Роберт Гулик - Убийство в Кантоне

Он продолжил покрывать свиток четкими иероглифами, но вскоре отложил кисточку для письма и прочитал свой отчет вслух. Дао Гань кивнул. Судья сжато изложил все им известное, и добавить было нечего.

Судья Ди вздохнул и запечатал свиток, после чего постучал пальцем по лежащему на столе конверту.

— Это письмо только что было доставлено из столицы обычным гонцом. В нем сообщается, что к нам в сопровождении отряда стражников направлен особый посланник с секретной депешей от Большого совета; он должен прибыть сегодня вечером. Будем надеяться, это означает, что они выяснили цель тайной поездки сюда цензора. Ибо, сказать по правде, я вовсе не понимаю, что здесь происходит.

Вошел дворецкий и возвестил, что паланкин судьи стоит наготове в переднем дворе.

Там их уже поджидал градоначальник Пао. Он поклонился, а дюжина конных стражников приветственно воздела копья. Двадцать разодетых носильщиков стояли наготове у величественного паланкина с высоким балдахином, увенчанным трехъярусным золотым шпилем.

— Пройдет ли это громоздкое сооружение в ворота господина Ляна? — кисло поинтересовался судья Ди.

— Свободно, ваше превосходительство! — улыбнулся Пао. — Жилище покойного флотоводца — это, по сути, дворец, возведенный в старинном стиле.

Судья хмыкнул и в сопровождении градоначальника и Дао Ганя взошел в паланкин. Кортеж, возглавляемый конными стражниками, тронулся с места.

Цзяо Тай очнулся от своих беспорядочных мыслей, когда его носилки со стуком опустились на землю. Он вылез и оказался на узкой тихой улочке, судя по всему населенной отставными торговцами. Отблагодарив носильщиков парой медяков, он постучал в скромную деревянную дверь.

Ему отворила сгорбленная старуха и, беззубо ему улыбнувшись, провела через маленький ухоженный садик к сияющему свежей побелкой двухэтажному дому. Тяжело дыша и бормоча себе под нос нечто невразумительное, она поднялась по узкой лестнице и впустила гостя в просторную комнату весьма диковинного вида.

Всю ее левую сторону, от пола до потолка, скрывала завеса из расшитого шелка, подобная той, что Цзяо Тай видел вчера вечером у Мансура.

По обе ее стороны на низких эбеновых подставках стояли две большие цветочные вазы из алебастра. Стену справа украшала деревянная панель, на которой висело более десятка заморских мечей. В глубине комнаты, на широком подоконнике четырехарочного окна красовались горшки с великолепными орхидеями. За ними виднелись крыши домов соседней улицы. Пол покрывала толстая тростниковая циновка без единого пятнышка. Из мебели здесь были только два кресла розового дерева с инкрустацией и круглый низкий чайный стол. И ни одного человека. Цзяо Тай собрался было осмотреть мечи, как занавесь разошлась и из-за нее вышли две девицы лет по шестнадцать.

Цзяо Тай разинул рот от изумления. Девицы были похожи друг на друга как две капли воды: у обеих круглые цветущие лица, длинные золотые серьги в ушах и вьющиеся волосы, уложенные на заморский манер. До пояса они были обнажены, выставив напоказ упругие молодые груди и гладкую смуглую кожу. Одежду их составляли расшитые цветами шаровары, туго стянутые у лодыжек, и одинаковые ожерелья из синих бусин, окаймленных золотой филигранью.

Одна из них ступила вперед и, важно глядя на Цзяо Тая, произнесла на чистейшем китайском:

— Добро пожаловать в дом капитана Ни. Хозяин скоро придет.

— А вы-то кто такие? — едва очухавшись, спросил Цзяо Тай.

— Я — Дуньязада, а это моя сестра-близнец Дананир. Мы из внутренних покоев капитана Ни.

— Понял.

— Думаете, что поняли, а на самом деле нет, — значительно проговорила Дуньязада. — Мы прислуживаем капитану, но он не использует нас для плотских утех. — И она скромно потупилась: — Мы — девственницы.

— Да неужто?! И это в доме у моряка!

— Капитан предан другой особе, — объяснила Дананир. — А поскольку он человек серьезный и очень разборчивый, то относится к нам с полнейшим равнодушием. Жаль, конечно.

— И для капитана тоже, — согласилась Дуньязада. — Ведь мы обладаем явными способностями к любовным утехам.

— Ах вы бесстыжие девицы, сами не знаете, что мелете! — рассердился Цзяо Тай.

Дуньязада надменно вскинула изогнутые брови.

— Нам известны все тонкости этого дела, — холодно проговорила она. — Когда четыре года назад капитан выкупил нас у купца Фана, мы прислуживали его Третьей госпоже и постоянно наблюдали их любовные игры.

— Правда, они были весьма незамысловатыми, — добавила Дананир. — Судя по тому, как часто Третья госпожа жаловалась на отсутствие разнообразия.

— Зачем вы обе трещите на таком чудовищно высокопарном книжном языке? — с недоумением спросил Цзяо Тай. — И где, скажите на милость, вы набрались всех этих длинных заковыристых слов?

— У меня, — раздался у него за спиной спокойный голос капитана Ни. — Простите, что заставил ждать, однако вы, знаете ли, слегка задержались.

Он был облачен в тонкий балахон из белой шерсти с красной каймой и красным поясом, а на голову нахлобучил странную высокую шапку, расшитую разноцветным шелком.

Капитан занял небольшое кресло, а рядом встала Дуньязада. Ее сестра преклонила колени и, соблазнительно улыбаясь, глядела на Цзяо Тая. Цзяо Тай скрестил на груди руки и хмуро смотрел на нее.

— Садитесь же, садитесь! — с нетерпением воскликнул капитан Ни, после чего сурово обратился к близнецам: — Вы забываете о своих обязанностях. Ну-ка бегом, приготовьте нам хорошего утреннего чаю! И мяту положить не забудьте.

Когда обе девушки удалились, он продолжил:

— Они довольно сообразительны: владеют китайским, персидским и арабским. Так забавно читать с ними по вечерам всякие китайские и чужеземные письмена, а вдобавок они вечно рыщут в моей библиотеке. Что ж, господин Цзяо, я рад видеть, что вы живы-здоровы.

Как видно, вчера вечером вы не попали в переделку.

— Что заставило вас предположить такую возможность? — осведомился Цзяо Тай.

— Друг мой, а на что мне глаза?! Я же видел арабского головореза и душителя танка, что наблюдали за вами и вашим другом, заняв самое удобное для этого место у входа.

— Да, я тоже заметил эту парочку. Хотя к нам они не имеют никакого отношения. Кстати, что за перепалка возникла у них с прислужником?

— A-а, парень отказался обслуживать танка. Здесь, видите ли, считают, что эти отверженные оскверняют все, к чему прикасаются. Потому-то он и расколотил чашу танка. Как бы то ни было, с вас там не сводил глаз еще и какой-то бородатый пройдоха. Когда он вслед за вами вышел из кабака, я сказал себе, что полковник может попасть в небольшую передрягу.