Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

Появился Альберт.

— Так как насчет обеда, сэр? — спросил он. — Вы ведь ничего не ели, а я… К сожалению, вынужден сказать, что начисто забыл о цыпленке… Сгорел вчистую.

— Я не хочу есть, — ответил Томми. — Вот выпить — другое дело. Принеси-ка двойное виски.

— Сию минуту, сэр, — сказал Альберт.

Томми опустился в старое, но очень удобное кресло. Это было его кресло, в которое никто больше не садился, и Альберт тут же принес ему виски.

— А теперь, я полагаю, ты хотел бы все узнать.

— Собственно говоря, сэр, — заявил Альберт извиняющимся тоном, — основное мне известно. Видите ли, поскольку я понял, что речь идет о миссис Тапенс, то позволил себе снять трубку с аппарата в спальне. Я полагал, вы не станете возражать, сэр, поскольку речь идет о…

— В общем, все нормально… — сказал Томми. — Если бы мне пришлось объяснять тебе по-новой…

— Вы дозвонились в больницу, ведь так? Поговорили с доктором, сестрой-хозяйкой?

— Нет нужды повторять, — сказал Томми.

— Больница в Маркет Бейсинге. Она и словом об этом не обмолвилась, когда звонила в прошлый раз.

— Она и думать не думала, что будет там находиться, — возразил Томми. — Насколько я понял, ее ударили по голове в каком-то безлюдном местечке, а затем отвезли к дороге и бросили на обочине, чтобы создалось впечатление, будто ее сбила машина. — Он добавил: — Разбуди меня завтра в шесть тридцать. Хочу выехать пораньше.

— Простите, что ваш цыпленок сгорел. Он совершенно вылетел у меня из головы.

— Черт с ним, с цыпленком, — отозвался Томми. — Я всегда не любил этих цыплят — вечно выбегают под колеса, да еще при этом кудахчут. В общем, устрой ему завтра похороны.

— Она же не при смерти, а, сэр?

— Умерь воображение. Если бы ты слушал как следует, то знал бы, что она уже пришла в себя, знает, кто она, кем была и где находится, а в больнице поклялись, что удержат ее там, пока я не приеду и не возьму ее под стражу. Ни под каким видом она не должна от них ускользнуть. А то снова вообразит себя детективом.

— Раз уж мы заговорили о детективах… — Альберт в нерешительности прокашлялся.

— У меня нет особого желания говорить об этом, — сказал Томми. — Забудь об этом, Альберт. Лучше научись бухгалтерскому делу или разведению комнатных цветов.

— Да нет, я просто подумал… я хочу сказать, насчет ключей к разгадкам…

— Ну так что там у тебя насчет ключей к разгадкам?

— Я думал…

— Вот откуда все беды в жизни — от мыслей.

— Ключи к разгадке, — повторил Альберт. — Та картина, например. Она ведь ключ к разгадке?

Томми заметил, что Альберт повесил картину, которую он только что принес, на стену.

— Если эта картина ключ к чему-то, так к чему же, вы думаете, она — ключ? — он слегка покраснел, застеснявшись своей неуклюжей фразы. — Я хочу сказать — в чем тут дело? Должна же она что-то значить? Я вот о чем подумал, вы уж простите, что я об этом напоминаю…

— Валяй, Альберт.

— Я подумал о письменном столе.

— О письменном столе?

— Да. О том, что доставили с маленьким столиком, двумя креслами и прочими вещами. Вы сказали, это фамильная реликвия?

— Он принадлежал моей тете Аде, — ответил Томми.

— Именно это я и имел в виду, сэр. Это как раз то самое место, где находят ключи к разгадкам. В старых письменных столах. В антикварных вещицах.

— Возможно, — сказал Томми.

— Я знаю, это не мое дело, и мне не следовало бы ничего затевать, но, пока вас не было, сэр, я не удержался. Мне до чертиков захотелось пойти и посмотреть.

— Что — заглянуть в стол?

— Да, просто посмотреть, а нет ли там ключа к разгадке? Видите ли, в таких столах, в них ведь бывают потайные ящички.

— Возможно, — сказал Томми.

— Так вот. Там может оказаться разгадка. В потайном ящичке стола.

— Идея-то неплохая, — согласился Томми. — Но, насколько я знаю, моей тете Аде не было нужды что-то прятать в потайных ящичках стола.

— От старушек можно ждать чего угодно. Они как галки или сороки — уж и не помню, кто именно, — любят прятать вещи. Там может оказаться завещание или тайный документ, написанный симпатическими чернилами, или еще какое-нибудь сокровище. А может, указание, где его искать.

— Прости, Альберт, но я тебя, наверное, разочарую. Я просто уверен, что в этом симпатичном письменном столе, который когда-то принадлежал моему дяде Уильяму, ничего такого нет. Дядя Уильям в старости тоже стал сварливым, к тому же он был глух и обладал плохим характером.

— Я лишь подумал, — сказал Альберт, — что, если посмотреть, ничего с ним не станется. — И благочестиво добавил: — Его все равно бы надо почистить. Вы же знаете, какими становятся вещи у старушек. Они почти их не трогают, а те пылятся и бог знает чем еще покрываются…

Томми задумался. Он вспомнил, что они с Тапенс еще в пансионате осмотрели все ящики, сложили бумаги в конверты, а несколько мотков пряжи, два кардигана, черную вельветовую накидку и три тонких наволочки из нижних ящиков вместе с другими подобными вещами упаковали для передачи в благотворительные организации. Вернувшись домой, они просмотрели бумаги, но не обнаружили в них ничего особенно интересного.

— Мы просмотрели содержимое, Альберт, — сказал Томми. — Право же, провели за этим делом пару вечеров. Два-три занятных письма, несколько рецептов для приготовления ветчины, рецепты для консервирования фруктов, несколько карточек на нормированные товары, фото и прочих вещей, относящихся к военному времени. Вот и все. Ничего интересного.

— Ничего интересного, — возмутился Альберт. — Я ведь говорю не о бумагах и тряпках, которые копятся годами и сваливаются по различным ящикам. Я же толкую о ее тайнах. Когда я был подростком, вы же знаете, я подрабатывал у одного антиквара — кое в чем ему помогал. Так вот тогда я и узнал кое-что о потайных ящичках. Да, тогда я в них очень неплохо разбирался… Давайте посмотрим, сэр. Сам-то я, пока вас тут не было, не решился… — Он посмотрел на Томми с видом умоляющего пса.

— Ну что ж, — сдался Томми. — Пойдем злоупотребим.

«Красивый стол, — думал Томми, стоя рядом с Альбертом и разглядывая унаследованный от тети Ады образчик викторианской мебели. — Неплохо сохранился, прекрасная фурнитура, хороший лак, да, умели раньше делать…»

— Ну, Альберт, валяй, — сказал он. — Развлекайся. Только смотри ничего не сломай.

— Ну что вы, как можно. Я всегда все делаю аккуратно… Итак, опустим переднюю стенку и положим ее вот на эти пластинки, теперь вытащим пластинки… Вот, видите: доска откидывается, вот здесь старушка, бывало, и сидела. Красивый бюварчик [186] Бювар — папка или портфель с листами промокательной бумаги для хранения письменных принадлежностей. был у вашей тети, перламутровый. В левом выдвижном ящике.