Агата Кристи - Свидание со смертью. Рождество Эркюля Пуаро. Убить легко. Десять негритят

— Lese-majeste! [267] Оскорбление монарха, тягчайшее государственное преступление (фр.). — воскликнула Бриджит.

— Нечего шутить. Все очень серьезно. Он катал девицу.

— Естественно. Что за радость кататься одному!

Лорд Уитфилд воинственно выпятил живот.

— Я требую, чтобы в моем поместье все вели себя пристойно.

— Не вижу ничего безнравственного в том, чтобы покатать девушку.

— Да, но почему в моей машине?:

— Это, безусловно, уже не просто безнравственность. Это — чуть ли не богохульство! Но ведь вы не можете отменить естественное влечение людей друг к другу, Гордон. На небе полная луна, и сейчас уже канун Иванова дня [268] Иванов день — 24 июня, праздник летнего солнцестояния — «середина лета». .

— Неужели? — воскликнул Люк.

Бриджит посмотрела на него изучающе.

— Похоже, для вас это очень важно?

— Еще бы.

Бриджит снова повернулась к лорду Уитфилду.

— В гостинице «Белле и Мотли» появилось трое необычных постояльцев. Номер один — мужчина в шортах, очках и в замечательной шелковой рубашке тускло-лилового цвета! Номер два — женщина с выщипанными бровями, в пеплуме [269] Пеплум — в Древней Греции и Риме верхняя женская одеж да из тонкой ткани без рукавов, надевалась поверх туники. , босоножках и с фунтом разнокалиберных — поддельных под египетские — бус на шее. Номер три — толстяк в сиреневом костюме и соответствующих туфлях. Полагаю, это друзья нашего мистера Эллсуорта! Как написал бы репортер отдела светской хроники, «кое-кто шепнул мне, что сегодня ночью на Ведьмином лугу будет ой как весело!».

— Я не потерплю этого! — рявкнул лорд Уитфилд, багровея.

— Мой дорогой, вы ничего не можете сделать. Веды мин луг — собственность общины.

— Я не потерплю, чтобы здесь устраивали всякие бесовские шабаши! Я разоблачу их в скандальной хронике. — Он перевел дух и добавил: — Напомните, чтобы я сделал соответствующую пометку и направил туда Сиддели. Завтра мне нужно поехать в Лондон.

— Лорд Уитфилд начинает очередную кампанию — против колдовства, — с иронией произнесла Бриджит. — Средневековые суеверия очень живучи в тихой сельской местности. Надо их искоренять.

Лорд Уитфилд недоуменно уставился на нее, потом повернулся и пошел в дом.

— Вам следует быть более осторожной, Бриджит! — ласковым голосом заметил Люк.

— Что вы этим хотите сказать?

— Переживаю — вдруг вы потеряете вашу работу! Сотня тысяч фунтов пока еще не ваша. А также бриллианты и жемчуга. На вашем месте я бы дождался свадьбы, прежде чем давать волю своему ехидству.

Она смерила его ледяным взглядом.

— Вы очень заботливы, дорогой Люк. Очень любезно с зашей стороны — так печься о моем будущем!

— Доброта и забота о ближнем всегда были моими достоинствами.

— Что-то я не заметила.

— Правда? Я думал, вы более зорки.

Бриджит сорвала листок с вьюнка и спросила:

— Чем вы сегодня занимались?

— Обычным вынюхиванием.

— И каковы результаты?

— Все относительно, как говорят политики. Кстати, у вас тут имеются какие-нибудь инструменты?

— Думаю, да. А что вам нужно?

— Что-нибудь небольшое. Лучше я сам взгляну.

Люк за десять минут нашел все необходимое.

— Все, что требуется, — сказал он, похлопывая себя по набитому карману.

— Уж не собираетесь ли вы куда-нибудь вломиться?

— Как знать, как знать…

— Сегодня вы что-то не слишком разговорчивы.

— А что вы хотите? Надо учитывать обстоятельства — я ведь здорово вляпался. Полагаю, после нашего субботнего выяснения отношений мне следует отсюда убраться.

— Как подобает истинному джентльмену.

— Однако поскольку я уверен, что напал на след вашего маньяка, видимо, придется еще какое-то время поторчать в вашем городе. Вы способны придумать достаточно убедительную причину для моего переезда в «Белле и Мотли»? Если да, выкладывайте, только, ради Бога, скорее.

Бриджит покачала головой.

— Это невозможно — вы все-таки мой кузен, родство обязывает. Кроме того, гостиница переполнена друзьями мистера Эллсуорта. А там всего три комнаты.

— Значит, мне придется остаться, а вам еще немного потерпеть мое общество.

Бриджит наградила его приторной улыбкой.

— Ничего-ничего. Мне давно пора пополнить свою коллекцию скальпов.

— Вот это, я понимаю, удар! Вообще, что меня особенно в вас восхищает, Бриджит, так это полное отсутствие жалости и сострадания. Ну, да ладно. Отвергнутому влюбленному пора убираться к себе в комнату — надо переодеться к обеду.

Вечер прошел без особых приключений. Люк удостоился еще больших симпатий лорда Уитфилда — благодаря нескрываемому интересу, с которым слушал на сей раз его разглагольствования.

Когда они с хозяином появились в гостиной, Бриджит заметила:

— Что-то вас долго не было.

Люк ответил:

— Лорд Уитфилд такой интересный рассказчик, что время пролетело совсем незаметно. Он рассказывал мне, как основал свою первую газету.

— Эти новые карликовые фруктовые деревца в горшках — просто чудо, — подала голос миссис Энструтер. — Вы должны попробовать высадить их вдоль террасы, Гордон.

Дальше разговор покатился по накатанным рельсам.

Люк довольно рано откланялся. Однако ложиться спать он пока не собирался. У него были другие планы.

Часы как раз били двенадцать, когда он в теннисных туфлях бесшумно спустился по лестнице, прошел через библиотеку и вылез через окно на улицу.

Ветер неистовствовал по-прежнему, утихая совсем ненадолго. По небу стремительно неслись тучи. Луна то совершенно за ними скрывалась, то ярко освещала округу.

Люк отправился окольным путем к жилищу мистера Эллсуорти. Сегодня он вполне мог учинить там небольшой обыск. Было очевидно, что в этот вечер Эллсуорти не будет дома. Канун Иванова дня [270] В эту ночь, по преданиям, ведьмы слетались на Лысую гору. Почитатели ведовства устраивали в эту ночь свои игрища — тоже нечто вроде шабаша. , думал Люк, он и его дружки наверняка отметят каким-нибудь ритуалом. А он тем временем сможет беспрепятственно произвести досмотр.

Он перелез через изгородь, обошел дом сзади, достал из кармана инструменты и выбрал то, что ему было нужно. Окно буфетной поддалось — через несколько минут «взломщик» отодвинул задвижку, поднял оконную раму и протиснулся внутрь.

Осторожно пользуясь припасенным фонариком — включая его только на мгновенье, чтобы ни на что не налететь, — он за пятнадцать минут убедился, что дом действительно пуст.

Люк удовлетворенно усмехнулся и приступил к делу.

Он тщательно обыскал все углы и закоулки. В запертом ящике комода под двумя-тремя безобидными акварельными набросками он наткнулся на несколько живописных произведений, заставивших его в изумлении приподнять брови и присвистнуть. Письма мистера Эллсуорта не представляли особого интереса, речь в них главным образом шла о покупке антиквариата. Зато некоторые его книги — засунутые в глубину комода — вполне вознаградили старания Люка.