Гарри Кемельман - В пятницу раввин встал поздно

– Выходит, если кто-нибудь грешит в этой жизни и все-таки добивается удачи, богатства, почестей, то это ему так и проходит?– вставила миссис Лэниген.

Раввин повернулся к ней. Не обусловлен ли этот вопрос каким-нибудь событием в ее личной жизни, – подумал он, прежде чем ответить.

– Большой вопрос, – медленно начал он, – может ли что-нибудь, что совершил мыслящий человек, "пройти ему просто так". Тем не менее проблема существует, и все религии пытались разрешить ее так или иначе. Как все-таки воздать праведнику за его добрые дела и страдания, и как наказать преуспевающего грешника? Восточные религии прибегают к учению о перевоплощении. Преуспевающий грешник заслужил свою удачу в какой-либо предыдущей жизни, за нынешние же грехи он понесет наказание в следующем перевоплощении. Христианская церковь решает вопрос введением рая и ада. – Он немного подумал, но тут же покачал головой. – Что ж, решения хорошие, при условии, что вы можете принять их, поверить в них. Мы евреи не можем. Наше решение вопроса дано в книге Иова, отчего ее и включили в состав Библии. Иова незаслуженно подвергают мукам, но нет и намека на то, что ему за это воздастся в будущей жизни. Страдания, выпадающие на долю праведника, часть тех трудностей, с которыми вообще сопряжена наша жизнь. Огонь жжет и ранит праведника ничуть не менее больно, чем грешника.

– Зачем тогда стараться быть добродетельным?– упорствовала миссис Лэниген.

– Затем что добродетель носит награду в самой себе, а грех – наказание. Потому что дурное всегда мелко, гадко и отвратительно, а так как наш. а. жизнь ведь ограничена во времени, то все дурное неизбежно представляет собой потерю, невосполнимую и напрасную трату нашей же жизни.

С Лэнигеном раввин разговаривал непринужденно, но обращаясь к миссис Лэниген, он невольно впал в серьезный, чуть ли не торжественный тон, словно читал проповедь. Мирьям предостерегающе кашлянула.

– Не пора ли нам, Дэйвид?– сказала она.

– О, уже поздно, – спохватился раввин, взглянув на часы. – Извините, пожалуйста, что я так увлекся. Боюсь, во всем виноват этот коктейль.

– Что вы, рабби! Я очень даже рад. Вы, может быть, не поверите, но ваша религия меня ужасно интересует. Я много читал о ней, а вот поговорить – не’с кем. Почему-то люди не любят говорить о религии…

– Пожалуй, потому, что она потеряла для них какую бы то ни было важность…

– Вполне может быть. Как бы то, однако, ни было, а вы мне доставили огромное удовольствие, рабби. Нам бы следовало встречаться почаще.

Зазвонил телефон. Миссис Лэниген вошла в дом, но тут же вернулась.

– Это Ибен звонит.

– Скажи, что я ему сам позвоню потом, – попросил Лэниген, который как раз объяснял гостям, как лучше добраться до гаража полиции.

– Он звонит не из дому, а из автомата.

– Что ж, ничего не поделаешь, рабби. Я вас оставлю на минутку.

– Ничего, мы сами найдем дорогу. До свидания!

Лэниген машинально кивнул и поспешил к телефону. Спускаясь по ступенькам крыльца, раввин почувствовал смутную тревогу.

Нa следующее утро арестовали Мельвина Бронштейна. В начале восьмого, когда Бронштейны сидели еще за завтраком, к ним явился в штатском Ибен Дженнингс в сопровождении сержанта.

– Мельвин Бронштейн?– спросил Дженнингс мужчину, открывшего им дверь.

– Он самый.

Полицейский предъявил свою бляху и назвал себя:

– Я лейтенант Дженнингс из Барнардз-Кроссингской полиции. У меня ордер на арест и мне приказано доставить вас в отделение.

– За что?

– Вас допросят по делу об убийстве Элспет Блич.

– Меня обвиняют в убийстве?

– Мне приказано доставить вас на допрос.

– Кто там, Мел?– крикнула миссис Бронштейн из столовой.

– Одну минуточку, дорогая, – крикнул он назад.

– Вам придется сказать ей, – довольно мягко заметил Дженнингс.

– Может, вы зайдете на минутку?– тихо попросил Бронштейн и повел их в столовую.

Миссис Бронштейн испуганно воззрилась на незнакомых мужчин.

– Эти джентльмены из полиции, дорогая, – сказал он. – Они просят меня пойти с ними в отделение и ответить там на кое-какие вопросы. – Он глотнул воздух. – Речь идет о несчастной девушке, которую нашли убитой во дворе синагоги.

На ее бледном лице появились легкие пятна, но она все-таки сохранила выдержку.

– Разве тебе что-нибудь известно, Мел, о гибели этой девушки?

– О гибели мне ничего не известно, – с глубокой серьезностью ответил Бронштейн, – но о самой девушке я кое-что знаю, и эти джентльмены считают, что я смогу помочь им в расследовании.

– Ты придешь обедать?– спросила жена.

Бронштейн бросил вопросительный взгляд в сторону полицейского.

– Пожалуй, не стоит ждать, – ответил Дженнингс, прочистив голос.

Миссис Бронштейн взялась руками за край стола, легонько оттолкнулась и отъехала назад на несколько дюймов. Полицейские только сейчас поняли, что она сидит в коляске.

– Если ты можешь помочь полиции в этом ужасном деле, то надо, конечно, сделать все, что в твоих силах.

– Правильно, – кивнул он. – Ты позвони, пожалуйста, Элу и скажи ему, чтобы он связался с Нэйтом Гриншпаном.

– Обязательно позвоню.

– Может, помочь тебе лечь в постель?– спросил он. – Или ты предпочитаешь сидеть так?

– Я, пожалуй, лягу.

Он нагнулся, поднял ее на руки и, прежде чем понести в спальню, остановился на мгновение. Она посмотрела ему в глаза.

– Все в порядке, родной?– шепнула она.

– В полнейшем, – шепнул он в ответ и вынес ее из комнаты.

Известие об аресте Бронштейна распространилось со скоростью степного пожара. Раввин только что вернулся из синагоги, где у него выдалось нелегкое утро, как позвонил Бен Шварц и сообщил ему эту новость.

– Это точно?– спросил раввин.

– Еще бы! В очередном выпуске последних известий вы услышите об этом, пожалуй, и по радио.

– Вы знаете какие-нибудь подробности?

– Нет. Только, что его задержали для допроса. – Поколебавшись мгновение, он добавил: – Не знаю, э… что вы намереваетесь предпринять, рабби, но считаю своим долгом сказать вам, что он не член нашей конгрегации …

– Я понимаю. Что ж, спасибо вам.

Он тут же передал этот телефонный разговор жене.

– Мистер Шварц, кажется, считает, что меня все это не касается. По крайней мере, именно так я понял его намек на то, что Бронштейн не входит в нашу конгрегацию.

– И ты с ним согласен?

– Мирьям!

– А что ты собираешься делать?

– Я еще не решил. Первым долгом поговорить с ним. Для этого придется, правда, получить разрешение как от властей, так и от его защитника, кажется. Возможно, еще даже важнее пойти и поговорить с миссис Бронштейн.

– А почему бы тебе не поговорить с Лэнигеном?

– А что я ему скажу?– покачал раввин головой. – Мне совершенно неизвестно, какие у них улики против него. Да и Бронштейнов я почти не знаю. Нет, я позвоню лучше миссис Бронштейн.