Роберт Гулик - Убийство в Кантоне

— Нет ли у вас других братьев и сестер, господин Лян?

— Нет, ваше превосходительство, я единственный сын. У родителей было две дочери, но старшая несколько лет назад умерла.

— Несчастье случилось вскоре после нашей женитьбы, — своим четким, будто высушенным голосом уточнил градоначальник Пао. — Ужасное потрясение для моей молодой супруги. И для меня, разумеется.

— Какое именно несчастье? — спросил судья Ди.

— Она спала, когда ветром прибило занавеску к масляной лампе и комнату охватило пламенем. Должно быть, от дыма она лишилась чувств. Мы нашли только обгоревшие останки.

Судья выразил соболезнования. Лян отворил массивную дверь и впустил их в прохладную комнату с высоким потолком. По знаку хозяина дворецкий подошел к окнам и поднял бамбуковые шторки. Судья Ди окинул комнату оценивающим взглядом. Стены были скрыты за полками с книгами и свитками. В центре комнаты на голубом ковре стоял огромный письменный стол, совершенно пустой, если не считать двух серебряных канделябров и набора письменных принадлежностей. Господин Лян пригласил их к стоявшему в углу чайному столику. Он усадил судью в массивное кресло, а градоначальнику и Дао Ганю предложил стулья с прямыми спинками. Сам он занял низкий табурет и приказал управляющему заняться чаем.

Поглаживая длинную бороду, судья с удовлетворением отметил:

— Здесь все преисполнено сдержанного изящества — как и следовало ожидать от места трудов человека, преуспевшего как на ниве войны, так и мира.

Потягивая чай, они поговорили о морских кампаниях Покорителя южных морей, и Лян показал несколько драгоценных старинных карт города из коллекции флотоводца. Изучая одну из них, судья вдруг ткнул в нее указательным пальцем и воскликнул:

— А вот и храм Цветочной пагоды! Мне выпал случай посетить его вчера вечером.

— Это одна из наших исторических достопримечательностей, ваше превосходительство, — сообщил Лян. — Я посещаю ее не реже раза в неделю, чтобы сыграть в шахматы с настоятелем. Он сильный игрок! И вдобавок великий ученый. Сейчас он работает над новой книгой — историческим трактатом о распространении священных текстов.

— Полагаю, что, будучи целиком погружен в науку, он возложил руководство монастырем на своего помощника? — спросил судья.

— О нет, ваше превосходительство! Настоятель очень прилежен в исполнении своих обязанностей. А как же иначе? Ведь такой большой храм, открытый для многочисленной публики, нуждается в строжайшем надзоре. Какие только темные личности туда не захаживают, желая обчистить излишне доверчивых паломников. И карманники, и мошенники, и прочий сброд.

— Вам следовало бы добавить убийц, — сухо проговорил судья Ди. — Вчера я обнаружил там труп человека, выполнявшего особое поручение столичных властей.

— Так вот о чем толковали монахи! — воскликнул Лян. — Настоятеля внезапно вызвали куда-то, оторвав от нашей шахматной партии. Поскольку он так и не вернулся, я справился о нем у монахов, и они обмолвились о каком-то убийстве. И кто же сотворил такое бесчинство, ваше превосходительство?

Судья пожал плечами.

— Какие-то головорезы.

Лян покачал головой, сделал глоток и вздохнул.

— Вот она, изнаночная сторона нашего преуспевающего города, ваше превосходительство. Где много богатства, там непременно поселяется и ужасная нищета. Случайный наблюдатель замечает лишь глянцевую поверхность городской жизни. Ему и невдомек, что под ней скрывается безжалостное дно, где чужеземные преступники легко находят общий язык с китайским сбродом.

— У нас все держится под строжайшим контролем, — холодно заявил градоначальник Пао. — Кроме того, я хотел бы особо отметить, что их преступная деятельность ограничивается их же окружением. Увы, таких подонков немало в любом большом городе.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул судья Ди.

Держа чашку в руке, он обратился к Ляну:

— Вы сейчас упомянули чужеземных преступников. До меня дошли недобрые слухи о неком Мансуре. Не мог ли он нанять арабских головорезов с какой-нибудь преступной целью?

Лян выпрямился. Он долго теребил свою жидкую бородку, прежде чем наконец ответить:

— Я не знаком с Мансуром, ваше превосходительство, но много слышал о нем, в основном от моего друга господина Яу. С одной стороны, Мансур — опытный мореход, находчивый и бесстрашный, а также удачливый торговец. С другой — он честолюбивый араб, фанатично преданный своему народу и своей вере. На родине он особа достаточно известная, дальний родственник халифа, с которым одержал немало побед над дикарями с запада. Он должен был стать наместником одной из завоеванных земель, но случайно оскорбил халифа каким-то неосторожным замечанием, попал в немилость и был отлучен от двора. Вот тогда он и стал мореходом, однако никогда не оставлял надежды вернуть себе благосклонность халифа. Ради этой цели он ни перед чем не остановится.

Лян помолчал, задумавшись, но вскоре продолжил, тщательно взвешивая каждое слово:

— До сих пор я излагал проверенные факты. То, что собираюсь сказать теперь, не более чем слухи. Люди говорят, будто у Мансура возникла мысль, что, сумей он учинить здесь, в Кантоне, серьезные беспорядки, разграбить город и приплыть домой с богатой добычей, халиф посчитает это впечатляющей победой во славу арабов и в качестве награды вернет Мансуру его былое положение при дворе. Впрочем, повторю еще раз, что это не более чем досужие домыслы, и, повторяя их, возможно, я возвожу поклеп на этого человека.

Судья Ди поднял брови.

— Что может сделать горстка арабов против более тысячи закаленных и хорошо вооруженных солдат нашего гарнизона? Не говоря уж о стражниках, охранниках гавани и прочих?

— Ваше превосходительство, Мансур принимал деятельное участие в осаде множества чужеземных городов. Так что нам следует учитывать его значительный опыт в подобных предприятиях. Он не может не знать, что в Кантоне, в отличие от городов на севере, есть огромное количество двухэтажных домов из дерева. И если в сухой ветреный день загорится в нескольких правильно выбранных местах, пожар будет чудовищный. А при общем замешательстве небольшие банды отборных головорезов способны на многое.

— О Небеса, он прав! — возопил градоначальник.

— Далее, — продолжал Лян, — любой, учинивший в городе беспорядки, тут же обретет активных сторонников, как только начнутся грабежи. Я имею в виду тысячи танка. На протяжении сотен лет они таят к нам глубокую неприязнь.

— И небеспричинную. — Судья Ди потер лоб. — Впрочем, на что способен этот речной народ? Они неорганизованны, и у них нет оружия.

— Не скажи-и-ите, — протянул Лян, — в некотором смысле кое-какая организация у них все-таки есть. Насколько мне известно, они сплочены вокруг своих главных колдунов. И хотя у них действительно нет настоящего оружия, в уличных стычках это опасные противники. Танка весьма ловко орудуют своими длинными ножами, а также они непревзойденные мастера душить своих врагов шелковыми платками. Правда, они не доверяют чужакам и в основном держатся сами по себе, но поскольку клиентуру их женщин составляют по большей части арабские моряки, то Мансуру не составит труда обрести в них надежную опору.