Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

Все было ясно. Он останется в живых до прихода катера. А тогда его убьют или одурманят и тело вывезут в открытое море. И ничто не будет указывать на его связь с «Привалом контрабандистов», если его потом и выловят.

— Я зашел просто для того, — непринужденно продолжал Хейдок, — чтобы спросить, не можем ли мы для вас что-нибудь сделать… э-э… впоследствии?

Томми задумался. И немного спустя ответил:

— Благодарю. Но я не буду просить о том, чтобы милой женушке доставили прядь моих волос. И вообще ни о чем таком. Она пожалеет обо мне, когда придет день получки, но надо думать, скоро найдет себе другого.

Необходимо было любой ценой убедить их, что он ведет игру в одиночку. Если удастся добиться, чтобы на Таппенс не пало подозрение, тогда можно еще надеяться на выигрыш, хотя доводить игру до конца уже будут без него.

— Как вам угодно, — пожал плечами Хейдок. — Если бы вы захотели передать весточку… э-э… милому другу, мы бы позаботились о том, чтобы она дошла по назначению.

Значит, ему все-таки хочется разузнать что-нибудь о никому не ведомом Медоузе. Ну что ж. Пусть поломает голову.

Томми покачал головой.

— Не выйдет, — сказал он.

— Ну что ж. — Хейдок равнодушно кивнул Эпплдору. Тот снова затянул узлы и запихнул кляп. Посетители ушли и заперли за собой дверь.

Томми остался наедине со своими далеко не радужными мыслями. Будущее сулило ему лишь близкую смерть, и не было видно никакого способа оставить после себя след, который навел бы своих на то, что ему удалось здесь обнаружить.

Тело его было совершенно беспомощно, голова почти не работала. Может быть, надо было бы все-таки воспользоваться предложением Хейдока и послать весточку? Если бы он лучше соображал… Но ничего дельного не приходило в голову.

Конечно, на воле оставалась Таппенс. Но что она может? Как справедливо заметил Хейдок, нет никаких нитей, связывающих пропажу Медоуза с «Привалом контрабандистов». Томми вышел отсюда живой и невредимый. Это подтвердят два независимых свидетеля. Таппенс может подозревать кого угодно, но не Хейдока. А может и вообще никого не подозревать, а думать, что Томми идет по следу.

Черт! Был бы он хоть немного осторожнее…

В подвале было не совсем темно, слабый свет проникал сквозь забранную решеткой отдушину под самым потолком. Если бы освободиться от кляпа, можно было бы крикнуть, позвать на помощь. Кто-нибудь бы, глядишь, и услышал, хотя вряд ли.

Последующие полчаса Томми провел в попытках расслабить веревки и перекусить кляп у себя во рту. Само собой, безрезультатно. Тот, кто его связал, был мастер своего дела.

День, судя по всему, уже клонился к вечеру. Хейдок, должно быть, уехал — сверху не доносилось ни звука. Поди, играет сейчас в гольф, гадина, и рассуждает в клубе о том, куда мог подеваться Медоуз. «Ужинал у меня накануне — вид был вполне нормальный. И вот, надо же, исчез, как сквозь землю провалился!»

Томми так и покорежило от бешенства. Эта его напускная английская сердечность! Ослепли, что ли, все, не видят его прусского затылка? Томми и сам не видел. Поразительно, какого эффекта способен добиться первоклассный актер!

И в результате Томми глупейшим образом попался и лежит тут, разделанный, как цыпленок для жарки, и никому невдомек, где он находится.

Вот если бы Таппенс была экстрасенсом! Тогда бы она могла что-то почувствовать. Бывало же, что у нее обнаруживалось поразительное чутье…

Что это за звуки?

Томми напряг слух.

Мужской голос что-то напевает вдалеке.

А Томми тут не в состоянии крикнуть и привлечь внимание.

Пение приблизилось. На редкость фальшиво поет человек. Но, даже искаженный, мотив все-таки можно узнать. Песенка времен прошлой войны, теперь ее опять вспомнили:

Как часто он пел ее в семнадцатом году!

Ну что за певец негодный! Чего он так фальшивит? И вдруг Томми замер. У него перехватило дыхание. Только один-единственный на свете человек мог всякий раз именно так не дотягивать именно в этом месте!

«Это Альберт, ей-богу!» — подумал Томми.

Альберт рыщет поблизости от «Привала контрабандистов»! Альберт в двух шагах от него, а он тут лежит, связанный по рукам и ногам, и не может издать ни звука…

Стоп! Минуточку. Так ли уж и не может?

Кое-что может, хоть и с заткнутым ртом.

Томми принялся во все горло храпеть. Глаза он закрыл, прикидываясь крепко спящим на случай, если поинтересуется Эпплдор. И громко, прерывисто храпел и храпел…

Краткий всхрап, еще один краткий всхрап, еще один — остановка — и долгий, протяжный раскат, еще один и еще один — остановка — и снова краткий всхрап и еще один и еще…

Таппенс оставила Альберта в большой тревоге. С возрастом он стал медленнее соображать, но сообразив, твердо стоял на своем. Теперешнее положение вещей он считал неправильным.

Начать с того, что война — это никуда не годится.

Ох уж эти немцы, думал Альберт огорченно, но без особой злости. Кричат Гитлеру «Хайль!», маршируют гусиным шагом и расползлись по всему миру, бомбят, расстреливают мирных жителей из пулеметов и вообще всячески отравляют людям существование. Их, конечно, надо остановить, тут двух мнений быть не может — но до сих пор что-то ни у кого не получается.

Или взять миссис Бирсфорд — такая прекрасная женщина, другой ей подобной не сыщешь, а ввязалась в опасное дело, да еще мало ей, затеяла такое, что еще того опаснее. Как ее остановишь? Ему, Альберту, это не под силу. Вздумала схватиться с Пятой колонной, хотя они, видно по всему, злодеи без стыда и совести. И среди них есть даже урожденные англичане, подумать только. Позор!

А шеф, который один умел ее осадить, когда она уж очень зарвется, куда-то, невесть куда подевался.

Нет, это Альберту совсем не нравилось. Не иначе как и тут эти немцы подгадили.

Альберт не был склонен к глубокомыслию. Как большинство англичан, он, проникшись одной какой-то мыслью, упрямо держался ее и копал, копал, покуда не докапывался так или иначе до сути. Вот и теперь, придя к выводу, что необходимо отыскать шефа, он принялся за поиски с неотступностью, характерной разве что для верного пса, разыскивающего хозяина.

Определенного плана действий у него не было. Он просто начал с того, с чего всегда начинал, когда требовалось отыскать куда-то запропастившуюся женину сумку или свои очки. А именно, вернулся к тому месту, где видел потерявшийся предмет последний раз.

В данном случае про Томми было известно, что он ужинал у капитан-лейтенанта Хейдока в «Привале контрабандистов» и возвратился оттуда: последний раз его видели входящим в ворота «Сан-Суси». Поэтому Альберт поднялся в гору до пансиона и постоял минут пять, выжидательно разглядывая ворота, но, поскольку никакая догадка в голове у него так и не блеснула, он вздохнул и побрел дальше вверх по косогору к «Привалу контрабандистов».