Кэрола Данн - Реквием для меццо

Она почти выбежала из комнаты — Дэйзи, к своему разочарованию, даже не успела с ней поговорить. Впрочем, только полиция сразу начинает задавать вопросы убитым горем родственникам и прислуге, а другу семьи и гостье так поступать не следует, разве что кто-то сам решит поделиться с ней своим горем.

Гостиная была обставлена без излишеств, но со вкусом. Непривычно смотрелся лишь рояль, занимавший треть комнаты. Дэйзи сыграла несколько нот, жалея, что в свое время не очень-то усердствовала на уроках музыки.

Она как раз закрывала крышку, когда в гостиную вошла бледная и встревоженная Мюриэл.

— Он просто сидит, и все, — сказала она без вступления. — Я спросила его, не хочет ли он поесть, а он даже не услышал. Сержант Тринг пытается уговорить его лечь спать. Он сказал, что, если я поставлю перед Роджером еду, может, он по привычке поест. Такой хороший человек, этот сержант!

— Да, очень хороший. Мюриэл, не хочу отрывать вас от дел. Если вам нужно к мистеру Абернати, идите, не обращайте на меня внимания.

Мюриэл беспомощно пожала плечами:

— Он меня будто не видит. Я велела Берил отнести ему поднос, зайду позже, погляжу, как он… Хотите шерри или коктейль?

— Нет, благодарю. — Почему все предлагают ей выпить? У нее что, такой жалкий вид? Вот Мюриэл точно не помешало бы взбодриться. — А сами будете?

— О нет, — Мюриэл вздрогнула. — После… после того, что случилось с Бетси, я, наверное, больше ни капли спиртного в рот не возьму.

— Понимаю. Однако поесть нужно. Мистер Левич правильно сказал — не хватало еще, чтобы и вы заболели.

— Да и вам тоже, Дэйзи. Хоть мне и не хочется есть, я не допущу, чтобы вы голодали. Я распорядилась, чтобы в столовой подали холодные закуски, так что пойдемте. — Она направилась к двери. — Сержанта Тринга я тоже позвала, но он предпочитает ужинать на кухне.

— Не сомневаюсь, — сухо сказала Дэйзи. Она не раз слышала от Алека, что Том Тринг умеет обаять женскую часть прислуги. Если кухарка, служанка и горничная Беттины знают хоть что-то полезное, он все из них выудит.

В столовой было накрыто на три персоны. Спешно убрав лишние тарелки и столовые приборы, Мюриэл пригласила Дэйзи к столу, и они принялись за ужин, состоящий из холодной ветчины, салата, хлеба с маслом и чатни. Утоляя голод, Дэйзи следила за тем, чтобы Мюриэл, то и дело впадавшая в раздумья, поела как следует. Возможно, мысли ее вовсе не были такими уж мрачными и в них наравне с покойной сестрой фигурировал Яков Левич.

Берил убрала со стола, а затем подала рисовый пудинг, бледную поверхность которого украшали желтые изюмины, похожие на кошачьи глаза.

Мюриэл смотрела на него со странным выражением лица. Как только дверь за служанкой закрылась, она сдавленно произнесла:

— У родителей часто подавали рисовый пудинг. Бетси всегда ела его после концерта.

— Может, он напоминал ей о беззаботном детстве.

— Возможно. — Мюриэл закрыла лицо руками. — Простите, — всхлипнула она.

— Ничего-ничего. Не могу представить, что бы я делала, если бы такое случилось с моей сестрой.

— Конечно, не можете, ведь вы любите свою сестру, а я Бетси — нет. В детстве любила. И потом думала, что люблю. Но когда я увидела, что она лежит там, мертвая, у меня с плеч будто тяжкий груз свалился. Я и плакала-то потому, что осознала, что не люблю ее. Горе словно бы не у меня, а у Роджера и родителей. И я ненавижу рисовый пудинг.

— Я тоже, — почему-то сказала Дэйзи и отодвинула пудинг на дальний край стола, откуда на нее не могли смотреть «кошачьи глаза». — Вы чувствовали ответственность за Беттину? Да вы же только чуть-чуть старше ее.

— Она так и осталась избалованным ребенком. Родители с нее пылинки сдували. Мне было четыре, когда она родилась, и уже тогда я чувствовала, что должна заботиться о младшей сестре. У меня не было ни золотистых кудряшек, как у нее, ни пухлых розовых щечек. Она резвилась и щебетала, а я была тихая и… незаметная. Но тогда я ее любила . — Она с мольбой посмотрела на Дэйзи.

— Конечно, любили. Маленькая избалованная девочка — это одно, а капризный взрослый человек — совсем другое.

— Да, — подтвердила Мюриэл. — Думаю, все изменилось после моего приезда в Лондон. Дома мне казалось естественным уступать Бетси и жертвовать своими интересами ради нее.

— Потому что ваши родители делали то же самое. Вы ведь говорили, что они возражали против ее замужества и переезда в город? Как она вообще встретила мистера Абернати?

— Он совершал моцион в деревне. Десять лет назад у него было еще не так плохо с сердцем, пешие прогулки были ему полезны. Как-то в воскресенье он пришел на утреннюю службу в церковь нашего отца, в основном ради музыки, я думаю. Мы с Бетси пели в хоре; сольные партии всегда доставались ей, хотя органист говорил, что у меня голос ничуть не хуже. Однако отец полагал, что в церковь придет больше прихожан, если солировать будет сестра — она была похожа на ангела.

— Ох уж эти мужчины! — возмутилась Дэйзи. — Бетси как раз пела, когда в церковь вошел мистер Абернати?

— Да, мотет Моцарта « Exultate, Jubilate» [19] «Радуйтесь, ликуйте!» ( лат .) . Слышали его? Роджер влюбился в Бетси, не сходя с места, но в тот день сказал лишь, что ей нужно брать уроки вокала, и если она приедет в Лондон, он будет счастлив учить ее бесплатно.

— Ваши родители и слышать не хотели о том, чтобы она уехала из дома, да еще и в большой город — средоточие порока.

— Они согласились, только когда Роджер сделал предложение. Бетси сразу же его приняла — как еще ей было попасть на оперную сцену? Роджер тогда уже был учителем пения и хормейстером, получал неплохой доход, да еще скопил немного, так что в итоге отец уступил уговорам Бетси, впрочем, как и всегда. Но благословение дал с условием, что я тоже поеду с ней и пригляжу, чтобы Роджер не обижал Бетси. Как будто он стал бы ее обижать! Да он готов был землю целовать у нее под ногами.

— А она с ним так поступила!.. — Слова вырвались сами собой. — Ох, простите, Мюриэл, мне не следовало так говорить.

— Увы, все правда. Лучше пойду посмотрю, как он там. Берил подаст кофе в гостиную. Там есть граммофон, можно поставить пластинку, если хотите, еще журналы есть. Боюсь, вечер будет скучным.

— Мне уже хватило событий на сегодня, — заверила ее Дэйзи. — Журнал и какая-нибудь тихая спокойная музыка как раз то, что нужно.

В коллекции грампластинок вполне ожидаемо преобладали записи оперных арий, но Дэйзи нашла несколько фортепианных сонат Бетховена в исполнении австрийского пианиста Шнабеля. Она завела граммофон и заменила иглу — вдруг старая истерлась. Раздались убаюкивающие переливы «Лунной сонаты». Дэйзи устроилась в кресле с новым номером журнала «Город и деревня» и принялась в который раз с удовольствием разглядывать свои шикарные фотографии. После той статьи ей сразу же заказали новую — о Музее Виктории и Альберта, а до него рукой подать из дома.