Герман Макнили - Бульдог Драммонд (следствие ведет Хью Драммонд) [litres]

– Это возможно, – сказал Джонни Лэдлоу, уловивший последнее замечание, – но настоящая проблема в том, что Блейк с Берил поругались. Я не мог этого не слышать – сидел за соседним столиком перед ее танцем с Педро. Блейк предложил ей потанцевать, но она отказалась. Сказала, что обещала этот танец «даго». Блейк сказал что-то, чего я не уловил, и тогда Берил вполне отчетливо и ясно заметила: «Я бы скорее танцевала с мистером де Сильво, чем с вами». Клянусь Юпитером! Лицо нашего Милтона было наглядным пособием, когда он уходил. Он был в дикой ярости: выглядел так, словно мог убить ее.

– Что ж, – вздохнул Джеффри, вставая, – это была неприятная сцена, но она окончена. А поскольку завтра соревнования, я иду спать.

– Я с вами, – сказал я, и мы вместе побрели к лифту.

– Молодой Уэзерби прав, – заметил Джеффри, – Блейк не имел никакого права делать то, что он сделал. – Из-за этого в отеле теперь будет немного неприятная атмосфера, если только один из них не уедет, – сказал я.

– Ну, старина, – ответил мой друг, – что касается меня, то мне все равно, кто из них уедет. С каждым днем этот парень, Блейк, нравится мне все меньше и меньше.

Было около трех часов ночи, когда я внезапно проснулся от звенящего в ушах женского крика. На мгновение мне показалось, что это сон, но потом за дверью, в коридоре, послышались шаги, и возбужденные голоса дали мне понять, что это реальность. Я набросил халат и открыл дверь.

Первым, кого я увидел, был Джеффри. Он разговаривал с маленькой миссис Пьюрфрой, которая, судя по ее взволнованному состоянию, и была той, кто кричал.

– Я случайно включила свет, мистер Синклер, – говорила она, – включила и увидела это. О! Идите и посмотрите, идите и посмотрите сами!..

Женщина сильно дрожала, и Джеффри, пробормотав какие-то успокаивающие слова, оставил ее и вошел в ее комнату.

– Боже мой! – пробормотал он. – Должно быть, это был небольшой шок.

В комнате перепуганной женщины рядом с кроватью стоял стол, и в центре этого стола была огромная красная лужа. Она растеклась почти до самого края, и пока мы смотрели на нее, с потолка в нее шлепнулась большая капля.

– Быстрее, Питер! – крикнул Джеффри. – Наверх, в комнату наверху! У кого-то кровотечение. Это кровь.

Мы бросились наверх и обнаружили, что обитателей этого этажа тоже разбудили крики. Все двери были открыты, кроме одной, и Синклер метнулся к ней. В комнате было темно, и сначала, когда он включил свет, мы никого не увидели. Кровать была расстелена, но того, кто в ней спал, там уже не было. А потом мы увидели его. Он лежал на полу, согнув колени, и лицо его было так искажено, что трудно было узнать внем Милтона Блейка. А в сердце ему по самую рукоять был воткнут острый кинжал. Это было не кровотечение из-за травмы: это было просто совершенно явное убийство.

– Уберите всех женщин из комнаты, – тихо сказал Джеффри. – Разбудите управляющего, вызовите полицию и врача. И не топчитесь на месте, парни: стойте спокойно, если хотите остаться.

Спокойная властность в его голосе дала мгновенный эффект. Приятный и добродушный лыжник Джеффри исчез: на его месте был человек, поглощенный тем, что было делом его жизни, – раскрытием преступлений, нацеленный на это.

– Он и в самом деле детектив? – прошептал кто-то мне на ухо.

– Наверное, самый блестящий в Англии, – ответил я. – Но тише!

Я уже видел Синклера за работой раньше, раз или два, и его действия неизменно были одинаковыми. Он неподвижно стоял посреди комнаты, и его взгляд медленно путешествовал вокруг, так что казалось, что он будто бы впитывает каждую деталь. На самом деле однажды Джеффри сказал мне, что после двухминутного изучения он может так точно «записать» в памяти расположение всех предметов в комнате, что сразу узнает, если даже самая маленькая безделушка будет потом сдвинута. Через некоторое время сыщик опустился на колени рядом с покойником и осторожно изучил нож, не прикасаясь к нему. А затем, слегка пожав плечами, он встал. – На первый взгляд это кажется совершенно очевидным, – заметил детектив. – Бедняга был убит, и убийца – владелец этого кинжала.

– Все не так просто, Синклер, – возразил Джим Уэзерби. – Я случайно знаю, что кинжал принадлежал самому Блейку. Я часто видел его лежащим здесь на столе. Блейк использовал его как нож для бумаги.

Но Джеффри, казалось, едва ли его слышал. Он уставился на выключатели у изголовья кровати с каким-то странным, целеустремленным выражением лица. Там был обычный выключатель для света, приспособление для вызова слуги или горничной, а также электрический прибор, с помощью которого дверь в комнату можно было запереть на засов или отпереть, не вставая с кровати. Это был двусторонний переключатель, и именно он, казалось, поглощал все внимание сыщика.

– Просто закройте дверь, – коротко сказал он.

Кто-то выполнил его просьбу, и детектив попробовал поставить переключатель в разные положения, запирая и отпирая таким образом дверь.

– Очень странно, – заметил Джеффри. – Поистине очень странно. Понимаете важность этого, Питер?

– Не сказал бы, что понимаю, – ответил я. – Они же есть в каждой комнате.

– Вот поэтому я склонен думать, что вы изучили их работу, – заметил мой друг.

– Боже правый! Синклер, – серьезно сказал Уэзерби, – разумеется, очевидно, что произошло. Я знаю, что не следует ничего решать, пока дело не закончено, но это дело кажется ясным. Я имею в виду, что после той ссоры сегодня вечером все стало ясно.

– Вы имеете в виду, что это сделал де Сильво? – спросил Джеффри. – Признаюсь, на первый взгляд это показалось мне наиболее вероятным выводом.

– Показалось, – эхом отозвался Джим. – А сейчас что же, не кажется?

– Есть одна или две маленькие детали, которые представляют интерес, – ответил детектив. – Однако тест на отпечатки пальцев все решит окончательно.

Он подошел к балкону и остановился, выглядывая на улицу. Комната находилась на четвертом этаже, и балкон был небольшим – на нем было лишь немногим больше места, чем требовалось для одного человека. С обеих сторон от этого балкончика, примерно в шести футах от него, находились такие же балконы, и Синклер так долго стоял, уставившись на них, что даже мне стало скучно, в то время как остальные уже откровенно посмеивались над ним.

– Бросьте это все, это же очевидно, как я уже сказал! – воскликнул Уэзерби. – Тот увалень пришел сюда, и у них была новая ссора. А затем он в слепой ярости схватил кинжал и ударил Блейка.

– Странно, что в деревянной гостинице, где можно услышать каждый звук, никто не слышал ссоры, – проговорил Джеффри, после чего вернулся в комнату и снова уставился на выключатель.

– Боже мой! Что я слышу? Мистер Блейк мертв! – раздался громкий голос, а потом все собравшиеся внезапно погрузились в молчание. Де Сильво собственной персоной стоял в дверях, все еще одетый в вечерний костюм.