Томас Хэнши - Человек из Скотланд-Ярда [litres]

– Мой дорогой друг! Я так рад видеть тебя! – воскликнул «капитан», накинувшись на маленького круглого человека и сердечно пожимая ему руку. – Гримшоу сказал мне, что ты скоро приедешь в Лондон, но я не позволил себе надеяться, что это будет так скоро. Господи! Сто лет прошло, как я видел тебя последний раз. Пошли в мою нору, раздавим бутылочку винца. Ключ от девяносто второго, пожалуйста. Спасибо большое. Давай сюда, старина!

С этими словами он схватил деревенского джентльмена за руку, потащил его к ближайшему лифту, а оттуда к двери номер девять – девяносто два, к себе в «нору». Он все еще весело болтал, когда лифт уехал. Потом он закрыл дверь, запер ее изнутри и остановился достаточно надолго, чтобы схватить полотенце и завесить им замочную скважину. И только тогда он постонал:

– Как! Разве у меня не будет даже двухдневной передышки, неутомимая машина? – поинтересовался он, проходя через комнату, и рухнул на стул со вздохом раздражения. – Смотри! Только сегодня утром я рискнул начать «случайное» знакомство с нашим подопечным, дорогим «бароном»; только сегодня на обеде мы впервые обменялись парой слов. Но лед был сломан, и я собирался заставить его «заскочить» на ужин. У меня все могло получиться. А теперь ты приходишь и гробишь мои надежды в зародыше. Ты замаскирован так «тщательно», что даже деревенский воришка сумел бы распознать в тебе полицейского.

– Это лучшее, что я мог сделать, Клик. Я не специалист по искусству макияжа. – Голос мистера Нэркома, как и его вид, был несколько извиняющимся. – Кроме того, я торчал снаружи, пока не увидел, как твой подопечный вышел, прежде чем рискнул войти, хотя и чертовски устал ждать. Я должен был увидеть тебя, старый мошенник. Мне это просто необходимо, причем каждая минута на счету. Я не пришел бы вообще, если бы не обстоятельства.

– Я уверен в этом, дружище, – вздохнул Клик, к которому вернулось хорошее настроение. – Не бери в голову мой ужасный плохой характер сегодня, друг. Конечно, досадно, что моя затея сорвалась, но… Дело прежде всего, во все времена и при любых обстоятельствах. Личные дела не в счет, когда я нужен тебе. Всегда помни об этом.

– Да, старина. Именно поэтому я пошел на то, чтобы пообещать мисс Лару, что я передам это дело в твои лапы.

– Мисс Лару? Минуточку, пожалуйста. Уж не идет ли речь о мисс Маргарет Лару, знаменитой актрисе? Той, что по-скотски обошлась со мной в августе прошлого года, в этом деле насчет исчезновения парня, как там его, Джеймса Колливера?

– Да. Он ее брат, помнишь. И… не волнуйся об этом, Клик. Я знаю, что в том случае она очень плохо к тебе отнеслась, но…

– Она относилась ко мне отвратительно! – вставил Клик с нескрываемым негодованием. – Сначала втянула меня в дело, а потом отозвала, как только я ухватился за нить и нащупал ответ. Я не могу этого простить; и никогда не мог понять причин ее подобного поведенния. Если она боялась дурной славы, которую она, вероятно, обрела бы, узнай изумленный свет, что Джимми Перевертыш – ее родной брат, ей следовало бы подумать об этом вначале, когда она признала это открыто, вместо того чтобы оскорблять и унижать меня, снимая с расследования в самый его разгар, как будто я был щенком, причем у нее на поводке. Я не согласен быть дураком дважды, мистер Нэрком. Нельзя отрицать тот факт, что мисс Лару очень плохо отнеслась ко мне в том случае с Джеймсом Колливером… В самом деле очень плохо и очень высокомерно.

Несомненно, это было именно так. Даже мистер Нэрком должен был признать это, поскольку это было пусть и эмоциональное, но изложение непреложных фактов. Которые были таковы: девятнадцатого августа предыдущего года Джеймс Колливер исчез, столь же внезапно и столь же бесследно, как кадр фильма, когда экран погас.

Отметим, что мир в целом никогда не слышал о Джеймсе Колливере до тех пор, пока тот не исчез, и крайне сомнительно, что услышал бы даже тогда, но обстоятельства, связанные с его исчезновением, были столь поразительны, что приковали к себе всеобщее внимание! Человек, который был известен завсегдатаям половины публичных домов низшего класса в Хокстоне под кличкой Джимми Перевертыш, развратник и опустившаяся вконец пародия на человека, был не кем иным, как некогда популярным актером мелодрам Джулианом Монтейтом и, в дополнение к этому, родным братом мисс Маргарет Лару, выдающейся актрисы, которая в тот момент наэлектризовала Лондон своим чудесным исполнением главной роли в «Покойной миссис Кавендиш».

Причины, побудившие мисс Лару дать публике понять, что ее настоящее имя – Мэгги Колливер и что Джимми Перевертыш был связан с ней такими тесными кровными узами, заключались в следующем: постановки «Покойная миссис Кавендиш» приближались к концу, на смену должна была прийти новая пьеса. Этой пьесой должна была стать специально переписанная версия пьесы «Екатерина Говард, или Гробница, трон и эшафот», с мисс Лару, конечно же, в роли амбициозной и злополучной Екатерины. Шла подготовка к постановке, которая была великолепно проработана с точки зрения декораций и эффектов, абсолютно точна с точки зрения деталей. Например, костюм, который носил Генрих VIII во время его брака с Екатериной Говард, был точно скопирован театральными портными, вплоть до безвкусной строчки на тыльной стороне перчаток и носках обуви. Было получено разрешение на создание обручального кольца, которое Генри наденет на палец Екатерины, точной копии настоящего, сохранившегося среди исторических жемчужин нации. Чтобы не отставать в вопросе точности, мисс Лару, естественно, стремилась, чтобы платья и безделушки, которые она носила, были почти такими же, как у оригинальной Екатерины, насколько это было возможно в наступившем ХХ веке.

Фирме, которая полностью отвечала за подготовку платьев, предметов и аксессуаров для великого шедевра драматургии, было также поручено изготовление «слепка» черт мисс Лару и изготовление на его основе восковой головы, с помощью которой предполагалось придать поразительную реалистичность финальной сцене казни Екатерины на Тауэр-Хилл, но впоследствии от этой идеи отказались, как от слишком эстетически отвратительной.

Именно тогда, во время финальных репетиций этого грандиозного спектакля, актриса пришла в ужас, обнаружив в рядах неудачников, нанятых рабочими сцены, своего беспутного братца Джимми.

В течение многих лет – из-за симпатии к его жене, которая цеплялась за Джимми до последнего, и их маленькому сыну, который рос хорошим парнем, несмотря на отвратительную среду, – мисс Лару постоянно снабжала своего дурного брата деньгами, чтобы удержать на плаву, при условии, что он никогда не должен приближаться ни к какому театру, где она могла выступать, и никак не сообщал о своем родстве с ней. Теперь она увидела в появлении брата нарушение правила, которого он до сих пор неукоснительно придерживался, явное доказательство того, что этот человек внезапно стал угрозой, и она поспешила сделать все возможное, чтобы удалить его с глаз долой, от своих коллег по труппе. Но она не смогла придумать ничего лучше, чем послать брата в фирму «Трент и сын» за своими сценическими украшениями, снабдив его запиской: