Роберт Гулик - Пейзаж с ивами

Однако впоследствии я сопоставил некоторые будто бы не связанные между собой и даже противоречивые факты, и вдруг все встало на свои места. Наш ящероподобный друг из Особого управления убедил меня, что Порфир была псевдокуртизанкой, в чью задачу, очевидно, входило посеять раздор между И и Ху. У Юаня имеется дочь по имени Коралл, которая является хорошей певицей, — я сам слышал, как она пела на улице, неподалеку отсюда, — а привратник И был очарован сладким голосом Порфир. Наконец, порфир и коралл оба красного цвета. Придумывая вымышленное имя, люди нередко выбирают что-то похожее на настоящее: я думаю, что причина этого коренится в интуитивном, мистическом страхе утраты личности в случае использования совершенно нового имени. Поэтому я пришел к выводу, что убитая наложница должна быть какой-то родственницей Юаня и что он, как кукольник, решил разыграть спектакль личной мести, используя в качестве главной актрисы Коралл. Чрезвычайное положение в городе идеально подходило для претворения этого замысла в жизнь, поскольку И отослал почти всех слуг, а проститутки из публичных домов к нему не приходили. Ошибка Юаня заключалась в том, что он хотел возложить на себя роль драматурга. — Судья слабо улыбнулся и добавил: — Впрочем, не мне осуждать его за это! Небесам ведомо, что я тоже временами совершаю ту же самую ошибку. Но нам пора выпить по чашке чая. А потом мне нужно будет переодеться, прежде чем отправиться в резиденцию Мэя на похоронную службу.

— С вашего позволения, — произнес Ма Жун, — мы с братом Цзяо хотели бы сейчас пойти в военную управу, ваша честь, чтобы выяснить, чем закончился отлов трупоносов.

— Пожалуйста. Но сначала загляните в городскую канцелярию. Пусть отдадут приказ нашему другу господину Фану прекратить поиски Порфир и ее дружка. Иначе разные головорезы и хулиганы из кварталов развлечений не дадут житья господину Юаню и Коралл, желая получить компенсацию. А ты, Дао Гань, отправишься со мной в особняк Мэя.

— У меня создалось впечатление, — в своей обычной сдержанной манере начал Дао Гань, — что госпожа Мэй — великолепная хозяйка. Точнее, благородная вдова! И не важно, была она в прошлом куртизанкой или нет.

Судья промолчал. Смеркалось. Они сидели на балюстраде западной террасы особняка Мэя. С этой возвышающейся над садом позиции им открывалось величественное зрелище цветущих деревьев, высаженных вдоль извилистых тропинок, которые пересекали весь сад вплоть до замшелой стены. За стеной сада маячили крыши и башенки Старого города. Их черные силуэты отчетливо выделялись на фоне серого, унылого неба.

Из прихожей за их спиной доносилось монотонное бормотание буддийских монахов. Сидя перед высоким постаментом, на котором лежал Мэй, они отправляли заупокойную службу, отбивая ритм резкими ударами в деревянные ручные гонги в форме черепа. Двоюродный брат покойного принимал тех немногих посетителей, которые пришли выразить свои соболезнования. В основном это были представители разных благотворительных организаций, которым покровительствовал Мэй, да еще горстка аристократов. Госпожа Мэй скромно стояла в стороне и в своем белом траурном платье выглядела высокой и стройной. С потолочных балок над их головами свисали белые знамена, на которых большими иероглифами перечислялись добродетели покойного.

Судья Ди воздал умершему последние почести, добавив в большую бронзовую курильницу на алтарном столике перед постаментом щепотку благоуханного порошка. Однако вскоре после этого он предложил Дао Ганю выйти на садовую террасу, потому что от приторного запаха сильных индийских благовоний у него началась тупая головная боль. В саду было почти так же душно, как и в помещении, но после переполненного зала было приятно оказаться на тихой, безлюдной террасе.

— Странно, — вдруг подал голос судья. — Всего три недели назад мы с господином Мэем пили чай на этой самой террасе. Он рассказывал мне, что лично следил за разбивкой этого сада. Какой это был разносторонний человек! Как искусно размещены эти заросли бамбука! До чего изящно они смотрятся на фоне замшелых камней!

Он взглянул на миндальные деревья, усыпанные белыми цветами, которые распространяли тонкий аромат, и продолжал:

— Как это все дико, Дао Гань. Такое изобилие свежих цветов в городе мертвых! — Он подавил вздох и сказал, поглаживая длинную бороду: — Ты только что говорил о госпоже Мэй. Да, она поразительная женщина. Интересно, что она собирается делать? Я посоветовал ей опечатать этот особняк и перебраться в загородный дом.

— Кажется, она хочет переехать в другой город, ваша честь. Двоюродный брат привез с собой несколько служанок. Сейчас они упаковывают личные вещи госпожи Мэй.

— У господина Мэя имелось по дому почти в каждом городе, поэтому теперь у его вдовы есть из чего выбирать. — Он замолчал и задумался, а через некоторое время сказал: — Я давно уже собирался взглянуть на то место, где с Мэем произошел несчастный случай. Раз уж мы здесь, самое время это сделать. Тем более что, по твоим словам, госпожа Мэй собирается отсюда уехать. Большинство пришедших выразить соболезнования, должно быть, уже ушли и… — Он не закончил фразу и схватил Дао Ганя за руку: — Смотри! — сдавленным голосом произнес он.

Судья указал на несколько белых лепестков миндаля, которые, кружась, облетали с веток над их головой. Они медленно опустились на мраморную балюстраду террасы. Судья встал и поднял руку.

— И в самом деле, похоже, что в воздухе ощущается какое-то движение.

Дао Гань поднял голову и прищурился.

— Да, ваша честь, кажется, вон то большое темное облако немного сдвинулось!

— Будь благословенно Небо, если это означает перемену погоды! — пылко воскликнул судья. — А теперь давай отыщем домоправителя.

Они вошли внутрь. В переднем дворе еще стояли группками последние гости и разговаривали вполголоса. Судья направился прямо к домоправителю, который суетился возле ворот, и попросил отвести их в главный зал в восточном крыле.

Старик провел их по длинному коридору в зал внушительных размеров. Прямо к центру с верхнего этажа спускалась массивная мраморная лестница. Поверху тянулась покрытая красным лаком балюстрада, украшенная решеткой с замысловатым узором. Еще выше имелось нечто наподобие купола, пересеченного двумя тяжелыми балками. К балкам был подвешен огромный красный фонарь, заполнявший весь зал приятным рассеянным светом. Лестница, построенная в старинном стиле, была очень крутая и с мраморными перилами высотой всего в два чи. С одинаковыми интервалами перила поддерживали балясины с навершиями в форме бутонов лотоса. Белые оштукатуренные стены по обе стороны лестницы были украшены большими полотнами шелка с вытканными на них мифологическими существами. В другом конце зала имелся круглый проем, так называемая «лунная дверь», решетчатый остов которой был затянут тонким белым шелком. Возле «лунной двери» стоял высокий столик из резного эбенового дерева, а на нем — цветочная ваза.