Лео Брюс - Дело без трупа. Неоконченное дело [сборник]

С тех пор как сержант Биф, «выдающийся мастер сыска», описанный в произведениях мистера Таунсенда, признался, что он верит в невиновность казненного Стюарта Феррерса, но не сумел доказать ее, будущее жанра многим видится неопределенным и даже опасно уязвимым для критики.

«Вообразите на секунду, что подобная ситуация повторится, — сказал вчера нашему репортеру один из авторов. — Какая судьба ждет в таком случае криминальные романы других писателей? Читательская аудитория потеряет доверие к нашим сыщикам, и тиражи книг упадут на многие тысячи экземпляров».

«Крайне прискорбный и очень опасный прецедент, — вторил ему известный издатель такого вида литературы. — Если даже лучшие сыщики, описанные нашими известными виртуозами пера, окажутся не в состоянии раскрывать преступления, то кто, черт возьми, справится за них с этой задачей?»

Лорд Саймон Плимсолл, выдающийся детектив-любитель, ставший истинным героем многих книг, разгадавший множество казавшихся неразрешимыми тайн, тоже высказал свое мнение, когда мы встретились с ним у него на квартире в Уэст-Энде.

«Нет ничего печальнее, чем узнать подобные новости по возвращении после медового месяца, — произнес он с глубоким вздохом, — хотя должен признаться, что уже некоторое время назад я начал предвидеть, что однажды кто-нибудь непременно вляпается в неприятности такого рода».

Отвечая на международный телефонный звонок, мсье Амер Пикон, с блеском раскрывший немало нашумевших сложных преступлений, находясь сейчас на Ближнем Востоке, предпочел прислать в редакцию «Дейли доуз» загадочную телеграмму: «Увы, Господи! Я не ведаю что».

Монсеньор Смит лишь в отчаянии взмахнул своим знаменитым козырьком от солнца. «Если детектив не может арестовать преступника, — сказал он, — то лишь вопрос времени, когда преступники начнут арестовывать детективов, а если литератор не способен найти благополучной концовки для своего романа, то подобное произведение означает конец его карьеры как писателя».

Закончив читать эти строки, я откинулся в кресле, прекрасно понимая, что и для Бифа, и для меня наша непродолжительная попытка освоить сферу криминалистической деятельности безнадежно сорвалась.

Минули недели, в течение которых я ничего больше не слышал о «Сайденхэмском убийстве», стараясь вспоминать о нем как можно реже. Никто не любит терпеть унижения, и я испытывал горечь позорной неудачи.

Но все же мне необходимо было позаботиться о будущем. В связи с этим срочно потребовался новый персонаж, чтобы я мог продолжить труды на той же ниве криминальной беллетристики. Поэтому я отправился в Уорчестершир для беседы со священником, о котором столько слышал. Там выяснилось, что рядом с ним уже основательно окопался другой автор, предельно внимательно следивший за тем, как преподобный Дункан Хардэйкр расследует запутанные обстоятельства подозрительного отравления, происшедшего в его приходе. Ни тот ни другой не приветствовали моего появления, а писатель повел себя со мной откровенно грубо, когда узнал о цели моего визита.

Дальнейшие перспективы стали рисоваться мне в самом мрачном свете, но совершенно неожиданно позвонил Биф.

— Пришло время, — сказал он, — когда я могу наконец посвятить вас во все детали и подвести итог дела.

Я не без труда уговорил себя в последний раз посетить Лайлак-креснт и отправился туда на следующий же день.

— Присаживайтесь, — предложил мне Биф, — и я поведаю вам все.

— Неужели все? — недоверчиво переспросил я.

— Абсолютно.

— Уж не имеете ли вы в виду, что только сейчас вам вдруг открылась истина о том деле?

— Не важно, когда именно она мне открылась. Но сейчас она станет известна и вам тоже. Сидите тихо и дайте мне изложить вам подлинные факты «Сайденхэмских убийств».

— Убийств?! — Я задохнулся от изумления. — Вы хотите сказать, что их было два?

— Три, — невозмутимо поправил меня Биф и раскурил трубку.

— Вы это серьезно?

— Как никогда, — ответил Биф.

Я понял всю бессмысленность попыток прерывать его новыми вопросами. Биф намеревался по-своему рассказать всю историю, а мне оставалось лишь выслушать ее.

— Хорошо, приступайте, — кивнул я, и он начал.

— Ваша проблема, Таунсенд, — сказал он с нестерпимо раздражавшей меня снисходительностью, — заключается в том, что вы ничего не замечаете. Если бы вы обращали более пристальное внимание на некоторые моменты в ходе всего расследования, вам не пришлось бы сегодня приезжать сюда и выслушивать известное мне. К примеру, первым событием, случившимся тогда, стало появление у меня Питера, верно?

— Верно, — подтвердил я. — Прекрасно это заметил.

— Да, но вы придали хотя бы какое-то значение тому, с чего я начал разговор с ним? — спросил Биф.

— Насколько помню, вы вдруг ударились в какие-то совершенно нелепые воспоминания об одном из чемпионатов по дартсу, в котором когда-то принимали участие.

— Совершенно правильно, — с расстановкой произнес Биф. — А между тем если бы вы не посчитали мои воспоминания нелепыми с самого начала, то сделали бы первый шаг к раскрытию правды. Понимаете, то не был обычный чемпионат, а очень крупный турнир в борьбе за серебряный кубок — приз, учрежденный старым мистером Феррерсом.

— И что с того? — пожал плечами я.

— Разве это не свидетельствует о том, что он был истинным джентльменом до мозга костей? — спросил Биф. — Джентльменом в самом полном смысле слова. Я тогда встречался с ним. Один из самых благородных людей, с кем меня сводила жизнь, могу вас заверить. Он учредил кубок и лично вручил его победителям: то есть Джорджу Уотсону и мне.

— Джорджу Уотсону и мне , — поправил я его.

— Вам? — взревел Биф. — Да вы дротиком даже в доску попасть не можете!

— Я всего лишь исправил одну из многочисленных грамматических ошибок в вашей речи, — пришлось объяснить ему свои слова, после чего Биф продолжил:

— Как бы то ни было, вам станет понятно чуть позже, что мое знакомство со старым джентльменом и глубокое уважение к его памяти стали очень важным для меня фактором. Но сейчас я просто расскажу вам свою историю. Только прошу иметь в виду, — он со значением поднял вверх свой крепкий указательный палец, — это всего лишь версия, которую я так и не сумел бы доказать в суде. По крайней мере, без поиска новых улик, а я больше не собираюсь заниматься ими. Но вы увидите всю картину в целом, какая представилась мне.

Итак, вернемся к одному из важнейших аспектов. Когда стало ясно, что Бенсон шантажировал Стюарта, вы не задумались, что именно позволяло ему угрожать молодому Феррерсу? Вам не вытянуть из человека несколько платежей в пятьсот фунтов каждый, если вы не знаете об этом человеке чего-то чрезвычайно важного, компрометирующего его. Так вот, я могу назвать вам причину. Он шантажировал Стюарта, поскольку располагал информацией об убийстве им собственного отца.