Эшли Уивер - Странная месть

– Вообще-то разные там романы меня никогда не интересовали, – пробормотал Филипп, не сводя с меня темных глаз. – Читать их – напрасная трата времени.

– Возможно, – небрежно заметила я. – Однако, мне кажется, попадаются довольно занимательные, помогают скоротать время. Ну и к тому же человек может узнать немало интереснейших вещей из художественной литературы, даже сам того не осознавая.

Мистер Коллинз больше не приближался ко мне, так и застыл в дверном проеме, и нервы у меня были на пределе. Ведь, в конечном счете, вполне возможно, что убийца именно он. И оказаться наедине с убийцей – совсем не тот опыт, который мне бы хотелось повторить.

Похоже, он почувствовал мой испуг и явно наслаждался этим. И тут я обозлилась и ринулась в атаку:

– Возможно, вы предпочитаете книги по горному делу. Насколько мне известно, вы с Эдвином Грином вели какие-то разработки в копях Южной Африки.

Некая непонятная мне эмоция на мгновение исказила его лицо, но он так быстро взял себя в руки, что мне начало казаться – этого вовсе не было.

– Это верно, – подтвердил Филипп. – Бизнесмен из Эдвина был просто никудышный. Так что когда он умер, больших финансовых потерь я не понес, можете мне поверить.

– Понимаю.

Интересно, что же крылось за этой внезапной его бравадой? Впечатление было такое, будто он нарочно наводит на себя подозрения. Может, для того чтобы я потеряла бдительность?

– Так что вы не были близкими друзьями?

– Нет. Было в нем нечто такое, что мне не нравилось. Слишком уж тихий и скрытный и смотрел с таким видом, словно что-то замышляет. Даже когда напивался, сидел молчаливый и мрачный и так глядел на людей, точно знал, что у них на уме. И это страшно действовало всем на нервы.

– Однако его смерть стала для всех настоящим шоком, – произнесла я, давая ему возможность проявить хотя бы капельку человеческого сострадания.

– Ну, я бы не сказал, – отозвался Филипп, похоронив тем самым мою надежду. – Это должно было случиться с одним из нас, уж очень безрассудно мы тогда себя вели.

– Однако на Фриду это произвело глубокое впечатление, – заметила я.

Тут неожиданно выражение его лица смягчилось.

– У Фриды была нелегкая жизнь. Я пытался отвлечь ее от скорбных воспоминаний, помочь ей забыть. Я вообще не хотел приезжать в Лайонсгейт. – И все-таки он приехал. Неужели Изабель Ван Аллен имела над ним столь огромную власть?

– Ну, возможно, все скоро закончится, мы разъедемся и постараемся это забыть.

Филипп криво улыбнулся:

– Не думаю, что мы когда-нибудь это забудем.

– Да, наверное, вы правы. Лично я никогда не забуду, как нашла тело мисс Ван Аллен, – искренно призналась я. – Есть вещи, которые просто невозможно вычеркнуть из памяти. Думаю, сами вы помните тот момент, когда обнаружили тело Эдвина Грина?

– Меня там не было, когда Фрида его нашла. Я чуть раньше поднялся к нам в спальню, а позже услышал ее крики с улицы. – Очевидно, Филипп хотел намекнуть, что ту ночь провел вместе с Фридой.

– Понимаю. Что ж, прошу извинить меня, мистер Коллинз. Но мне надо пойти поискать своего мужа.

Он посторонился, давая мне пройти, и я вышла в холл. Один вопрос не давал мне покоя.

Если мистер Коллинз провел ночь с Фридой, с чего это ей вдруг понадобилось бежать к летнему домику ранним утром?

Я с облегчением выдохнула, оказавшись внизу, в большом холле. Мистер Коллинз не вызывал у меня доверия, и находиться наедине с ним мне совсем не нравилось. Однако от моего внимания не укрылось, как он вдруг смягчился, заговорив о жене. Наверное, все же она была ему далеко не безразлична, как мне прежде казалось. И тут я задалась вопросом: какое значение это могло иметь для возможного мотива преступления? Ведь если он хотел защитить, обезопасить Фриду, тогда именно ему имело прямой смысл убить Изабель.

– А, вот ты где, дорогая. – Я подняла голову и увидела Майло. Он спускался навстречу мне по лестнице. – Как раз собирался пригласить тебя. Утро просто чудесное, снег тает. Не возражаешь против конной прогулки? Тебе это только пойдет на пользу – выбраться из дома на свежий воздух.

– Я бы с удовольствием, но… – Я вспомнила о костюме для верховой езды, насквозь пропитавшемся кровью, и с трудом подавила нервную дрожь. – Мне просто нечего надеть.

– Ошибаешься, очень даже есть. Еще перед отъездом из Лондона я попросил Винельду уложить в чемодан как минимум два комплекта костюмов для верховой езды. Подумал, что мы будем выезжать на такие прогулки намного чаще. – Оставим на совести Майло, что он так позаботился о моем гардеробе исключительно в своих интересах. Я обрадовалась его предусмотрительности, ибо чувствовала: мне давно нужно сменить обстановку.

– О, я с удовольствием, только об этом и мечтала, – проговорила я радостным тоном, но обмануть Майло, как всегда, не удалось.

– Как самочувствие?

– Мое? Хорошо.

– Маленькая врушка, – сказал он, не сводя взгляда с моего лица. – Ты только притворяешься, что в полном порядке, чтобы я немедленно не отправил тебя в Лондон. А если уж честно, ешь ты плохо и почти совсем не спишь.

– Да я прекрасно себя чувствую, – продолжала настаивать я, немного встревоженная его проницательностью. Майло всегда был наблюдателен, но такой заботливости по отношению ко мне прежде не проявлял. Я даже немного растерялась, не зная, как на это реагировать. – Правда, – добавила я, глядя ему прямо в глаза.

– Что ж, хорошо. Тогда притворюсь, что поверил тебе на данный момент.

Я улыбнулась, муж поцеловал меня в губы и начал подниматься по лестнице. Я последовала за ним. Мы прошли в свои комнаты, чтобы переодеться для прогулки.

Винельды нигде не было видно, но я нашла в гардеробе комплект для верховой езды и начала одеваться. Стояла перед зеркалом и смотрела, как сидит на мне жакет из черного бархата, когда ко мне в комнату вошел Майло.

– Перед тем как поедем, хочу вручить тебе подарок.

Я обернулась:

– Подарок?

– Да. Как-то купил по случаю и все ждал подходящего момента отдать тебе. И решил, что, поскольку покидать Лайонсгейт ты не собираешься, этот момент настал.

И он протянул мне деревянную шкатулку, совсем простую, с металлическими уголками и потертой медной застежкой. Обычно Майло преподносил подарки в бархатных коробочках для драгоценностей, и мне стало любопытно, что же могло храниться в этом несуразном деревянном ящичке.

Я щелкнула застежкой и открыла шкатулку. Внутри она была выстлана бархатом, и на алой ткани лежал маленький пистолет с перламутровой рукояткой.

– О, Майло, – выдохнула я, проводя пальцем по гладкой блестящей поверхности рукоятки. – Какая прелесть!

Майло рассмеялся.

– Я дарю тебе смертельно опасный предмет, а ты называешь его прелестью.