Агата Кристи - Смерть в облаках. Убийства по алфавиту. Убийство в Месопотамии. Невероятная кража. Родосский треугольник

Он сказал, что это, без сомнения, самое поразительное и невероятное дело, которое ему приходилось разбирать в суде. Женщину убили — самоубийство или несчастный случай исключаются, — женщину убили в самолете, в небольшом замкнутом пространстве. Посему не может быть и речи о том, что преступление совершил посторонний. По логике вещей, кто-то из свидетелей, которых они заслушали этим утром, — убийца или убийцы. Это ужасное обстоятельство, но от него никуда не уйти. Кто-то из дававших показания отчаянно и беззастенчиво лгал.

Преступление совершено с беспрецедентной дерзостью. На глазах у десяти — а если считать стюардов, то и двенадцати — свидетелей убийца поднес духовую трубку к губам и послал смертоносный снаряд — и никто не обратил на него внимания. Откровенно говоря, это выглядит неправдоподобно, но есть неопровержимые свидетельства — сама духовая трубка, найденная на полу, след укола на шее покойной и заключение медицинской экспертизы. И как бы то ни было, дело обстоит именно таким образом.

Поскольку показаний против какого-либо определенного лица не имеется, он может лишь порекомендовать присяжным вынести вердикт [23] Вердикт — решение присяжных заседателей о виновности или невиновности подсудимого. , обвиняющий в убийстве неизвестное лицо или лица. Все присутствующие отрицали факт знакомства с покойной. Полиция установит, кто и при каких обстоятельствах был с ней знаком. В отсутствие какого-либо мотива преступления он может лишь посоветовать вынести только что предложенное им решение. Пусть господа присяжные обдумают эту формулировку.

Широколицый присяжный с подозрительными глазками, тяжело дыша, подался вперед:

— Можно задать вопрос, сэр?

— Конечно.

— Вы говорили, что трубку нашли под сиденьем? Чье это было место?

Коронер посмотрел в записи. Сержант Уилсон подошел к нему и прошептал:

— Гм, да. Это место, номер девять, занимал мосье Эркюль Пуаро. Мосье Пуаро, надо сказать, очень известный и уважаемый частный сыщик, который… э-э, несколько раз сотрудничал со Скотленд-Ярдом.

Широколицый мужчина перевел взгляд на мосье Эркюля Пуаро и с неодобрением остановил его на длинных усах маленького бельгийца.

«Иностранцы, — говорили глаза широколицего мужчины, — нельзя доверять иностранцам, даже если они рука об руку с полицией».

Вслух он сказал:

— Это тот самый мистер Пуаро, который нашел отравленный дротик, так?

Присяжные удалились. Через пять минут они вернулись, и старшина вручил коронеру лист бумаги.

— Что это значит? — Коронер нахмурился. — Вздор, я не могу принять такой вердикт.

Через несколько минут он получил исправленный вердикт: «Мы считаем, что покойная скончалась от яда. По показаниям не представляется возможным выяснить, кем именно был применен яд».

Когда после оглашения вердикта Джейн выходила из суда, она обнаружила рядом с собой Нормана Гейла.

— Хотел бы я знать, что было написано на бумажке, которую коронер так решительно отверг, — сказал он.

— Думаю, что могу открыть это вам, — послышался голос сзади.

Они оглянулись и увидели искрящиеся глаза мосье Эркюля Пуаро.

— Сначала в преднамеренном убийстве обвинили меня, — проговорил маленький усатый человечек.

— Ну что вы… — воскликнула Джейн.

Пуаро весело закивал головой.

— Mais oui. Когда я выходил, я слышал, как один человек сказал другому: «Этот маленький иностранец — помяни мое слово, это он у б и л!» Присяжные думали то же самое.

Джейн не знала, посочувствовать или рассмеяться. Когда она рассмеялась, Пуаро улыбнулся в ответ.

— Но теперь вы понимаете, что я просто вынужден за это взяться, чтобы снять с себя подозрения, — проговорил он и удалился с поклоном.

Джейн и Норман поглядели ему вслед.

— Невероятно чудной экземпляр, — сказал Гейл. — Называет себя сыщиком. Не представляю себе, какого рода сыском он способен заняться. Любой преступник учует его за милю. Не представляю себе, как он может замаскироваться.

— У вас ужасно старомодные понятия о сыщиках, — сказала Джейн. — Все эти накладные бороды давно устарели. В наши дни сыщики сидят на месте и обдумывают дело, стараясь вникнуть в психологию преступника.

— То есть экономят силы.

— Физические — пожалуй; но конечно же нужен холодный ясный ум.

— Понятно. Горячий и затуманенный не подойдет.

Оба они рассмеялись.

— Послушайте, — начал Гейл. Щеки его слегка порозовели, и он торопливо проговорил: — Вы не возражали бы — я хочу сказать, это было бы ужасно мило с вашей стороны — уже несколько поздно, но как насчет того, чтобы нам выпить чаю? Мне кажется, товарищи по несчастью, и…

Он остановился. А про себя подумал:

«Что с тобой, болван? Ты что, не можешь, не запинаясь, не краснея и не изображая полного идиота, пригласить девушку на чашку чаю? Что она о тебе подумает?»

Замешательство Гейла только подчеркнуло хладнокровие и самообладание Джейн.

— Большое спасибо, — ответила она. — Я с удовольствием выпью чаю.

Они разыскали кафе, где мрачная, надменная официантка с сомнением выслушала их заказ, словно желая сказать: «Не судите меня, если будете разочарованы. Это только говорится, что у нас подают чай, но сама я об этом слыхом не слыхала».

В кафе было почти безлюдно. Это как бы подчеркивало интимность чаепития вдвоем. Джейн сняла перчатки и поглядела на своего спутника. Он привлекателен — голубые глаза и улыбка. К тому же он просто приятен.

— Темная история, верно? Это убийство, — торопливо заговорил Гейл. Он до сих пор не мог отделаться от нелепого замешательства.

— Вот уж точно, — откликнулась Джейн. — Меня она беспокоит — из-за моей работы. Не знаю, как там воспримут.

— М-да. Я об этом не подумал.

— Антуан, может, захочет избавиться от служащей, которая замешана в истории с убийством, да еще к тому же давала показания в суде.

— Люди странные существа, — задумчиво произнес Гейл. — А жизнь такая… такая несправедливая. Ведь это же не ваша вина… — Он сердито нахмурился. — Это отвратительно!

— Ну, пока ничего не случилось, — напомнила ему Джейн. — Зачем раньше времени сердиться и тревожиться из-за чего-то, в конце концов, Антуана можно будет понять. А вдруг это я ее убила. Говорят, стоит один раз кого-то убить, то потом уже не остановишься. Ну кому будет приятно, когда его причесывает такая вот особа.

— Достаточно только взглянуть на вас, и сразу станет ясно, что вы не в состоянии никого убить, — серьезно проговорил Норман.

— Ну не скажите, — возразила Джейн. — Иногда мне ужасно хочется убить кое-кого из моих дам — если бы только я была уверена в своей безнаказанности! В особенности одну — каркает, как ворона, и ничем ей не угодишь. Я даже иногда думаю, что убить ее — доброе дело, а вовсе не злодеяние. Правда-правда. Так что видите, какие у меня преступные мысли.