Роберт Гулик - Пейзаж с ивами

Ма Жун перевернулся на спину, придерживая левой рукой подбородок девушки, чтобы ее рот и нос поднимались над водой. Его ноги снова попали в клубок водорослей, но ему удалось высвободить их. Он плыл по течению, держа курс на дерево, которое низко свешивалось над водой за садом Ху.

— Тяжелая девка! — задыхаясь, произнес Ма Жун, выбираясь со своей ношей на поросший кустами и высокой травой берег.

Он с трудом отыскал среди кустов свободное пространство, уложил ее на землю и начал энергично сгибать и разгибать ей руки. Ему приходилось делать это вслепую, поскольку в зарослях высоких кустов было совершенно темно. Из нее вышло немало воды, и с несказанным облегчением Ма Жун понял, что Синица жива. Когда он приложил руку к ее лицу, то почувствовал, что ресницы подрагивают, а губы шевелятся. Встав рядом с ней на колени, он начал растирать холодные онемевшие конечности девушки. Он тяжело дышал, а по его лицу и плечам струилась то ли вода канала, то ли пот.

Вдруг до него донесся ее шепот:

— Убери от меня свои руки!

— Не мели ерунды! — прошипел он. Потом, поняв, что она вряд ли смогла его узнать, уже более ласково добавил: — Я тот самый солдат, который в таверне помогал тебе отмыть запачканный рукав, припоминаешь? Я сидел там и разговаривал с твоим отцом.

Ему показалось, что он услышал сдавленный смешок.

— Ты еще рухнул на пол.

— Точно, — смущенно признал Ма Жун. — Хотел помочь тебе, но ты сама управилась. Правда, сегодня ночью все обстоит иначе. Как ты оказалась в канале?

Растирая ее бедра, он с восхищением отметил, какие у нее крепкие мышцы.

— Мне ужасно плохо, — мягко призналась она. — Сначала расскажи мне, как тебе удалось меня обнаружить. Сейчас уже далеко за полночь.

— Дело в том, что по ночам нам приходится совершать обходы караулов. Я стоял вон там на мосту и вдруг заметил тебя. Кстати, меня зовут Ма Жун.

— Мне повезло, что ты меня заметил. Спасибо тебе, господин Ма.

— Это входит в мои обязанности. Ну а теперь рассказывай, что с тобой случилось. Неужели господин Ху сбросил тебя с балкона?

— По-твоему, это смешно? Господину Ху не потребовалось сбрасывать меня с балкона. Я сама прыгнула вниз.

— Прыгнула? С моста?

Она прерывисто вздохнула.

— Раз уж ты меня спас, придется все тебе рассказать. Короче говоря, мой отец раньше служил у этого самого Ху, а несколько лет назад он ушел от него, не знаю почему. Ху попросил меня прийти к нему сегодня вечером, потому что, по его словам, ему стало известно о моем отце нечто такое, что мне следует знать. Как дура, я отправилась туда. И обнаружила, что эта грязная крыса — сладострастник. Кстати, можешь перестать меня растирать. Я уже себя прекрасно чувствую. Мы оказались в библиотеке вдвоем, и он хотел мной овладеть. Между нами завязалась борьба. Я кое-что в этом смыслю, но этот мерзавец силен как бык. Наконец, когда моя куртка и юбка были разодраны в клочья, мне удалось ударить его в живот и отшвырнуть от себя. Я подбежала к балкону и прыгнула в воду. Плаваю-то я неплохо, но забыла про эти проклятые водоросли.

— Сукин сын! — взорвался Ма Жун. — Как только ты почувствуешь себя лучше, мы нанесем ему визит вежливости, и я выбью из него полное признание.

Вдруг он ощутил на своей груди ее ладонь.

— Пожалуйста, не делай этого! — встревоженно попросила она. — Иначе он может погубить моего отца. — Потом добавила горестным тоном: — А кроме того, свидетелей не было.

Кто поверит моим обвинениям против столь важной персоны, как Ху?

— Я! — торжественно возгласил Ма Жун. — Всюду и всегда.

Он почувствовал, как Синица обняла его за шею. Она притянула его голову к себе и крепко поцеловала прямо в губы, плотно прижавшись голой грудью к его телу. Ма Жун обхватил ее своими сильными руками. Они даже не пытались осторожно изучать друг друга, как это обычно бывает при первых объятиях. Благодаря кромешной темноте они могли сполна отдаться страсти, при этом соблюдая бесконечную нежность. Когда Ма Жун наконец откатился в траву, все еще продолжая одной рукой обнимать ее за плечи, а другую положив на ее высоко вздымающуюся грудь, то с восхищением отметил, что никогда ранее не обладал столь очаровательной женщиной. Они долго еще неподвижно лежали бок о бок. Ма Жуну хотелось, чтобы это длилось вечно.

Однако уже ее первые слова разрушили его возвышенное настроение.

— Раньше или позже это должно было произойти, — небрежно произнесла она. — А кроме того, в столь богатую событиями ночь, как эта, еще одно происшествие не имеет особого значения.

Он был настолько ошарашен, что не знал, что сказать. Вдруг она добавила:

— Слушай, а как насчет одежды? Эти комары меня просто заели.

— Схожу-ка я к Ху на задний двор и посмотрю, что там есть, — пробормотал Ма Жун.

— Проклятая тьма! — ворчал он, пробираясь сквозь кусты. — Хотел бы я видеть выражение ее лица! То ли она просто пошутила, то ли для нее это действительно ничего не значит. Ох! — Неровная твердая земля и острые камни больно ранили его босые ноги.

Он перелез через деревянную садовую ограду и отыскал бельевую веревку, на которой болталось что-то из одежды. Очевидно, слуги забыли ее убрать. Он выбрал залатанную куртку и пару синих штанов.

Вручая ей куртку, Ма Жун произнес:

— Не знаю, подойдет ли она тебе, но у нее достаточно длинные рукава, чтобы прятать эти железные штучки. У тебя что, сегодня ночью их при себе не было?

— Нет. Я же сказала тебе, что была дурой. Думала, что у человека вроде Ху под рукой достаточно женщин, чтобы ему хватило до конца жизни. А ты не нашел там ничего из обуви?

— Я отнесу тебя туда, где оставил свою.

Не обращая внимания на ее протесты, он поднял ее на руки и понес. Нельзя сказать, чтобы ноша показалась Ма Жуну легкой, но ее щека, прижатая к его щеке, служила достаточной компенсацией за труды. Он опустил Синицу на землю у дорожной обочины и отправился за своими вещами. Ма Жун еще не утратил до конца навыки «лесного брата», приобретенные за годы, проведенные на больших дорогах, поэтому ему без особых усилий удалось отыскать нужное место. Вернувшись к ней, он разорвал пополам свой шейный платок и вложил его куски в свои башмаки.

— Ну вот, — сказал Ма Жун. — Ты не сможешь в них гарцевать, как молодая лань, но они, по крайней мере, защитят твои нежные ножки. Где ты живешь?

— Не очень далеко отсюда, в квартале за даосским храмом.

Они шли в довольно неловком молчании. Ма Жун несколько раз бросил на нее вопрошающий взгляд, но в темноте ему не удавалось различить ее лица, и он никак не мог решиться возобновить беседу. Однако, когда мост Полумесяца остался позади, он робко начал:

— Знаешь, мне хотелось бы еще с тобой встретиться. Возможно, в…