Агата Кристи - Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

— Да, — ответила она. — Знаком. Я получила от него письмо.

— Когда?

— Вчера. Это двоюродный брат первой жены Тома. Он только что приехал в Англию, узнал об исчезновении Тома и написал мне: хотел справиться, нет ли каких новостей, и выразить свое сочувствие.

— Раньше вы никогда о нем не слышали?

Женщина покачала головой.

— А ваш муж о нем не упоминал?

— Нет.

— Значит, он может и не быть свояком вашего мужа?

— В самом деле… Мне это не пришло в голову, — ошеломленно пробормотала миссис Беттертон, впрочем, смущение ее длилось недолго. — Но ведь первая жена Тома была иностранка, дочь профессора Маннгейма. Том мог и не знать ее родных. А этот человек, судя по письму, все знал о ней и о Томе. И письмо было такое чинное, вежливое… Причем писал явно иностранец… Ну никак это не было похоже на обман. И вообще, с какой стати ему выдавать себя за другого?

— Вот именно, — неприметно улыбнулся Джессоп. — Мы тут только и делаем, что ломаем над этим голову. Неудивительно, что иногда ум за разум заходит и начинаешь цепляться к любой мелочи.

— Да, вам не позавидуешь. А еще этот ваш кабинет, — зябко поежилась Олив Беттертон. — Вокруг коридоры, лабиринты, как в кошмарном сне, когда не знаешь, выберешься ли наружу…

— И не говорите, — любезно поддакнул Джессоп. — Тут недолго и клаустрофобии [129] Клаустрофобия — болезненный страх перед закрытым пространством. развиться.

Олив Беттертон откинула волосы со лба.

— Я так больше не могу, — сказала она. — Я устала сидеть и ждать. Нужно куда-нибудь уехать, лучше всего за границу, где мне не будут докучать репортеры и просто зеваки. Шагу не могу ступить, чтобы кто-нибудь не спросил меня, что нового слышно о муже… Долго я так не выдержу, — продолжала она, помолчав. — Я стараюсь бодриться, но силы у меня на исходе. Мой врач тоже считает, что мне нужно уехать хотя бы на месяц. Я вам покажу его письмо.

Порывшись в сумочке, она достала конверт и положила его на стол перед Джессопом.

— Взгляните сами.

— Ясно, — протянул Джессоп, пробежав глазами письмо.

— Так я могу уехать? — нервно поглядывая на него, спросила посетительница.

— Разумеется, миссис Беттертон, — удивленно поднял брови Джессоп. — Почему бы и нет?

— Я боялась, что вы будете против.

— Почему? Это никого, кроме вас, не касается. Вы ведь оставите адрес, чтобы я мог с вами связаться, если выяснится что-то новенькое?

— Да, конечно.

— И куда вы думаете отправиться?

— Куда-нибудь, где много солнца и мало англичан. В Испанию или в Марокко.

— Замечательно. Уверен, вам это пойдет на пользу.

— Спасибо. Большое спасибо.

Она поднялась из-за стола, — радостная, почти ликующая, но все еще настороженная.

Он тоже встал, обменялся с ней рукопожатием и звонком вызвал курьера ее проводить. Вернувшись на свое место, он несколько минут пребывал в раздумье, потом слегка улыбнулся и снял трубку.

— Пригласите майора Глыдра, — сказал он.

— Майор… Глыдр? — с запинкой произнес Джессоп.

— Да, имечко не из легких, — добродушно согласился посетитель. — Во время войны ваши соотечественники звали меня Глайдером, то бишь Планёром. А в Штатах я собираюсь сменить фамилию на Глин, чтобы не мучить окружающих.

— Так вы сейчас из Штатов?

— Да, приехал неделю назад. А вы… если не ошибаюсь… мистер Джессоп?

— Он самый.

— Вот оно что, — с интересом поглядел на него посетитель. — Много о вас слышал.

— От кого, если не секрет?

— Не будем спешить, — улыбнулся Глыдр. — Я бы хотел попросить разрешения задать вам несколько вопросов и для этого запасся письмом из американского посольства.

Джессоп взял протянутое ему с поклоном письмо, вгляделся в лаконично-вежливую рекомендацию и оценивающе посмотрел на своего визави [130] Визави (от фр. visa-vis — лицом к лицу) — тот, кто находится напротив. . Высокий, лет тридцати, с военной выправкой, светлые волосы подстрижены не по-английски коротко, речь хотя и правильная, но чересчур медленная и размеренная, с явно иностранными интонациями. В поведении — ни намека на нервозность или скованность, что само по себе было достойно внимания. Мало кто сохранял спокойствие в кабинете Джессопа: большинство волновалось и либо лезло на рожон, либо начинало вилять.

Этот человек с непроницаемым лицом прекрасно владел собой, знал, что и как ему делать, и вытянуть из него что-нибудь сверх того, что он сам посчитает нужным сказать, будет нелегко.

— Так чем мы можем быть вам полезны? — любезно произнес Джессоп.

— Я хотел узнать, выяснилось ли что-нибудь насчет нашумевшего исчезновения Томаса Беттертона. Тому, что пишут в газетах, верить нельзя, вот я и поинтересовался, где можно раздобыть надежную информацию. Мне порекомендовали вас.

— Боюсь, ничего определенного я вам сообщить не могу.

— Мне приходила в голову мысль, что его послали с каким-нибудь секретным заданием за границу. Знаете, как это делается… свой среди чужих…

— Дорогой мой, — оскорбился Джессоп, — Беттертон был ученым, а не тайным агентом.

— Я пошутил. Но внешность бывает обманчива. Вам, наверное, интересно, почему я вдруг полез в это дело? Видите ли, мы с Беттертоном состоим в свойстве через его жену.

— Знаю. Вы, если не ошибаюсь, племянник покойного профессора Маннгейма.

— Скажите пожалуйста! Здорово у вас поставлена служба информации!

— Слухами земля полнится. Мне рассказала об этом жена Беттертона. Вы ей писали.

— Да, я выразил соболезнования и осведомился, нет ли каких-нибудь новостей.

— Очень мило с вашей стороны.

— Моя мать — сестра профессора Маннгейма, и они были очень привязаны друг к другу. Ребенком, в Варшаве, я часто гостил у дядюшки, и его дочка Эльза была мне как родная сестра. Когда мои родители умерли, дядя взял меня к себе. Счастливое было время… Потом началась война… ну, что вам объяснять? Дядя с Эльзой бежали в Америку, а я работал в подполье, да и после войны у меня были кое-какие дела. Я всего один раз выбрался их повидать. Наконец я сделал все что мог, в Европе у меня не осталось никаких обязательств, и я собрался обосноваться в Америке, поближе к дяде, кузине Эльзе и ее мужу. Увы, — Глыдр развел руками, — когда я приехал в Штаты, ни дяди, ни Эльзы уже не было в живых, а муж Эльзы переехал в Англию и женился вторично. Опять я остался один как перст, и тут в газетах появились сообщения об исчезновении известного ученого Томаса Беттертона. Ну, я и приехал узнать, в чем дело. — Он замолчал и испытующе посмотрел на Джессопа.

Тот встретил его взгляд не моргнув глазом.

— Почему он исчез, мистер Джессоп?

— Меня тоже интересует этот вопрос.

— Вы уверены, что не знаете ответа?