Лео Брюс - Дело без трупа. Неоконченное дело [сборник]

Вот уж попался так попался! Ведь с самого начала не было ни проблеска надежды добиться снятия с него обвинений. Питер все организовал блестяще. А сам Стюарт мало что мог сказать в свое оправдание, поскольку он действительно совершил убийство в прошлом и намеревался совершить еще одно. Любое неосторожное слово могло обернуться против него. Я твердо заявил вам, что Стюарт не убивал Бенсона, но не потому, что не приложил к этому никаких усилий.

— Но что заставило покончить с собой Дункана? — спросил я, овладев собой, спокойным тоном заинтересованного слушателя, какой и полагался мне в моем положении.

— Наконец-то вы задали крайне интересный вопрос! — ответил Биф. — Старик мог слишком много знать обо всем, что творилось в том доме. Он мог догадываться об обстоятельствах смерти старого хозяина, был осведомлен о планах Стюарта, вероятно, почувствовал странный запах, идущий от виски, которое сам подал к столу. Не исключаю, что Дункан даже заметил, как той ночью в дом возвращался Питер. Но вот только он ни за что не стал бы давать показаний, порочивших кого-то из членов этой семьи.

Я некоторое время сидел молча, пытаясь обдумать версию Бифа в целом.

— И все же, по моему мнению, у вас слишком мало реальных улик, подтверждающих вашу теорию, — сказал я после паузы.

— Не стану даже пытаться оспорить вашу точку зрения. Но мы могли бы собрать значительно больше доказательств. К примеру, найти пункт проката автомобилей — это было бы предельно легко. И тот же Фрайер все же еще не до конца выжил из ума. При правильном подходе к нему я бы наверняка сумел выжать из него полезные для нас показания. Подведу итог. Нам бы удалось очень многое, если бы имело хоть какой-то смысл продолжение расследования.

— Почему вы не видите в этом смысла? — поинтересовался я с напускной наивностью.

— Что ж, — с важным видом произнес Биф, — я считаю себя вправе самому распорядиться своими желаниями. Мне не хотелось бы добиться казни Питера за совершенное им убийство, даже если я имел неопровержимые улики против него. Как я вам уже говорил, его отец был одним из истинных джентльменов, славным человеком, каких я мало встречал на своем жизненном пути. У меня до сих пор наверху хранится кубок, полученный из его рук за победу в том турнире. Питер не имел возможности добиться заслуженного наказания для тех двоих, но и не позволил преступникам остаться безнаказанными.

— Но вы же согласитесь, что это был самосуд? — выдвинул свой аргумент я. — Нельзя позволять людям брать функции полиции и органов правосудия в свои руки.

— Вероятно, соглашусь, — кивнул Биф, — но ведь теперь я — частный сыщик и не имею к официальному закону никакого отношения, а потому стану поступать по своему усмотрению. Вы все еще во мне сомневаетесь, а ведь я полностью держал судьбы двоих людей в своих руках, но предпочел не вмешиваться и дать процессу правосудия протекать своим примитивным, но неумолимым чередом без моего участия. Не стану утверждать, что поступил правильно, но никому не позволю настаивать на неправильности своих действий. Между прочим, на прошлой неделе мне звонил Питер Феррерс. Он женился на Шейле Бенсон, и они перебрались в Бразилию, где попытаются начать новую жизнь. Можете обругать меня последними словами, но я больше ни во что не собираюсь вмешиваться.

— Но вы же поставили крест на нашем с вами совместном будущем!

— Знаете, — сказал Биф, — я бы не стал воспринимать это подобным образом. Ничего не имею против написания детективных романов по материалам реальных дел, на основании рассмотрения подлинных улик, но лично я не хотел бы, чтобы литература слишком уж назойливо лезла в судьбы живых людей, копалась в чувствах, которые они испытывают.

— Что же вы читали в последнее время? — не без иронии спросил я, несколько пораженный совершенно новой для меня точкой зрения Бифа, которую он изложил.

— Так. Кое-что, не имеющее никакого отношения к преступности и убийствам, — ответил Биф.

— А почему, как вы считаете, Питер остановил свой выбор на вас? И зачем ему вообще понадобился частный детектив, если на самом деле он стремился к тому, чтобы его брата казнили?

— Ага! Вот мы и дошли до вашей собственной роли в деле! — воскликнул Биф. — Вы в своих двух предыдущих книгах изобразили меня таким простаком и тугодумом, которому просто сопутствует неслыханная удача в расследованиях, что Питеру показалось совершенно безопасным прибегнуть к моим услугам. Но я в итоге сумел раскрыть и это преступление.

— Вы имеете в виду, — теперь мое изумление стало совершенно неподдельным, — что знали правду все это время? Еще до начала суда над Стюартом?

Биф принялся в задумчивости посасывать кончики своих усов, а потом посмотрел на меня испытующе, но с несколько виноватым видом, словно стараясь определить, заслужил я или нет право узнать истину, а потом лишь загадочно вздохнул.

И мы с ним никогда больше не затрагивали в разговорах эту тему.

От англ . Public bar. Так изначально назывались питейные заведения, которые со временем по трем первым буквам получили более краткое и распространенное наименование — «паб». — Здесь и далее примеч. пер.

Фамилия одного из величайших писателей является в Англии весьма редкой.

В период написания книги британским монархом был Георг VI, отец Елизаветы II.

Имеется в виду выражение «скелет в шкафу». Оговорка Бифа, уровень образования которого, как мы помним, не был высоким.

Инспектор продолжает издеваться над Голсуорси, намеренно приписывая ему фамилию прославленного английского поэта Альфреда Теннисона.

Инспектор ссылается на одно из своих прежних расследований, успешно доведенных до конца.

В лондонском предместье Кройдон перед Второй мировой войной располагался главный аэропорт английской столицы.

Здесь Биф делает ошибку, искажая фамилию популярного автора детективных романов Фримена Крофтса.

С присущей ему иронией автор упоминает не реальные расследования, а всего лишь сюжеты романов известных тогда авторов детективов. В данном случае Марджери Аллингем.

Светской ловкости ( фр. ).

Речь идет о Буш-Хаусе — в будущем штаб-квартире Би-би-си.

Старейший в мире парижский «театр ужасов». Существовал с 1897 по 1963 г.

Знаменитый лидер испанского профсоюзного движения (1869–1946).

Священник ссылается на первые слова известной древней латинской мудрости: «О мертвых либо хорошо, либо ничего».