Шарлотта Брандиш - Леди из Фроингема [publisher: SelfPub]

– Вот что, мисс Адамсон, я вам скажу. Я не ставлю под сомнение искренность ваших побуждений. Но…

– Но вмешиваться в официальное расследование вы мне запретите и настоятельно посоветуете покинуть Мэдлингтон, – договорила за инспектора свидетельница, и на лице её появилось упрямое выражение.

Оливия в этот момент так сильно напомнила инспектору маленькую мисс Грумс, что в голосе его появились отеческие нотки.

– Ну почему же? – возразил он. – Расследуя дело, я не склонен пренебрегать помощью, от кого бы она ни исходила и в какой бы форме она ни выражалась. Напротив, мисс Адамсон, я настоятельно попрошу вас с братом и ммм… баронессу фон Мюффлинг, – инспектор с видимым усилием подавил приступ смеха, – не покидать Мэдлингтон-Касл и до окончания расследования быть моими глазами и ушами. Дело это семейное и очень непростое, с подвохом. Опыт подсказывает мне, что убийца хитёр и беспринципен. Само собой, я призываю соблюдать осторожность и не давать повода заподозрить кого-то из вас в двойной игре. Никаких необдуманных действий, мисс Адамсон! Это я вам запрещаю строго-настрого! – Грумс сдвинул брови и для наглядности постучал по столу узловатым пальцем в жёлтых табачных пятнах. – В противном случае я расторгну договорённость о нашем маленьком сотрудничестве, и вся ваша троица вернётся в гостиницу миссис Тимпани, а потом и прямиком в Лондон.

Услышанное так поразило Оливию, что какое-то время она молча сидела и смотрела на инспектора.

– То есть вы разрешите нам участвовать в расследовании? – ей всё ещё не верилось в такую сговорчивость полицейского.

– Ну а я что сказал? – буркнул Грумс, беря в руки измятый лист бумаги и возвращаясь к прежнему занятию. – Если вы туговаты на ухо, мисс Адамсон, то вряд ли сможете на время расследования быть моими ушами, – съязвил он, с досадой сминая бумагу в раздражении от бесплодных попыток.

Не успев осознать, что делает, Оливия порывисто выхватила у него лист и – тут прижав, там подогнув, пальцы её двигались быстро и ловко, словно у опытной цветочницы, мастерящей бутоньерку – через минуту вернула его инспектору в виде прехорошенькой лисицы с остроконечными ушками.

Грумс недоверчиво потрогал кокетливо изогнутый лисий хвост.

– Ловко вы, ничего не скажешь, – ревниво заключил он. – Долго тренировались?

– Однажды, в детстве, мы с братом оказались в ловушке – нас заперли одних в гостиничном номере, и мы трое суток не могли оттуда выйти. У нас не было воды и пищи, зато были две пачки писчей бумаги и масса свободного времени. Номер располагался в отдельно стоявшем домике на берегу моря, и вероятность того, что нас найдут прежде, чем… – Оливия запнулась, но тут же продолжила: – Мы научились делать из бумаги забавных зверюшек и птиц, и выкидывали их в окно. На каждом листе мы писали просьбу о помощи и своё местонахождение, в надежде, что кто-то из детей подберёт бумажного слона или зайца и принесёт находку домой, где её увидят взрослые.

– Сколько же лет вам с братом было? – поинтересовался инспектор.

– Девять.

– Неплохо для мелюзги, – Грумс одобрительно покивал и начал разворачивать лисицу слой за слоем, чтобы уяснить для себя последовательность предпринятых Оливией действий.

– Скажите, инспектор, у вас уже есть версия, что же всё-таки случилось с Джорджем? Пока всё так запутано, что я…

– Дигиталис, – уверенно сказал он. – Я многое на своём веку повидал, мисс Адамсон, и с уверенностью заявляю, что причиной смерти Джорджа Понглтона является порция старого доброго дигиталиса. Уверен, что судебный медик подтвердит мои слова после… э-э-э… некоторых манипуляций с телом, – при свойственной ему резкости манер и широте взглядов викторианское воспитание всё же не позволяло инспектору обсуждать с юной девушкой такие приземлённые вещи, как вскрытие покойника.

– А как же леди Элспет? – Оливия пытливо уставилась на него в ожидании версии. – Как быть с ней? Насколько я знаю, дигиталис вызывает симптомы, схожие с параличом сердечной мышцы. Можно ли утверждать, что леди Элспет постигла та же участь?

– Вот об этом нам и скажет судебный доктор после того, как …

–…произведёт вскрытие, – закончила его мысль Оливия. – Значит, будет проведена эксгумация тела леди Элспет?

Грумс поморщился от такого откровенного, как он считал, смакования деталей. Современные девушки порой вообще его ужасали. И хотя ему, преданнейшему отцу чрезвычайно своенравной дочери и казалось, что большая, чем прежде, свобода женщинам лишь на пользу, от некоторых предрассудков он отказаться всё же не мог.

– Если позволите, мисс Адамсон, этот вопрос мы обсудим с вами чуть позже, – сухо ответил он, наклонив голову и делая всем телом движение, будто собирался резко пуститься бегом.

Оливия поняла, что беседа окончена, тепло поблагодарила инспектора, улыбнулась Бимишу и вышла из кабинета, не слишком плотно прикрыв за собой дверь. Для верности она немного постояла рядом, надеясь услышать что-либо важное, сказанное инспектором сержанту и не предназначавшееся для чужих ушей, но ответом ей была тишина, точно в кабинете никого и не было.

Ни один звук не тревожил сумрачный покой комнаты, в которой Виктория Понглтон предавалась печальным раздумьям. Скрывшись за расправленной ширмой, отгородившись от всех, она полулежала в мягком кресле, распустив тесный пояс платья и положив на лоб салфетку, смоченную в розовой воде. Взгляд её упорно, вновь и вновь проходил по резному орнаменту один и тот же маршрут: от чудо-птицы с длинным клювом до льва с разверстой пастью, вставшего на задние лапы и борющегося с рыцарем в доспехах. Искусный мастер потрудился на славу – в львиной гриве можно было пересчитать каждый завиток, а на лице рыцаря застыла упрямая решимость, которую порождает отчаяние.

Виктория сама себе напоминала рыцаря, сражающегося с жизнью в надежде одержать победу. Бездействие казалось ей слабостью, уделом тех, кому не суждено добиться намеченной цели. Размышляя об этом, она задавалась вопросом: а были ли у неё шансы предотвратить то, что случилось этим утром? Могла ли она предвидеть, чем обернётся для неё поездка в Йоркшир?

От тягостных мыслей её отвлёк деликатный стук в дверь. Смахнув со лба салфетку, Виктория, зажмурив левый глаз, приникла вплотную к ширме.

Через просвет между резными дубовыми листьями она увидела, как дверь медленно открылась. На пороге появилась горничная Анна, в руках она держала поднос с чашкой чая и молочником.

– Миссис Понглтон? – голос её звучал учтиво, но не более того – обида из-за полученной пощёчины была ещё свежа. – Я принесла вам чай. И инспектор просил сообщить, что он будет крайне признателен, если вы сможете ответить на несколько его вопросов. Он ждёт в гостиной, вместе с сержантом Бимишем.