Агата Кристи - После похорон

— В спальнях, конечно, да. Но на первом этаже мы не будем переделывать практически ничего, — сказал сыщик, вновь сделал паузу и продолжил: — А вам не грустно, мадам, что старинный дом вашей семьи теперь перейдет к… не знакомым вам людям?

— Конечно, нет. — Сьюзан радостно улыбалась. — Мне кажется, это отличная идея. В этом доме, таком, какой он сейчас, жить просто невозможно. А сантиментов у меня никаких нет. Это не мой старый дом. Мои родители жили в Лондоне, и сюда мы приезжали изредка, на Рождество. Честно сказать, я всегда находила этот дом ужасным — какой-то непристойный храм Богатства.

— Да, сейчас алтари сильно изменились. Встроенная мебель, скрытое освещение и кажущаяся простота, за которую платятся большие деньги… Но у Богатства все еще есть свои храмы, мадам. Насколько я понимаю, избави боже показаться вам нескромным, вы и сами планируете подобное сооружение? Все по высшей категории, без оглядки на стоимость…

Бэнкс рассмеялась:

— Ну, это вряд ли можно назвать храмом — просто место для работы.

— Думаю, что название в этом случае не важно. Но денег на это будет потрачено немало, не так ли?

— В наше время все стоит неоправданно дорого. Но мне кажется, что инвестиции скоро окупятся.

— Расскажите мне о ваших планах. Я потрясен, что встретил красивую молодую женщину с такой практической сметкой. Во времена моей молодости — очень-очень давно, должен признаться, — молодые женщины думали только об удовольствиях, о косметике, о la toilette [33] Нарядах ( фр. ). …

— Женщины и сейчас очень много думают о своей красоте — и именно здесь я выхожу на сцену.

— Расскажите.

И миссис Бэнкс рассказала сыщику все. Рассказала со всеми возможными подробностями и неожиданным, подсознательным саморазоблачением. Пуаро смог оценить ее деловую хватку, смелость ее планов, владение деталями. Отличный и смелый предприниматель, отбрасывающий в сторону все второстепенные вопросы. Может быть, слегка безжалостный, каким и должен быть человек, не боящийся строить смелые планы.

— Да, вы непременно добьетесь успеха, — сказал Пуаро, наблюдая за собеседницей. — Вы будете идти вперед. Какое счастье, что вы не ограничены в деньгах, как многие другие! Сейчас невозможно начинать дело без первоначального капитала. Иметь все эти превосходные творческие идеи и не иметь денег на их воплощение — это, должно быть, просто невыносимо.

— Я бы этого не смогла пережить! Но я бы нашла деньги, так или иначе — заставила бы кого-нибудь вложиться за меня…

— Ах да, конечно! Ваш дядюшка, которому принадлежал этот дом, был богат. Даже если б он не умер, то он, я уверен, «вложился» бы за вас, как вы это называете.

— Нет. Он бы этого не сделал. Дядя Ричард был несколько старомоден во всем, что касалось женщин. Вот если б я была мужчиной… — На лице миссис Бэнкс мелькнуло гневное выражение. — Он меня здорово разозлил.

— Понимаю, понимаю…

— Старики не должны мешать молодым. Я… о, простите меня!

Эркюль Пуаро весело рассмеялся и подкрутил ус.

— Знаю, что я старый. Но молодежи я не мешаю. Так что никому не надо ждать моей смерти.

— Ужасная мысль!

— Но ведь вы реально смотрите на вещи, мадам. Давайте признаем без лишнего шума, что мир полон людей — молодых и не очень, — которые с нетерпением или терпеливо ждут смерти кого-то, чей уход даст им если не изобилие, то возможность…

— Один только шанс, — глубоко вздохнула Сьюзан. — Большего и не надо.

Сыщик, который в этот момент смотрел ей за спину, весело произнес:

— А вот и ваш муж, который пришел присоединиться к нашей маленькой беседе! Мы говорим, мистер Бэнкс, о возможности. О том золотом шансе, за который надо хвататься двумя руками. Как долго в этом случае человек должен размышлять? Хотелось бы услышать ваше мнение.

Однако ему так и не удалось услышать от Грегори Бэнкса ни его мнения, ни каких-либо других мыслей. Более того, Пуаро понял, что с Бэнксом просто невозможно говорить. У этого молодого человека было одно странное свойство: то ли по собственному желанию, то ли по желанию своей жены, но он принципиально не принимал участия ни в каких обсуждениях или беседах с глазу на глаз. Все попытки «общения» с Грегори потерпели неудачу. Зато Эркюль Пуаро пообщался с Мод Эбернети — о краске (а точнее, о ее запахе), о том, как им с мужем повезло, что Тимоти смог приехать в Эндерби-холл, и о том, как было мило со стороны Хелен пригласить мисс Гилкрист.

— Она так мне помогает! Тимоти очень часто хочет что-нибудь перекусить — у чужих слуг обычно ничего не допросишься, но в маленькой комнатке рядом с кладовой есть газовая горелка, так что мисс Гилкрист может разогреть там «Овалтин» [34] Настоенный на солоде напиток с добавлением витаминов. или сосиску, никого не беспокоя, — рассказала Мод. — Она так хочет всем помочь — готова летать вверх-вниз по лестнице сто раз в день. Теперь я вижу, что в этом была рука Провидения, когда она испугалась остаться одна в нашем доме, хотя, признаюсь, в тот момент я на нее рассердилась.

— Испугалась? — заинтересовался Пуаро и молча выслушал рассказ о нервном срыве мисс Гилкрист. — Вы говорите, что она была испугана, но не могла объяснить, чего боится?.. Очень интересно. Очень.

— Я объясняю это посттравматическим шоком, — сказала миссис Эбернети.

— Возможно, вы и правы.

— Однажды, во время войны, когда бомба упала в миле от нашего дома, я помню, как Тимоти… — стала вспоминать Мод, но Эркюль постарался отвлечь ее от рассказа про Тимоти.

— А в тот день произошло что-то необычное? — спросил он.

— В какой день? — недоуменно спросила женщина.

— В тот день, когда мисс Гилкрист испугалась.

— Ах вот вы о чем… Нет, не думаю. Наверное, все это зрело постепенно, с того момента, как она уехала из Личетт-Сент-Мэри. Так, по крайней мере, считает сама мисс Гилкрист. Пока она была там, с ней ничего подобного не происходило.

Поэтому-то там и появился кусок отравленного свадебного торта, подумал Пуаро. Неудивительно, что после этого мисс Гилкрист стала бояться. И даже когда она переехала в тихое и мирное поместье «Стэнсфилд-Грейндж», страх не покидал ее. Более того, он продолжал расти. А почему? Несомненно, уход за таким ипохондриком, как Тимоти, должен был отбирать у нее столько эмоциональных сил, что все остальное просто отходило на второй план. Но что-то в доме Эбернети пугало женщину. Что именно? Понимала ли она это сама?

Оказавшись с мисс Гилкрист один на один перед обедом, сыщик начал расспросы с преувеличенным «иностранным» любопытством:

— Понимаете, я не могу говорить об убийстве с членами семьи. Но я сильно заинтригован. А кто бы не был заинтригован на моем месте? Жестокое убийство тонкого художника в одиноком коттедже. Для ее семьи это должно быть ужасно. Но и для вас это должно быть не менее ужасно. Из рассказа миссис Тимоти Эбернети я понял, что вы были там в момент убийства?