Агата Кристи - Свидание со смертью. Рождество Эркюля Пуаро. Убить легко. Десять негритят

— Об Эми? Конечно. Эми Гиббс.

Люк заметил, что выражение лица мисс Уэйнфлит неуловимо изменилось. Ему показалось, что она пытливо его изучает, что-то обдумывая.

Затем, очевидно приняв решение, она повернула назад.

— Милости прошу. Дела подождут. Не волнуйтесь, — успокоила она запротестовавшего было Люка. — У меня вправду нет ничего такого срочного. Просто я собралась в магазин, купить кое-что для дома.

В небольшой гостиной царили образцовые чистота и порядок, слабо пахло сушеной лавандой. На камине стояло несколько фигурок из дрезденского фарфора: [230] Дрезденский фарфор — миниатюрные фигурки из фарфора, производимого в немецком городе Мейсен (округ Дрезден). приторно улыбающиеся пастухи и пастушки. На стенах — акварели в рамочках, две вышивки и три картинки, связанные крючком. Еще комнату украшали фотографии, по-видимому, племянников и племянниц хозяйки, а также несколько разрозненных предметов неплохой мебели — чиппендейлская [231] Чиппендейл — стиль мебели XVIII века, рококо с обилием резьбы (по имени краснодеревщика Томаса Чиппендейла; 1718–1779). конторка и пара маленьких столиков из атласного дерева [232] Атласное дерево — название семейства деревьев с очень твердой и гладкой древесиной. . Здесь же стояла уродливая и довольно громоздкая викторианская софа [233] Массивная, помпезная софа с богатой резьбой и дорогой обивкой. Стиль, характерный для эпохи правления королевы Виктории. .

Мисс Уэйнфлит усадила гостей в кресла и извиняющимся тоном сказала:

— Сама я не курю, и у меня, к сожалению, нет сигарет, но если вы хотите курить, пожалуйста, не стесняйтесь.

Люк отказался, но Бриджит тут же зажгла сигарету.

Сидя в кресле с изящно изогнутыми подлокотниками, мисс Уэйнфлит некоторое время испытующе разглядывала своего гостя, а потом, как будто удовлетворенная, опустила глаза и начала:

— Так вы хотите узнать об этой несчастной девушке? Я так о ней горевала. Трагическая, нелепая ошибка!

— Но, возможно, это было самоубийство? — осведомился Люк.

Мисс Уэйнфлит решительно покачала головой.

— Нет-нет, ни в коем случае. Эми на такое едва ли решилась бы.

— А вообще какая она была? — без обиняков спросил Люк. — Я хотел бы услышать ваше мнение.

— Что ж, служанкой она была отнюдь не самой лучшей. Но по нынешним временам приходится радоваться и тому, что нашлась хоть какая-то прислуга. Она очень небрежно относилась к своим обязанностям, и на уме у нее были одни развлечения — но в наши дни все девушки ее круга таковы, тут уж ничего не поделаешь. Они, видимо, не понимают, что их время принадлежит тому, кто их нанял.

Люк изобразил надлежащую по этому поводу скорбь, и мисс Уэйнфлит продолжила:

— Такие девицы, естественно, не вызывают у меня симпатии — она была довольно наглой особой — но, разумеется, о многом я просто не стану говорить — теперь, когда ее нет в живых. Это не по-христиански, хотя лично я считаю, что скрывать правду не подобает — даже в таких случаях.

Люк кивнул. Похоже, мисс Уэйнфлит отличалась от мисс Пинкертон более четким и живым складом ума.

— Ей нравилось, когда ею восхищались, — продолжала мисс Уэйнфлит, — и вообще, она слишком много о себе мнила. Мистер Эллсуорта — он недавно приобрел здесь антикварную лавку, хотя он и настоящий джентльмен, — немного пишет акварелью и как-то сделал с нее пару набросков. И после этого она совсем задрала нос, вообразила о себе бог весть что. Даже поссорилась со своим женихом, Джимом Харви — он механик в гараже. Рассорилась, хотя он души в ней не чаял.

Мисс Уэйнфлит перевела дух.

— Никогда не забуду ту ужасную ночь. Эми нездоровилось — она сильно кашляла, чихала (а все эта дурацкие дешевые шелковые чулки и туфельки чуть ли не на картонной подошве — неудивительно, что нынешние девушки ходят вечно простуженные) — и днем пошла к врачу.

— К доктору Шмеллингу или доктору Томасу? — быстро спросил Люк.

— К доктору Томасу. И он дал ей бутылочку с микстурой от кашля. Что-то совершенно безвредное. Она рано легла, а где-то около часу ночи из ее комнаты донеслись ужасные звуки — как будто кто-то задыхался. Я встала и хотела к ней войти, но дверь была заперта изнутри. Я стала ее звать, но в ответ — ничего. Со мной была кухарка, и мы обе очень перепугались. Мы бросились на улицу и, к счастью, встретили Рида (нашего констебля), совершавшего свой обход. Он обошел дом сзади и ухитрился вскарабкаться на крышу флигеля, а оттуда легко проник внутрь — окно было открыто — и отпер нам потом дверь. Бедная девочка! Это было страшное зрелище! Мы уже ничем не смогли ей помочь, и она умерла в больнице — несколько часов спустя.

— И что послужило причиной смерти — краска для шляпок?

— Да. Отравление щавелевой кислотой, как было сказано в официальном заключении. Бутылка была примерно того же размера, что и пузырек с микстурой. Пузырек стоял у нее на умывальнике, а краска у изголовья. Очевидно, она в темноте взяла не ту бутылку и поставила на тумбочку у кровати — на тот случай, если ей станет хуже. Такова была версия, выдвинутая на дознании.

Мисс Уэйнфлит замолчала. Ее умные козьи глаза смотрели на Люка, и по этому пытливому взгляду было ясно, что она что-то еще скрывает. Более того… непонятно почему, но ей явно хотелось, чтобы он об этом догадался.

Воцарилась тишина — долгая и напряженная. Люк чувствовал себя как актер, забывший следующую реплику. В конце концов он придумал не самое удачное продолжение:

— Так, значит, вы не считаете, что она совершила самоубийство?

— Безусловно, нет. Если бы Эми решила покончить с собой, она, скорее всего, купила бы какое-нибудь подходящее снадобье. А возле нее нашли старую бутылку с краской, которую она приобрела, наверное, давным-давно. И в любом случае, как я уже говорила, это было совершенно не в ее характере.

— Каково же тогда ваше мнение? — рискнул спросить Люк.

— Полагаю, это роковая оплошность, что называется, несчастный случай, — голосом полным скорби сказала мисс Уэйнфлит.

Люк отчаянно пытался найти какие-нибудь приличествующие данной ситуации слова, но тут раздалось жалобное мяуканье и скрежет когтей о дверь.

Мисс Уэйнфлит вскочила и бросилась открывать. В комнату важно прошествовал роскошный оранжевый персидский кот. Он остановился, окинул гостя неодобрительным взглядом и вспрыгнул на ручку кресла мисс Уэйнфлит.

— Вонки Пух, ах ты, разбойник, — проворковала хозяйка. — Где же ты все утро пропадал?

Это имя показалось Люку знакомым. Где же он слышал о персидском коте с такой кличкой?

— Какой красавец! Давно он у вас?

Мисс Уэйнфлит покачала головой.

— О нет. Он принадлежал моей давней подруге, мисс Пинкертон. Ее сбил один из этих ужасных автомобилей, ну и, разумеется, я взяла Вонки Пуха к себе — не могла же я отдать его в чужие руки. Лавинию бы это страшно расстроило. Она его просто обожала, но ведь он и вправду хорош, разве нет?