Агата Кристи - Тайна голубого экспресса. Тайна Семи циферблатов. Убийство в доме викария

— Значит, вы и в самом деле считаете, что Ричард Найтон — это тот самый знаменитый Маркиз?

Пуаро утвердительно кивнул.

— Одно из наиболее ценных качеств джентльмена по кличке Маркиз — его поистине безграничное обаяние, умение расположить к себе. Не устояли перед ним и вы, мосье ван Олдин, и предложили ему стать вашим секретарем, хотя были с ним едва знакомы.

— Я мог бы поклясться, что он вовсе не претендовал на эту должность, — вскричал миллионер.

— Он вел очень тонкую игру — настолько тонкую, что ему удалось обмануть даже такого человека, как вы, прекрасно разбирающегося в людях.

— Я ведь даже поинтересовался его биографией. У него отличный послужной список.

— Да-да, тут к нему не подкопаешься. У Ричарда Найтона безукоризненная репутация. Он из хорошей семьи, у него хорошие связи, он прекрасно проявил себя во время войны и, без всяких сомнений, находился вне подозрений. Однако, когда я заинтересовался небезызвестным Маркизом, в биографиях этих двух людей обнаружилось немало общего. Найтон, к примеру, говорил по-французски, как настоящий француз, он бывал в Америке, Англии, Франции примерно в то же время, когда там орудовал Маркиз. Последний раз Маркиз напомнил о себе громкими кражами драгоценностей в Швейцарии — а ведь где, как не в Швейцарии, вы познакомились с майором Найтоном? Причем именно тогда прошел слух о том, что вы намерены купить знаменитые рубины.

— Да, но почему убийство? — сокрушенно пробормотал ван Олдин. — Умный мошенник мог бы украсть драгоценности, не засовывая голову в петлю.

Пуаро покачал головой:

— На счету Маркиза много убийств, это — далеко не единственное. Понимаете, он убивает, руководствуясь инстинктом — не любит оставлять после себя свидетелей. Мертвые же, как известно, умеют хранить тайны. Маркиз обожал старинные драгоценности. Узнав, что вы скоро станете обладателем знаменитых рубинов, он нанялся к вам секретарем, а свою сообщницу пристроил служанкой к вашей дочери, которой, как он не без основания полагал, и предназначались знаменитые рубины. Так что, сами видите, планы Маркиза были тщательно отработаны на много ходов вперед, что, впрочем, не помешало ему попытаться ускорить события: он устроил на вас засаду в Париже, в ту ночь, когда вы приобрели драгоценности. Ограбление сорвалось, однако Маркиза это ничуть не смутило, ведь Ричард Найтон был в полной безопасности. Кто бы мог его заподозрить? И все же, как и у всех великих людей — а Маркиз, безусловно, был великим человеком, — у него были свои слабости. Он влюбился в мисс Грей и, заподозрив, что она неравнодушна к Дереку Кеттерингу, не смог отказать себе в удовольствии засадить соперника за решетку, едва представилась такая возможность. А сейчас, мосье ван Олдин, я расскажу вам самое любопытное. Согласитесь, мисс Грей никак не назовешь впечатлительной особой, однако она твердо убеждена, что однажды после беседы с Найтоном, в парке при казино в Монте-Карло, она вдруг ощутила присутствие вашей дочери. Ей показалось, что убитая пытается что-то ей сказать, и внезапно она поняла, что Рут Кеттеринг пыталась сказать, что Найтон — убийца! Эта догадка казалась столь дикой, что мисс Грей ни с кем не поделилась, хотя ни на миг не сомневалась в ее правильности. Мисс Грей проявила редкий здравый смысл: она не только не отвергла ухаживания Найтона, но и дала ему понять, что не сомневается в виновности Дерека Кеттеринга.

— Невероятно, — проговорил ван Олдин.

— Да, очень странно. Такое не объяснишь… Кстати, еще одна мелочь никак не укладывалась у меня в голове. Ваш секретарь сильно хромал — следствие полученного на войне ранения. Маркиз же ходил совершенно нормально. Для меня это было камнем преткновения. Однако мисс Ленокс Тамплин как-то обмолвилась, что хромота Найтона вызвала удивление и у хирурга, который лечил его в клинике леди Тамплин. То есть Найтон попросту симулировал, в чем я окончательно убедился, побывав у этого хирурга в Лондоне и выслушав его разъяснения. Позавчера я специально упомянул имя этого хирурга при Найтоне; в этой ситуации ему было бы естественно сказать, что тот же врач лечил его во время войны, однако Найтон промолчал — и эта мелкая, вроде бы совершенно незначительная деталь подтвердила мои подозрения. Кроме того, мисс Грей показала, мне вырезку из старой газеты, где говорилось, что во время пребывания Найтона в клинике там было совершено ограбление. Когда я написал мисс Грей письмо из Парижа, из отеля «Ритц», она поняла, что наши, так сказать, версии совпадают. В отеле «Ритц» мне не сразу удалось получить необходимую информацию, однако я все-таки узнал то, что меня интересовало: Ада Мейсон приехала в отель не вечером, накануне того дня, когда было совершено преступление, а утром, уже после убийства.

Воцарилось долгое молчание. Миллионер протянул Пуаро руку.

— Надеюсь, вы понимаете, мосье Пуаро, что все это для меня значит, — сказал он срывающимся от волнения голосом. — Утром я вышлю вам чек, но услуга, которую вы мне оказали, поистине неоценима. Вам нет равных, мосье Пуаро. Вам просто нет равных.

Пуаро поднялся, слегка выпятив грудь.

— Ну что вы, я всего лишь Эркюль Пуаро, — скромно сказал он. — И все же вы правы, в каком-то смысле мне нет равных. Но ведь и вам, мосье ван Олдин, тоже нет равных. Я рад, я счастлив, что мне удалось оказать вам посильную помощь. А теперь мне необходимо привести себя в порядок, стряхнуть, так сказать, пыль долгих дорог.

В холле отеля Пуаро повстречал старых знакомых: почтенного мосье Папополуса с дочерью Зиа.

— А я думал, вы уехали из Ниццы, мосье Пуаро, — пробормотал грек, сжимая любезно протянутую детективом руку.

— Дела вынудили меня вернуться, мой дорогой мосье Папополус.

— Дела?

— Да, дела. Кстати, о делах и деловых людях. Надеюсь, вы чувствуете себя лучше, мой дорогой друг?

— Гораздо лучше. Завтра мы возвращаемся в Париж.

— Очень рад за вас. Вы еще не совсем разорили бывшего греческого министра?

— Я?

— Вы же продали ему великолепный рубин, который — только это строго entre nous [163] Между нами (фр.). — принадлежит сейчас знаменитой танцовщице, мадемуазель Мирей.

— Да, — пробормотал мосье Папополус, — что было, то было.

— Рубин, весьма похожий на знаменитое «Огненное сердце»…

— Что ж, некоторое сходство действительно имеется, — равнодушным голосом проговорил грек.

— Вы потрясающе разбираетесь в драгоценных камнях, мосье Папополус, поздравляю вас. Мадемуазель Зиа, я просто в отчаянии, что вы покидаете Ниццу. Я-то мечтал, что теперь, когда я наконец покончил с делами, мы будем видеться чаще.

— А о каких, собственно, делах идет речь, если не секрет, мосье Пуаро? — осведомился мосье Папополус.