Артур Дойль - Шерлок Холмс на сцене

УОТСОН: Он способен вас убить.

ХОЛМС: Что же, я нисколько не удивлюсь.

УОТСОН: Я никак не могу оставить вас одного.

ХОЛМС: Вы можете и должны это сделать, Уотсон. Вы еще никогда не выходили из игры. Я уверен, что и на этот раз вы доведете ее до конца. Отвезите эту записку в Скотланд-Ярд. Возвращайтесь с полицейскими. И тогда мы сможем его арестовать.

УОТСОН: С радостью помогу вам в этом.

ХОЛМС: Надеюсь, до вашего возвращения у меня как раз хватит времени, чтобы выяснить, где бриллиант. ( Звонит в колокольчик ). Сюда, Уотсон. Лучше нам выйти вместе. Я предпочитаю разглядывать свою акулу так, чтобы она меня не видела.

(УОТСОН и ХОЛМС скрываются в спальне ).

( Входит БИЛЛИ, следом ПОЛКОВНИК СЕБАСТЬЯН МОРАН, свирепого вида, громадный человек, безвкусно одетый, с тяжелой палкой в руках ).

БИЛЛИ: Полковник Себастьян Моран.

(БИЛЛИ выходит ).

(ПОЛКОВНИК МОРАН оглядывается по сторонам, медленно проходит в комнату и вздрагивает, заметив манекен в кресле у окна. Он пристально глядит на неподвижную восковую фигуру, пригибается, удобней перехватывает свою палку и на цыпочках приближается к окну. Оказавшись рядом с манекеном, ПОЛКОВНИК заносит над головой палку. Из спальни торопливо выходит ХОЛМС).

ХОЛМС: Осторожнее, полковник! Смотрите, не разбейте ее.

ПОЛКОВНИК ( отшатываясь назад ): О Господи!

ХОЛМС: Прелестная вещица! Работа французского мастера Тавернье. Он так же ловко делает восковые фигуры, как ваш приятель Штраубензее — духовые ружья.

ПОЛКОВНИК: Духовые ружья, сэр? Духовые ружья, надо же! О чем это вы?

ХОЛМС: Положите шляпу и трость на столик. Благодарю вас. И, пожалуйста, присядьте. Быть может, вы заодно вытащите и свой револьвер? Впрочем, если вы предпочитаете сидеть на нем, я не возражаю.

(ПОЛКОВНИК усаживается ).

Я как раз намеревался с вами побеседовать.

ПОЛКОВНИК: Я тоже хотел сказать вам несколько слов.

(ХОЛМС садится неподалеку от него и кладет ногу на ногу ).

Не стану отрицать — только что собирался размозжить вам голову.

ХОЛМС: Я так и понял, что вам взбрело на ум нечто подобное.

ПОЛКОВНИК: И не без причины, сэр, не без причины.

ХОЛМС: Чему обязан таким вниманием с вашей стороны?

ПОЛКОВНИК: Вы слишком много себе позволяете, и мне это начинает действовать на нервы. Вы пускаете своих приспешников по моим следам.

ХОЛМС: Приспешников?

ПОЛКОВНИК: Я велел проследить за ними и знаю, что они приходят сюда и отчитываются перед вами.

ХОЛМС: Уверяю вас, я никого не нанимал.

ПОЛКОВНИК: Ну как же! Так знайте, что другие не хуже вас умеют наблюдать. Вчера это был какой-то спортсмен, сегодня — старуха. Они ни на минуту не выпускали меня из виду.

ХОЛМС: Вы мне льстите, сэр! За день до того, как его повесили в Ньюгейте [39] Ньюгейт — знаменитая тюрьма в Лондоне, просуществовавшая с XII до начала XX в.; была закрыта в 1902 г. и снесена в 1904 г. , старый барон Даусон обмолвился, что в моем лице правосудие выиграло столько же, сколько потеряла сцена. А сегодня вы так расхваливаете мои таланты! Приношу благодарность от имени престарелой леди и спортсмена. Правда, был еще безработный слесарь, настоящая мечта артиста — кажется, вы его не заметили.

ПОЛКОВНИК: Так это были вы… вы!

ХОЛМС: Ваш покорный слуга! Если не верите, взгляните на зонтик, что лежит вон там на кушетке — вы так вежливо вручили его мне нынче утром на Майнорис.

ПОЛКОВНИК: Если бы я только знал, вы бы никогда…

ХОЛМС: Никогда больше не увидел бы это скромное жилище, хотите сказать? Я это отлично понимал. Но вы не знали, и вот мы с вами сидим и преспокойно беседуем.

ПОЛКОВНИК: В таком случае дело обстоит еще хуже. Не ваши подручные, но вы сами преследовали меня. Зачем?

ХОЛМС: Вы охотились на тигров, если не ошибаюсь?

ПОЛКОВНИК: Совершенно верно, сэр.

ХОЛМС: Позвольте вас спросить: для чего?

ПОЛКОВНИК: Ха! Для чего охотиться на тигра? Ради сильных ощущений. Ради риска.

ХОЛМС: И, конечно же, ради чувства удовлетворения: вы освобождаете страну от хищника, что опустошает ее и кормится за счет населения.

ПОЛКОВНИК: Вот именно.

ХОЛМС: Теперь вам понятны мои мотивы.

ПОЛКОВНИК ( вскакивая на ноги ): Какая наглость!

ХОЛМС: Сядьте, сэр, сядьте! У меня, кроме этого, имелась и другая, более практическая цель.

ПОЛКОВНИК: И в чем она заключается?

ХОЛМС: Мне нужен желтый королевский бриллиант.

ПОЛКОВНИК: Неужели? Продолжайте же.

ХОЛМС: Вы знали, что по этой причине я следил за вами, и вы только затем явились сюда сегодня, чтобы выяснить, много ли мне известно. Можете мне поверить, что я знаю все, за исключением одной подробности, о которой вы мне сейчас расскажете.

ПОЛКОВНИК ( насмешливо улыбаясь ): Любопытно, что же это за подробность?

ХОЛМС: Местонахождение алмаза.

ПОЛКОВНИК: Ах, вы не прочь бы узнать, не правда ли? Но, черт возьми, мне-то откуда знать?

ХОЛМС: Вы не только знаете, где камень, но и очень скоро поведаете об этом мне.

ПОЛКОВНИК: В самом деле?

ХОЛМС: Не надейтесь провести меня, полковник. Я вижу вас насквозь, как будто вы сделаны из стекла. Я читаю самые потаенные ваши мысли.

ПОЛКОВНИК: Тогда вы уж точно видите, где бриллиант.

ХОЛМС: Ах! Так вам это известно? Вы только что сами признались.

ПОЛКОВНИК: Ничего я не признавал.

ХОЛМС: Послушайте, полковник, если вы будете благоразумны, мы сможем заключить сделку. Иначе вам не поздоровится.

ПОЛКОВНИК: И вы еще говорите о хитростях!

ХОЛМС ( берет в руки лежащую на столе записную книжку ): Знаете, что содержится в этой книжечке? [40] Любопытный и, похоже, не отмеченный комментаторами И. Ильфа и Е. Петрова факт: эта сцена в пьесе и параллельном рассказе Конан Дойля «Камень Мазарини» удивительно напоминает встречу Остатапа Бендера и Корейко, во время которой «великий комбинатор» шантажирует подпольного миллионера собранным на него «досье».

ПОЛКОВНИК: Понятия не имею, сэр.

ХОЛМС: Вы.

ПОЛКОВНИК: Я?!

ХОЛМС: Да-да, вы, сэр. Вы тут весь — каждый шаг вашей гнусной и преступной жизни.

ПОЛКОВНИК: Проклятие, Холмс! Вы зашли слишком далеко!

ХОЛМС: Занимательные подробности, полковник. Истинная причина смерти мисс Минни Уоррендер из Лабурнум-Гроув. У меня все записано, полковник.

ПОЛКОВНИК: Да вы — вы сам дьявол!

ХОЛМС: Или же история молодого Арбутнота, который утонул в Реджентс-Канале как раз перед тем, как собирался разоблачить ваши шулерские карточные приемы.

ПОЛКОВНИК: Я… я и пальцем не притронулся к этому юноше.

ХОЛМС: Но умер он как раз вовремя. Мне продолжать, полковник? Здесь еще немало интересного. Как насчет ограбления в курьерском поезде на Ривьеру 13 февраля 1892 года? Либо подделки банковского чека «Лионского кредита» в том же году?