодня ни его сноровка, ни обаяние не могли разрядить мрачную атмосферу. Час назад синьор Вителли прибыл самолетом из Италии. Он был в панике и сопровождал свои слова отчаянной жестикуляцией.