Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— Итак, вы и мисс Карлайл поехали к тетушке. Вскоре с ней случился второй удар. И вы снова к ней едете. Тогда она все-таки пожелала написать завещание — чего никак не хотела делать раньше. Однако ночью она умирает — как раз накануне того дня, когда должен был приехать ее поверенный. Умирает, возможно, очень кстати для мисс Карлайл.

— Послушайте, на что вы намекаете? — Лицо Родди полыхало гневом.

Ответ Пуаро напоминал молниеносную массированную атаку:

— Когда речь шла о смерти Мэри Джерард, вы сказали мне, мистер Уэлман, что мотив преступления, приписываемый Элинор Карлайл, абсурден, что она — выше низменных страстей. Но теперь, когда вы рассказали про письмо, возникает совершенно иная интерпретация событий. Ясно, что у Элинор Карлайл было основание опасаться, что ее могут лишить наследства в пользу другого человека. Анонимка ее насторожила, а то, что пыталась сказать ей лишившаяся дара речи миссис Уэлман, лишь подтвердило ее страхи. Внизу, в холле, находился саквояж с лекарствами. Вытащить оттуда трубочку с морфином было совсем несложно. Кроме того, я выяснил, что пока вы с сестрами обедали, она оставалась с больной наедине…

— Боже милосердный, мосье Пуаро, что вы такое говорите? — воскликнул Родди. — Элинор убила тетю Лору?! Что за бредовая идея!

— Вам известно, что сделан запрос на эксгумацию тела миссис Уэлман?

— Да, известно. Но они ничего не обнаружат!

— Вы полагаете?

— Я уверен, — твердо сказал Родди.

Пуаро покачал головой.

— А я совсем не уверен. К тому же, как вы знаете, в тот момент смерть была выгодна лишь одному человеку…

Родди сел. Лицо его побелело, его била мелкая дрожь.

— Я думал… вы на ее стороне… — с трудом выговорил он, глядя в глаза Пуаро.

— На чьей бы стороне я ни был, я не могу пренебрегать фактами! Я полагаю, что вы, мистер Уэлман, слишком долго позволяли себе закрывать глаза на многие неприятные моменты.

— Какой смысл терзать себе душу всякими мерзостями?

— Порою это необходимо… — назидательно сказал Пуаро. — И, помедлив, продолжил: — Существует вероятность того, что ваша тетя отравлена морфином. Что, если это так?

— Не знаю. — Родди беспомощно покачал головой.

— А вы все же постарайтесь подумать. Кто мог дать ей морфин? Вы же не станете отрицать, что наилучшие возможности для этого были у Элинор Карлайл?

— А у медсестер разве их не было?

— Конечно, это могла сделать любая из них. Однако сестра Хопкинс была очень обеспокоена исчезновением трубочки с морфином и сразу же сказала об этом своей напарнице. Зачем ей было привлекать внимание к пропаже морфина, если она была причастна к смерти больной? Ведь свидетельство о смерти было уже подписано. Возможно, она еще понесет наказание за проявленную небрежность. Ну а уж если она сама и ввела миссис Уэлман морфин, то обсуждать с кем-то его пропажу — полное сумасшествие. И потом — какая ей выгода от смерти миссис Уэлман? Равно как и сестре О'Брайен. Она тоже могла ввести морфин миссис Уэлман, похитив его из чемоданчика сестры Хопкинс; но спрашивается — зачем?

— Ваши доводы вполне резонны, — согласился Родди.

— Ну а теперь поговорим о вас, — заявил Пуаро.

— Обо мне? — Родди вздрогнул, как пришпоренный конь.

— А почему нет? Вы ведь тоже могли похитить морфин и дать его миссис Уэлман! Вы же оставались с ней наедине в ту ночь, пусть совсем ненадолго. Однако опять возникает вопрос: зачем вам это было нужно? Ведь если бы она осталась жива и написала завещание, возможно, что и вы были бы в нем упомянуты. Стало быть, и у вас не было мотива. Он был только у двоих.

Глаза Родди заблестели.

— У двоих?

— Да. Во-первых — у Элинор Карлайл.

— А во-вторых?

— А во-вторых, у автора анонимного письма.

На лице Родди отразилось недоверие.

— Тот, кто написал это письмо, ненавидел Мэри Джерард или, по крайней мере, не любил ее, и он был, так сказать, на вашей с мисс Карлайл стороне. То есть этот благожелатель определенно не хотел, чтобы Мэри Джерард получила что-нибудь от вашей тетушки. Ну а теперь скажите мне, мистер Уэлман, кто, по-вашему, мог бы написать это письмо?

— Не представляю. Письмо было совершенно безграмотное, с массой ошибок, на дешевой бумаге.

— Это ничего не значит! — отмахнулся Пуаро. — Написать его мог и образованный человек, просто боялся, что вы догадаетесь, кто он. Потому мне и жаль, что письмо не сохранилось. Образованные люди, как бы они ни старались изобразить из себя безграмотных, обычно непременно хоть чем-то себя выдадут.

— Мы с Элинор подумали, что это, вероятно, кто-то из прислуги, — не очень уверенно сказал Родди.

— Ну а конкретно вы кого-нибудь подозревали?

— Нет, никого.

— А вы не думаете, что это могла написать миссис Бишоп, экономка?

Родди явно был ошеломлен подобным предположением.

— Что вы, конечно нет… Такая респектабельная дама, просто воплощение правил приличия. Она пишет красивым, хотя и несколько высокопарным слогом, употребляя сложные обороты. К тому же, я уверен, она бы никогда…

Стоило ему на миг замешкаться, как Пуаро тут же воспользовался паузой:

— Но она не любила Мэри Джерард!

— Скорее всего. Хотя лично я ничего такого не замечал.

— Но, быть может, мистер Уэлман, вы вообще не слишком наблюдательны?

— А вы не думаете, мосье Пуаро, что тетя могла принять морфин сама?

— Это, конечно, мысль, — согласился Пуаро.

— Вы ведь знаете, что тетю очень тяготила… ее беспомощность. Она частенько говаривала, что предпочла бы умереть.

— Но не могла же она встать с постели, спуститься по лестнице и достать из саквояжа трубочку с морфином!

— Она-то не могла, — задумчиво проговорил Родди. — Но это мог сделать для нее кто-нибудь другой.

— И кто же?

— Ну хотя бы одна из сестер.

— Нет, это исключено. Обе они слишком хорошо знают, какими это чревато последствиями! Только не они!

— Значит — кто-то еще…

Родди хотел что-то добавить, но передумал.

— Вы, кажется, что-то вспомнили? — тихо спросил Пуаро.

— Да… но… — нерешительно забормотал Родди.

— Вы сомневаетесь, стоит ли говорить об этом мне?

— В общем, да…

— Ну и когда мисс Карлайл высказала вам свою точку зрения? — спросил Пуаро, и странная улыбка тронула уголки его рта.

— Ей-богу, вы колдун! Когда высказала? В поезде, когда мы ехали к тете. Как вы знаете, мы получили телеграмму с сообщением о том, что у тети Лоры случился второй удар. Элинор сказала тогда, что ей ужасно жаль тетю: ведь она, бедная, и так слишком страдала из-за своей болезни, а теперь, когда она станет еще более беспомощной, жизнь ее превратится в настоящий ад. «Людей следует избавлять от страданий, если они сами того хотят», — вот ее слова.

— И что вы ей ответили?