Роберт Гулик - Пейзаж с ивами

Цзяо Тай подвел судью к платформе и отодвинул высокое кресло от стола. Судья уселся в кресло, Цзяо Тай встал по правую, а Ма Жун по левую руку от него. Дао Гань присел на табурет у края стола. Цзяо Тай махнул рукой, подавая знак начальнику стражи. Тот предстал перед судьей, поклонился и объявил:

— Все готово, ваша честь!

Судья Ди поднял молоток.

— В качестве исполняющего обязанности губернатора столицы при чрезвычайных обстоятельствах объявляю заседание открытым. — Он стукнул по столу молотком. — Слушается дело об убийстве господина Мэй Ляна, торговца данного города. Вначале заслушаем обвиняемого — доктора Лю. Введите его!

Начальник стражи отдал приказание военным стражникам. Два солдата покинули зал через левую дверь с арочным сводом.

Судья Ди перебрал разложенные перед ним официальные бланки. Они предназначались специально для чрезвычайных случаев. Поскольку на каждом листе уже имелся оттиск большой красной императорской печати, скрепленный подписью первого министра, каждый лист был аккуратно пронумерован. В обычное время каждый вынесенный в империи смертный приговор для окончательного утверждения должен был представляться Верховному совету, а потом и самому императору. Однако сейчас, в чрезвычайной обстановке, допускалась упрощенная судебная процедура.

Два солдата подвели к скамье доктора Лю. После того как он опустился на колени, судья произнес:

— Доктор Лю, вы дважды дали ложные показания. В первый раз, когда заявили, что господин Мэй скончался около десяти вечера, а второй раз, когда утверждали, что госпожа Мэй не была в прошлом куртизанкой, а происходит из знатного рода. Почему вы это сделали, хотя прекрасно знали, что это неправда? Вы обвиняетесь в причастности к убийству господина Мэя, и я советую вам говорить правду.

Доктор Лю поднял голову. Он был бледен, но, когда отвечал, голос у него звучал твердо:

— Ваша честь, я категорически отрицаю какую-либо причастность к убийству господина Мэя, но признаюсь в том, что действительно дал вам неверную информацию. Я оказался излишне доверчивым и принял за чистую монету те небылицы, которые мне наплела госпожа Мэй. Мне было прекрасно известно, что в прошлом она являлась куртизанкой, но я считал, что при всем том она — честная женщина и искренне любит своего мужа, и я…

Судья стукнул молотком по столу.

— Я требую подробного объяснения. Вы заявили, что в упомянутый вечер ужинали с господином Мэем, а госпожа Мэй вам прислуживала. Начните отсюда!

— После того как я попрощался с господином Мэем, я действительно отправился в комнату домоправителя, ваша честь. После того, как я дал ему лекарство, я решил, что волноваться не о чем, и пошел домой.

— Значит, ваш рассказ о том, как вы услышали крик госпожи Мэй в восточном крыле, как помчались туда и все прочее — это ложь?

— Да, ваша честь. Приношу за это глубочайшие извинения. Я вернулся в особняк Мэя на следующий день рано утром по пути к другому пациенту, чтобы проверить, как себя чувствует старый домоправитель. Я беспокоился за него, потому что знал, что он — последний слуга, оставшийся в доме. Госпожа Мэй сама открыла мне дверь и сказала, что ему значительно лучше и к полудню он уже будет на ногах. При всем том она была крайне возбуждена. Она затащила меня в боковую комнату и поведала ошеломительную историю.

По ее словам, после того как накануне вечером ее муж поднялся в библиотеку, она решила остаться ночевать в гостевой комнате внизу, поскольку волновалась о его здоровье и хотела быть рядом на случай, если ему что-нибудь понадобится. Вскоре после полуночи госпожа Мэй проснулась. Муж вошел к ней в комнату. Он сказал, что ему не спится и он не очень хорошо себя чувствует. Она хотела встать и приготовить ему чашку чая, как вдруг он схватился за горло и начал судорожно хватать ртом воздух. Он рухнул, прежде чем она успела подхватить его, и ударился головой о резную ножку кровати. Госпожа Мэй бросилась к нему, но ее супруг был уже мертв.

Лю прервался, поднял взгляд на судью и серьезно произнес:

— Я поверил ей, ваша честь. Мне было известно, что у господина Мэя в самом деле слабое сердце, а в последнее время он чересчур много работал. Далее госпожа Мэй поделилась своими опасениями, что, если она скажет чистую правду, могут поползти разные слухи. По ее словам, ни она, ни муж не пользовались этой комнатой для гостей, и злые языки начнут поговаривать, что муж, вероятно, застал ее там с любовником, который его и ударил. Мне это показалось излишней предосторожностью. Я пожелал осмотреть тело ее мужа, но она сказала, что оттащила его в зал к подножию лестницы. Она попросила меня оказать ей услугу и сказать судебному врачу, что накануне вечером после ужина ее муж упал с лестницы и что тогда она сразу позвала меня на помощь. Я заколебался, но она… она очень меня просила, ваша честь. Госпожа Мэй фактически вытолкала меня вон со словами: «Нужно немедленно позвать судебного врача. Если затянуть, это покажется слишком подозрительным!»

Доктор Лю вытер влажное лицо рукавом. Даже в этом помещении с высокими потолками было невыносимо жарко. Потом он продолжил свой рассказ:

— Теперь я подхожу к самой мучительной части своего признания, ваша честь. Я хочу официально заявить, что прекрасно сознаю: на основании этого моего признания меня можно обвинить в сокрытии важных фактов. Но истина должна быть явлена. Итак, я отправился за судебным врачом и сказал ему, будто тщетно пытался найти его прошлой ночью. Я сказал это, не опасаясь, что он уличит меня во лжи: ведь он каждую ночь обязан отправляться на место массовых сожжений трупов, а мне это хорошо известно. Однако, войдя в зал вместе с судебным врачом и его помощником, я был страшно поражен. Я сразу заметил, что череп господина Мэя раскроен сокрушительным ударом в лоб.

Подобной раны не получилось бы, если бы он ударился головой о резную ножку кровати. Более того, сцена несчастного случая была так тщательно продумана, что я сразу заподозрил наличие сообщника. Даже навершие балясины было испачкано кровью! Пока судебный врач занимался обследованием трупа, я мучительно размышлял. Только теперь я понял: рассуждения госпожи Мэй о возможных кривотолках, будто бы муж застал ее в постели с любовником, были основаны на действительном происшествии. Она намеренно исказила правду! Я осознал, в каком двусмысленном положении оказался: госпожа Мэй сделала меня сообщником убийства! Единственно правильное, что мне следовало тогда сделать, — сказать судебному врачу, что меня одурачили, и донести на госпожу Мэй. Но… — Вдруг он замолчал.