Агата Кристи - Тайна голубого экспресса. Тайна Семи циферблатов. Убийство в доме викария

— А теперь?

— А теперь вы не просто зритель. То, что я скажу сейчас, прозвучит, быть может, дико, ко теперь вы похожи на спортсмена, которому выпало играть в трудном матче.

— Да, с моей хозяйкой порой бывает действительно нелегко, — сказала с улыбкой Кэтрин, — но, смею вас заверить, матч все же не настолько трудный. Я бы хотела, чтобы вы как-нибудь к нам приехали, мосье Пуаро. Уж вы-то сумеете оценить ее мужество и силу духа.

Последовало молчание — официант проворно сервировал им цыпленка en casserole. Когда он отошел, Пуаро сказал:

— Я не рассказывал вам о своем друге Гастингсе? За мою скрытность он называет меня устрицей. Eh bien, мадемуазель, в вас я встретил достойного соперника. Вы куда более скрытны, чем я.

— Ну что вы, какая чепуха.

— Эркюль Пуаро никогда не болтает чепухи. Вы гораздо больше, чем я, играете в одиночку.

Снова повисло молчание. И снова Пуаро нарушил его:

— Вы виделись с кем-нибудь из наших друзей с Ривьеры?

— Только с майором Найтоном.

— A-а. Вот как!

Что-то во взгляде Пуаро заставило Кэтрин опустить глаза.

— Значит, мистер ван Олдин в Лондоне?

— Да.

— Постараюсь на днях с ним встретиться.

— У вас есть для него новости?

— Почему вы так думаете?

— Так мне показалось.

Пуаро прищурился и внимательно взглянул на Кэтрин.

— Я вижу, что вам очень хочется о чем-то меня спросить. Так спросите! Разве дело «Голубого экспресса» не наш общий «roman policier».

— Вы угадали, я действительно хочу спросить.

— Слушаю, мадемуазель.

Кэтрин посмотрела на него с внезапной решимостью.

— Что вы делали в Париже, мосье Пуаро?

Пуаро слегка улыбнулся.

— Я звонил в русское посольство.

— О!

— Вижу, это ничего вам не говорит. Но я больше не буду устрицей. Теперь раскрываю створки, то бишь карты, чего устрицы никогда не делают. Вы, наверное, догадываетесь, что я не удовлетворен обвинением против Дерека Кеттеринга?

— Вот это я и хотела уточнить. Я думала, что вы закончили это дело.

— Вы недоговариваете, мадемуазель, но я и так все понял. Да, из-за меня Дерек Кеттеринг оказался там, где он сейчас. Если бы не я, судебный следователь все еще пытался бы повесить это преступление на графа де ла Рош. Нет, мадемуазель, я не раскаиваюсь в том, что сделано, мой долг — раскрыть истину, и дорога вывела прямо на мистера Кеттеринга. Но там ли ее конец? Полиция считает, что там, но я, Эркюль Пуаро, очень в этом сомневаюсь.

Внезапно он заговорил о другом:

— Скажите, мадемуазель, у вас были известия от мадемуазель Ленокс?

— Одно очень короткое письмо. Она, наверное, обиделась на меня за то, что я уехала в Англию.

Пуаро кивнул.

— У меня был разговор с нею в тот вечер, когда арестовали мосье Кеттеринга, очень интересный разговор, во многих отношениях интересный.

Пуаро снова умолк, но Кэтрин ничего больше не спрашивала.

— Мадемуазель, — наконец вымолвил он, — теперь я коснусь деликатного предмета, но тем не менее… Есть некто, как я думаю, кто любит мосье Кеттеринга, поправьте меня, если я ошибаюсь… и ради нее… да… ради нее… я надеюсь, что прав я, а не полиция. Вы знаете, о ком я говорю?

После небольшой паузы Кэтрин сказала:

— Думаю, что знаю.

Пуаро наклонился ближе к ней и продолжил:

— Я не удовлетворен теперешним состоянием дела, мадемуазель, никак не удовлетворен. Факты действительно указывают на мосье Кеттеринга. Однако есть один момент, который не принят во внимание.

— Что вы имеете в виду?

— Обезображенное лицо жертвы. Я спрашивал себя, мадемуазель, тысячу раз: «Способен ли такой человек, как Дерек Кеттеринг, так надругаться над своей жертвой?» Зачем? С какой целью? Разве подобное поведение соответствует характеру мосье Кеттеринга? И у меня нет убедительного ответа ни на один из этих вопросов. Снова и снова я пытаюсь понять — почему?.. И единственное, что может помочь мне разрешить этот вопрос, — вот это.

Пуаро достал записную книжку и что-то осторожно из нее вытащил, держа двумя пальцами.

— Я снял эти волоски с пледа в купе убитой. Это было при вас, помните?

Кэтрин наклонилась, разглядывая волоски.

Пуаро кивнул.

— Я вижу, они вам ни о чем не говорят. И тем не менее мне кажется, кое о чем вы догадываетесь.

— Да, у меня появились соображения, — медленно сказала Кэтрин, — довольно любопытные соображения. Вот почему я спросила, что вы делали в Париже, мосье Пуаро.

— В тот раз, когда я прислал вам письмо…

— Да, из «Ритца».

Ироническая улыбка пробежала по губам сыщика.

— Вот именно, из «Ритца», отчего не пошиковать, если за тебя платит миллионер.

— Русское посольство, — сморщила лоб Кэтрин, — нет, я не вижу связи.

— Связь не прямая, мадемуазель. Я получил там конкретную информацию, я виделся с одним субъектом и припугнул его, да, мадемуазель, я — Эркюль Пуаро, припугнул его.

— Полицией?

— Нет, — сухо отозвался Пуаро, — оглаской. Пресса в данном случае гораздо более действенное оружие.

Он еще раз посмотрел на Кэтрин, но она с улыбкой покачала головой.

— Вы вновь становитесь устрицей, мосье Пуаро?

— Нет, нет, я не хочу ничего скрывать. Сейчас я все объясню, я подозревал, что этот господин причастен к пропаже драгоценностей мосье ван Олдина. Я являюсь к нему с обвинением и вытягиваю из него всю историю полностью. То есть узнаю, где именно драгоценности перешли в руки ван Олдина, и при этом выясняется, что неподалеку от того дома прогуливался человек с седыми волосами и с не по возрасту легкой пружинистой походкой. И мне сразу приходит в голову, что это и есть некто «monsieur le marguis».

— Так, значит, вы приехали в Лондон повидать мосье ван Олдина?

— Не только. У меня есть еще кое-какие дела. С тех пор как я в Лондоне, я успел повидаться еще с двумя людьми — с театральным агентом и доктором с Харли-стрит. От них я получил важную информацию. Обдумайте все, что я вам сообщил, мадемуазель, и попробуйте сделать выводы.

— Я?

— Да, вы. Лично я их сделал. И скажу одно, мадемуазель. У меня все время были сомнения в том, что убийство и ограбление совершены одним лицом. Долгое время я не был уверен…

— А теперь?

— А теперь я знаю.

Последовало молчание. Кэтрин подняла голову — глаза ее сияли.

— Я не такая умная, как вы, мосье Пуаро. Я не поняла и половины из того, что вы мне рассказали. Я тоже сделала выводы, но совсем из других фактов.

— Ничего странного, — спокойно сказал Пуаро, — возьмите зеркало: оно отражает истинную картину, но ведь каждый смотрит в него с разных углов зрения…

— Мои соображения, вероятно, нелепы и наверняка не совпадают с вашими, но…

— Я слушаю.

— Скажите, вот это может вам помочь?

Пуаро взял протянутую ему газетную вырезку, пробежал ее глазами и серьезно кивнул.