Эшли Уивер - Странная месть

– Нет, ты действительно выбрал красивый подарок, но если тебе так хочется… О, Майло, он выглядит просто пугающе!

– Насколько я понимаю, ты довольна.

– Конечно, довольна. Спасибо тебе. – Я поцеловала его, затем вернулась к подарку, осторожно вытащила его из шкатулки и принялась разглядывать. – Гораздо практичнее, чем какая-то пусть и драгоценная побрякушка.

– Просто подумал, если ты и дальше собираешься ездить по стране и встревать в разные темные истории, тебе нужно хоть чем-то защититься.

Это было страшно мило с его стороны. Особенно если учесть, что он постоянно пытался отговорить меня от поползновений выступить в роли детектива. Я надеялась, что употребить в дело этот пистолет мне не придется, но мысль о том, что я могу носить его в сумочке просто на всякий случай, меня согревала.

– Только обращайся с ним как можно осторожнее, – продолжил Майло. – Буду страшно огорчен, если ты вдруг выстрелишь из него в себя. И уж тем более не радует перспектива, если ты вдруг пальнешь в меня.

– Буду очень осторожна, обещаю.

– Позже научу тебя стрелять из него. Возможно, даже сегодня днем.

– А может, завтра? – спросила я. Положила пистолет в шкатулку и отставила ее в сторону. – Сегодня у меня назначена встреча.

– Вот как? И с кем же?

– Позирую для мистера Уинтерса.

– А, понимаю. Тогда вместо тебя займусь обучением Линди.

– А знаешь, ты прав, – заметила я.

– Это ты о чем?

– Будет крайне неприятно, если в тебя снова пальнут, – язвительно бросила я и вышла из комнаты.

Мы подошли. У конюшен стояла Люсинда Лайонс.

– О, решили покататься верхом? – спросила она. – Я как раз тоже собиралась.

Я цинично заподозрила, что она подслушала часть нашего разговора в нижнем холле и специально поспешила выйти к конюшням. Впрочем, я не возражала против ее поездки с нами. Я никогда не стремилась слишком ревностно ограждать свою территорию, если речь шла о Майло и обо мне.

– Да, вот решили покататься немного. Если желаете, можете присоединиться к нам, – предложила я.

Люсинда восторженно улыбнулась и тут же уставилась на Майло.

– Буду очень рада.

Грум вывел лошадей, и мы вскочили в седла.

– Хорошо, что утро сегодня солнечное, – заметила я, как только мы тронулись в путь. Ощутить теплые лучи на лице было очень приятно после пребывания в продуваемом сквозняками доме.

– Да, сегодня приятнее, чем вчера, – заметила Люсинда. – И я этому рада. Терпеть не могу холод. Порой мечтаю поселиться в таком месте, где круглый год тепло.

Температура заметно повысилась со времени моей ранней прогулки к озеру, снег уже начал таять, и дорожки для лошадей значительно расширились. Однако мерину Люсинды, судя по всему, страшно не нравилось идти по сугробу, если он попадался на пути. Вот он ступил в один и отпрыгнул в сторону, недовольно фыркая.

– Ромео изволит капризничать, – со смехом сообщила она. – Только притворяется отчаянным храбрецом, а на деле… Но все равно он такой душка.

Я заметила, что Люсинда использует каждую возможность, чтобы Ромео оказался как можно ближе к Майло.

– Очень красивый жеребец, – похвалила я.

– Спасибо. Майло рассказывал мне, что у вас в Торнкресте много замечательных лошадей. Как бы мне хотелось увидеть их!

Если она надеется получить приглашение, то ожидания ее напрасны.

Поскольку Майло и Люсинда – Линди – были в хороших отношениях, я вдруг подумала: сейчас самый подходящий момент расспросить ее о той роковой ночи и о смерти Эдвина Грина. Она еще слишком молода, а потому вряд ли могла принимать участие в увеселениях в летнем домике, но это вовсе не умаляет ценности ее воспоминаний.

– Приятно иногда подышать свежим воздухом, – заметила я, направляя разговор в нужное мне русло. – Тем более что атмосфера в доме такая напряженная. И это вполне естественно с учетом всего того, что произошло.

– Да, – равнодушно бросила Люсинда.

Я покосилась на мужа, понимая, что в этой ситуации шансов у него больше, чем у меня. Майло тотчас подхватил мою реплику с легкостью прирожденного актера:

– Вероятно, навевает неприятные воспоминания о том дне, когда здесь погиб Эдвин Грин. Представляю, как трудно было вам все это перенести.

Как я и ожидала, участие Майло растрогало ее.

– О, это было просто ужасно!

Возможно, его вопрос был слишком прямолинеен, но влюбленная Люсинда вряд ли это заметила. Мне хотелось, чтобы он в этом разговоре затронул все возможные аспекты.

– Представляю, насколько сложное время выдалось тогда у вашего брата, – заметил он, а я, как всегда, испытала легкое раздражение, отметив, что он просто читает мои мысли.

– После войны Реджи уже не был самим собой, – с грустью произнесла Люсинда. – Нет, нельзя сказать, чтобы он там пострадал. Ни ранения, ни царапины, даже температура ни разу не поднималась, пока он там воевал. Мы, Лайонсы, всегда славились лошадиным здоровьем. – Она посмеялась своей шутке, затем продолжила: – И тем не менее война сильно повлияла на него в психологическом плане. Когда Реджи вернулся, то был даже моложе, чем я теперь. Я увидела его и сразу поняла: совсем другой человек. Иногда сидит такой грустный, смотрит куда-то вдаль, и я понимаю: он думает о том, что было там, на войне. Поэтому порой впадает в ярость, понимаете? Хочет забыть. Но все равно не помогает. Ну а потом случился весь этот кошмар, и какое-то время все мы боялись, что он этого не переживет. Они с мистером Грином были очень близки. Дружили чуть ли не с пеленок.

– А сами вы хорошо знали Эдвина Грина?

– Да нет, не очень. Мне не разрешали проводить с ними много времени. Реджи и Беатрис не хотели, чтобы я хвостиком таскалась за ними. Говорили, что я им мешаю. Нет, иногда все же удавалось посидеть в их компании. А мистер Уинтерс учил меня рисованию. У меня хорошо получалось, как мне кажется, но потом я потеряла интерес.

– Где вы были в ночь смерти Грина?

– Ну, не в летнем домике, а здесь, в Лайонсгейте. В школе тогда были каникулы.

– Ну а на следующее утро, когда нашли мистера Грина? – с участием спросил Майло. – Должно быть, это происшествие стало для вас настоящим испытанием.

– Да. То было просто ужасное утро. – У нее на лице возникло отсутствующее выражение, точно такое, что, по ее описаниям, возникало на лице у брата, когда он вспоминал о войне. – Помню, что утро выдалось страшно холодное и все кругом было затянуло густым туманом. Он прямо-таки давил на окна, словно пытался ворваться в дом. За завтраком я пила горячий шоколад. Мама никогда не разрешала мне пить такие напитки с раннего утра, но Реджи говорил, что я могу есть и пить все, что захочется. – Она подняла на меня глаза и усмехнулась. – Странно, что человек запоминает столь малозначительные подробности.