Агата Кристи - Свидание со смертью. Рождество Эркюля Пуаро. Убить легко. Десять негритят

И я поняла, что история с канарейкой — ложь. А это означает, что мисс Уэйнфлит лжет. Причем это очень странная ложь! И тут меня осенило: а не лжет ли она и в других случаях? Она очень гордая женщина. И разрыв помолвки наверняка страшно ранил ее гордость. Она, очевидно, затаила злобу на лорда Уитфилда и стала вынашивать планы мщения — особенно ее подхлестнуло то, что он вернулся в Вичвуд богатым и преуспевающим. И еще я подумала: «Да, возможно, она с радостью подставила бы его». И тогда я спросила себя: «А что, если в ее словах нет ни слова правды?» И вдруг поняла, как легко такая женщина может провести мужчину! Я рассуждала так:

«Конечно, это совершенно невероятно, но предположим, именно она убила всех этих людей и внушила Гордону идею о божественном возмездии!» Ей ничего не стоило бы убедить его — как я уже говорила, Гордон готов верить чему угодно! И я спросила себя: «Могла ли она совершить все эти убийства?» И поняла, что могла! Могла столкнуть пьяницу с мостков, а мальчишку с подоконника, и Эми Гиббс умерла именно в ее доме. С миссис Хортон тоже все ясно — Гонория Уэйнфлит часто заходила навестить ее. Труднее было с доктором Шмеллингом. Я ведь не знала, что у Вонки Пуха сильно гноилось ушко и что она инфицировала бинт, которым завязала руку доктора. Еще загадочнее выглядела смерть мисс Пинкертон: я никак не могла представить себе мисс Уэйнфлит в униформе шофера «роллс-ройса».

И тут меня опять осенило. Да это же проще простого! Уже опробированный ею толчок сзади — в толпе кто бы это заметил? Машина даже не остановилась, и мисс Уэйнфлит тут же этим воспользовалась, чтобы навесить на лорда Уитфилда еще одно преступление, — она сказала женщине, стоявшей рядом, что она запомнила номер автомобиля, естественно, назвав номер «роллса» Гордона.

У меня просто кругом шла голова. Ведь если Гордон не совершал убийств, а я знала — да-да, знала, что не совершал, — то кто же тогда? И ответ показался мне очевидным. Тот, кто ненавидит Гордона! А кто его ненавидит? Конечно, Гонория Уэйнфлит.

А потом я вспомнила, что мисс Пинкертон вроде бы говорила об убийце как о мужчине. И это сводило на нет все мои предположения, потому что, если бы мисс Пинкертон ошиблась, ее бы не убили… Я попросила тебя в точности повторить слова мисс Пинкертон, и оказалось, разговаривая с тобой, она фактически ни разу не произнесла слово «мужчина». Тут я почувствовала, что нахожусь на правильном пути! Я решила воспользоваться приглашением мисс Уэйнфлит погостить у нее, чтобы попытаться установить истину.

— Не сказав мне ни слова? — сердито спросил Люк.

— Но, милый, ты был настолько уверен в своей правоте, — а я настолько не была убеждена в своей! Все было очень неопределенно. Но мне и в голову не приходило, что мне грозит какая-либо опасность. Я считала, что у меня масса времени…

Ее передернуло.

— О Люк, это было ужасно… Ее глаза… И этот кошмарный, нечеловеческий смех…

— Никогда не забуду… ведь я едва не опоздал, — сказал Люк, вздрогнув.

Повернувшись к Баттлу, он спросил:

— Как она сейчас?

— Окончательно съехала с катушек, — ответил тот. — Обычный случай, знаете ли. Они не могут пережить потрясающее для них открытие — что они совсем не так чертовски умны, как думали.

— Да… никудышный я полицейский! — грустно произнес Люк. — Ни на секунду не усомнился в Гонории Уэйн-флит. Вы бы справились лучше, Баттл.

— Может быть, да, сэр, а может, и нет. Помните, я говорил, что преступником может быть любой? По-моему, я упоминал и старую деву.

—. Да-да, а еще архиепископа и школьницу! Означает ли это, что вы и их считаете потенциальными преступниками?

Лицо Баттла расплылось в широкой ухмылке.

— Преступником может стать любой — вот что я имел в виду, сэр.

— Только не Гордон, — заявила Бриджит. — Люк, пойдем отыщем его.

Они нашли лорда Уитфилда в его кабинете, делающим какие-то заметки.

— Гордон, — тихо и кротко произнесла Бриджит. — Теперь, когда вам известно все, вы простите нас?

Лорд Уитфилд взглянул на нее вполне благосклонно.

— Конечно, моя дорогая, конечно. Я понял истину. Я был очень занят. И пренебрегал вами. Как мудро выразился Киплинг: «Большего добивается тот, кто идет по жизни один» [280] Строка из стихотворения «Победители» английского писателя Редьярда Киплинга (1865–1936). . Мой удел — одиночество. — Он расправил плечи. — На мне лежит большая ответственность. И я должен нести ее самостоятельно. Мне нельзя ни с кем ее делить, и никто не облегчит это бремя. Я должен идти по жизни один, пока не прервется мое дыхание.

— Дорогой Гордон! — воскликнула Бриджит. — Вы так великодушны!

Лорд Уитфилд нахмурился.

— Разве? Давайте-ка забудем всю эту чепуху. И вообще, я очень занят.

— Я знаю.

— Я собираюсь немедленно начать серию статей «История женских преступлений: от сотворения мира до наших дней».

Бриджит восхищенно смотрела на него.

— Гордон, по-моему, это чудесная идея.

Лорд Уитфилд выпятил грудь.

— Теперь, пожалуйста, оставьте меня. У меня очень много работы.

Люк и Бриджит осторожно вышли из комнаты.

— Но он действительно ужасно милый! — сказала Бриджит.

— Мне кажется, ты все же любила его!

— Знаешь, Люк, по-моему, так и было.

Люк выглянул из окна.

— Я с удовольствием уеду из Вичвуда. Он мне не по душе. Здесь столько зловещего, как говорит миссис Шмеллинг. Мне не нравится, как Эш-Ридж нависает над городком.

— Ну уж если речь зашла об Эш-Ридж, то как быть с Эллсуорта?

Люк сконфуженно рассмеялся.

— Ты имеешь в виду кровь у него на руках?

— Да.

— Они, очевидно, принесли в жертву белого петуха!

— Фу, какая гадость!

— Полагаю, нашего мистера Эллсуорта ждут кое-какие неприятности. Баттл готовит ему небольшой сюрприз.

— А бедный майор Хортон никогда не пытался убить свою жену, — сказала Бриджит, — а у мистера Эббота, наверное, просто имелось компрометирующее письмо от какой-то дамы, а доктор Томас — всего лишь милый скромный молодой человек.

— Он самодовольный осел!

— Ты так говоришь, потому что ревнуешь его к Розе Шмеллинг.

— Она слишком хороша для него.

— Я всегда чувствовала, что она нравится тебе больше, чем я!

— Дорогая, не говори глупости!

— Вовсе это не глупости!

Немного помолчав, она спросила:

— Люк, а теперь я тебе нравлюсь?

Он попытался обнять ее, но она отстранилась.

— Я спросила, нравлюсь ли я тебе, Люк, а не любишь ли ты меня.

— О! Понимаю… Ты мне нравишься, Бриджит, и я люблю тебя.

— И ты мне нравишься, Люк…

Они улыбнулись друг другу — немного робко — как дети, которые только что познакомились в гостях.

— Нравиться важнее, чем любить, — сказала Бриджит. — Это то, что остается. Я хочу, чтобы наши отношения сохранились. Мне мало любви, я не хочу, чтобы мы со временем пресытились и захотели связать свою жизнь еще с кем-то.