Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

Когда она, одолев последний поворот, проезжала мимо церкви, со двора вышел викарий. Вид у него был довольно усталый. Тапенс остановилась.

— Все еще ищете могилку? — спросила она.

Викарий потер поясницу.

— Зрение у меня никудышнее, — пожаловался он, — а большинство надписей почти совсем стерлись. Спина болит… Многие плиты упали… Право, каждый раз, как я наклоняюсь к очередной надписи, мне кажется, что я уже не смогу разогнуться.

— На вашем месте я бы оставила это занятие, — сказала Тапенс. — Вы же просмотрели приходскую книгу регистрации, а значит, сделали все, что могли.

— Я знаю, но бедняге так хотелось удостовериться. Я абсолютно убежден, что мои труды напрасны. Однако долг превыше всего. Тем более что остался совсем небольшой кусочек — вон там, от тиса и до стены, правда большинство надгробий там восемнадцатого века. Вот осмотрю его, и тогда моя совесть будет определенно чиста. Однако сделаю я это уже завтра.

— Вот это правильно, — согласилась Тапенс. — Вам нельзя так переутомляться. Хотя, знаете что, — неожиданно добавила она, — после чая у мисс Блай я приду и посмотрю сама. От тиса до стены, вы сказали?

— Да, но я не смею вас затруднять.

— Ничего, ничего. Мне это будет в охотку. Это же очень интересно — ходить по церковному кладбищу. Знаете, старые надписи дают отличное представление о людях, которые жили здесь раньше. Право, для меня это будет удовольствием. Пожалуйста, идите домой и отдохните.

— Да-да, мне ведь еще надо подготовиться к вечерней проповеди. Вы очень добры. Очень.

Он одарил ее лучезарной улыбкой и направился к церкви. Подъезжая к дому мисс Блай, Тапенс взглянула на часы. «Развязаться бы с этим побыстрее», — подумала она.

Передняя дверь была открыта, а мисс Блай как раз несла тарелку со свежеиспеченными ячменными лепешками, направляясь через холл в гостиную.

— Ах, вот и вы, дорогая миссис Бересфорд. Я так вам рада. Чай почти готов, чайник уже на плите. Остается только заварить. Надеюсь, вы купили себе что хотели, — добавила она, бросая укоризненный взгляд на откровенно пустую сумку, висевшую на руке Тапенс.

— Увы, не повезло, — ответила Тапенс, стараясь придать своему голосу как можно больше искренности. — Вы же знаете, как это бывает: то цвет не тот, то фасон. Но я всегда с огромным удовольствием знакомлюсь с незнакомыми местами, даже если они и не очень интересные.

Пронзительный свисток чайника потребовал незамедлительного ответа, и мисс Блай, зацепив на ходу подготовленную к отправке и лежавшую на столике кипу писем, метнулась на кухню. Письма посыпались на пол.

Тапенс наклонилась, собрала их и, положив на стол, обратила внимание, что верхнее адресовано некой миссис Йорк из «Роузтреллис Корт» для престарелых женщин в Камберленде [165] Камберленд — графство в Англии на побережье Ирландского моря. .

«Надо же! — изумилась Тапенс, — такое чувство, будто во всей стране нет ничего, кроме приютов для престарелых! Вероятно, и мы с Томми не успеем оглянуться, как сами окажемся в одном из них!»

Дело в том, что не далее как на днях некто, претендующий на звание доброго и заботливого друга, написал им письмо, рекомендуя один адресок в Девоне. Исключительно супружеские пары, большей частью отставные офицеры и их жены… Довольно хорошо готовят… Разрешают привозить свою мебель и личные вещи…

Появилась мисс Блай с чайником, и дамы сели за стол.

Беседа с мисс Блай была куда менее захватывающей и яркой, чем с миссис Копли: мисс Блай больше волновало, как заполучить информацию, нежели поделиться ею.

Тапенс туманно намекнула на годы службы за границей… упомянула о трудностях жизни в самой Англии, не задумываясь выдала подробности о женатом сыне и замужней дочери, у которых и самих уже есть дети, и осторожно перевела разговор на исключительно разнообразную деятельность мисс Блай в Саттон Чанселлоре: женское общество, бойскауты, союз женщин-консерваторов, лекции, греческое искусство, приготовление джема, украшение цветами церкви, клуб рисовальщиков, клуб друзей археологии… Сюда же относилось здоровье викария, его ужасающая рассеянность и необходимость заставлять его заботиться о себе. А тут еще, к несчастью, раздоры между церковными старостами…

Тапенс похвалила ячменные лепешки, поблагодарила хозяйку и встала, готовясь уйти.

— Вы на удивление энергичны, мисс Блай, — заметила она. — Просто не представляю, как это вы все успеваете. Должна признаться, после сегодняшней экскурсии и хождения по лавкам мне хочется прилечь и с полчасика подремать. Кстати, кровать очень удобная. Благодарю вас, что рекомендовали меня миссис Копли.

— Исключительно надежная женщина, хоть и не в меру говорливая…

— О да! Ее рассказы немало меня позабавили.

— Вряд ли она соображает, что говорит. Вы еще долго здесь пробудете?

— Да нет — завтра еду домой. Я очень разочарована, что не нашла ничего подходящего… я возлагала такие надежды на домик у канала…

— Не расстраивайтесь. Он в очень плохом состоянии. Хозяин, у которого дом в таком состоянии, — он же под стать варвару…

— Мне даже не удалось узнать, кто этот хозяин. Но, полагаю, вы-то знаете… Вы, по-моему, знаете здесь все.

— Тем домом я никогда особенно не интересовалась. Он постоянно переходит из рук в руки… Невозможно уследить. В одной его половине живет чета Перри, другая же половина постепенно разрушается.

Тапенс попрощалась и поехала к миссис Копли. В доме царила тишина: очевидно, хозяева отсутствовали. Тапенс поднялась к себе в спальню, бросила на пол пустую сумку, умылась, попудрила нос и на цыпочках вышла из дома. Оглядевшись, она быстро свернула за угол и направилась через поле по тропинке, которая вскоре вывела ее к церковному двору.

Оказавшись на церковном кладбище, мирно дремавшем на предвечернем солнце, Тапенс, как и обещала, принялась осматривать надписи на надгробьях. Никакой цели она себе при этом не ставила. С ее стороны это было обыкновенным желанием угодить хорошему человеку. Престарелый викарий был настолько милым, что ей просто захотелось ему помочь. На случай, если попадется что-нибудь заслуживающее внимания, она прихватила с собой блокнот и карандаш. Надгробия, воздвигнутые в память о взрослых обитателях Саттон Чанселлора, она заранее решила пропускать. Похоже, это была самая старая часть кладбища. Надгробия здесь были простые и совершенно лишенные изящества. На них не было трогательных и нежных надписей, поскольку большей частью под ними лежали люди, умершие в преклонном возрасте. И все же порой Тапенс задерживалась, пытаясь вызвать в своем воображении картины прошлого. Джейн Эдвуд ушла из этой жизни 6 января, в возрасте 45 лет. Уильям Марл ушел из этой жизни 5 января, о чем глубоко скорбели его родственники. Мэри Тривз, пяти лет, — 14 марта 1835-го. Слишком давно. «Нет без тебя нам счастья». Счастливая малышка Мэри Тривз.