Герман Макнили - Бульдог Драммонд (следствие ведет Хью Драммонд) [litres]

– Он убит, – коротко сказал кто-то из нас.

– Убит! Но кто это сделал?! Кто мог хотеть его смерти? – Педро Гонсалвес оглядел комнату и внезапно все осознал. – Святая Матерь! Джентльмены! Вы же не меня подозреваете?

– Мы никого не подозреваем, мистер де Сильво, – тихо сказал Джеффри. – Но в то же время, учитывая то, что произошло в танцевальном зале прошлым вечером, вы поймете мое положение. Я вижу, вы еще не ложились.

– Нет. – Гонсалвес на мгновение заколебался, а потом, запинаясь, закончил: – Я не спал.

– Не спали, мистер де Сильво, – недоверчиво сказал Уэзерби. – До четырех часов. Где же вы были? В своем номере?

– Это мое дело, – сказал Педро и, повернувшись на каблуках, вышел.

– Что я говорил! – воскликнул Джим. – Этот парень, должно быть, сумасшедший, если думает, что мы поверим в такой бред.

– Пожалуй, соглашусь, – сказал Джеффри с коротким смешком. – И поскольку, кем бы этот человек ни был, он не сумасшедший, это еще больше меня озадачивает.

Он повернулся к управляющему, который только что появился и в ужасе заламывал себе руки в углу.

– Кто занимает комнаты по обе стороны от этой? – требовательно спросил его Синклер.

– Мисс Карпентер с той стороны, месье, и миссис Дентон – с другой, – ответил управляющий.

– Спасибо. Я буду в своей комнате, если понадоблюсь, – сказал сыщик.

Он поманил меня за собой, и я последовал за ним вниз по лестнице. Маленькие группки людей стояли вокруг, обсуждая случившееся, и когда мы проходили мимо них, имя де Сильво было у всех на устах.

– Нет-нет-нет, Питер, – сказал Джеффри, закрыв дверь. – Все говорит – да что там, все как будто кричит с небес! – что это был не де Сильво. Хотя если он не сумеет создать себе хорошее громоподобное алиби, его, скорее всего, арестуют.

– Откуда у вас такая уверенность, что он невиновен? – спросил я, но ответа не получил. Детектив стал ходить взад и вперед по комнате, заложив руки за спину, и я даже сомневаюсь, что он услышал мой вопрос. И через некоторое время я оставил его и ушел в свой собственный номер.

Дальше спать было невозможно, и я, одевшись, спустился вниз, чтобы обнаружить, что практически все остальные сделали то же самое. А поскольку бармен Оскар считал, что бизнес есть бизнес, независимо от того, произошло ли убийство или нет, с беконом и яйцами в тот день все было в порядке.

– Эй, Питер, – сказал Джим Уэзерби, увидев меня, – идите сюда, присоединяйтесь к нам. Ваш дружок может быть чертовски хорошим детективом, но на этот раз он ушел немного не в ту степь. Кто это мог быть, если не де Сильво?

– А где он? – спросил я.

– Думаю, полиция уже у него. Они наверху.

– Мистер де Сильво, сэр?! – Оскар с изумлением уставился на Джима с другого конца стола. – Вы имеете в виду, что это сделал мистер де Сильво? О! Нет, сэр, это невозможно.

– Невозможно! Почему невозможно? – с глупым видом уставился на него Джим.

– Давайте, Оскар, – сказал я, видя, что бармен заколебался. – Это должно было всплыть рано или поздно. Почему вы говорите, что это невозможно?

– Потому что, сэр, – только я предпочел бы, чтобы об этом не узнал управляющий, – мистер де Сильво всю ночь играл со мной в карты, – признался Оскар.

– Ну, будь я проклят, – пробормотал Уэзерби. – Это честный нокаут.

– Наш детектив зашел «не в ту степь» не так уж далеко, как ты думал, Джим, – усмехнулся я.

– Но часто ли он это делает, Оскар? – подал голос еще кто-то из нас.

– Почти каждый вечер, сэр, – ответил бармен. – Он обожает играть в азартные игры, и я думаю, он знает, что вы, джентльмены, не захотели бы играть с ним. Так что я беру его деньги, потому что он не может играть в карты… как бы это сказать… на орехи.

И снова Джим пробормотал: «Ну, будь я проклят!» – что, по-моему, выражало чувства всех присутствующих. Вина де Сильво казалась таким абсолютным, несомненным фактом – и вот в одну секунду у нашей уверенности было выбито дно. Это объясняло то, что он был в вечернем костюме, и его колебания, когда его спросили, где он был. И это неопровержимо доказывало его невиновность, так же как неопровержимо доказывало вину кого-то еще.

Кто? Кто убил Милтона Блейка? Теперь, когда предположение Джеффри было так триумфально доказано самим де Сильво, все нетерпеливо требовали вызвать сюда детектива. Чувствовалось, что ему, как эксперту, едва ли прилично было отсутствовать в такой момент, так что я вызвался пойти и попытаться привести его.

Я застал Синклера одевающимся. Он выслушал потрясающий рассказ Оскара почти что с нетерпением.

– Я рад за де Сильво, – сказал мой друг. – Иначе вся эта дурацкая болтовня непременно закончилась бы его арестом. Но что более важно, Питер, так это то, что на том кинжале нет отпечатков пальцев. С разрешения полиции я поднялся наверх и осмотрел его с помощью порошка и мощной лупы. Отпечатков нет, следовательно, убийца был в перчатках. Почему?

– Чтобы не появились отпечатки пальцев, – ответил я беспечно.

– Очень содержательный ответ, – заметил Джеффри. – И все же я удивлюсь, если окажется, что вы правы. Пойдемте вниз. Мне бы сейчас чашку чая…

Его появление было встречено градом вопросов, но он серьезно покачал головой.

– Вы ничего не слышали, я полагаю, миссис Дентон, – сказал Синклер, остановившись перед соседкой Блейка.

– Абсолютно ничего, – ответила она. – Я очень устала и заснула к одиннадцати часам.

– И вы заперли дверь?

– Да. Я всегда ее запираю.

– А вы, мисс Карпентер?

Берил покачала головой.

– Ни звука. Я натирала лыжи воском примерно до полуночи, а потом легла спать.

– И вы тоже заперли дверь?

Девушка кивнула, и Джим Уэзерби повернулся ко мне.

– К чему он теперь клонит, Питер? – пробормотал он. – Какое имеет значение, заперли они двери или нет?

– Спросите что-нибудь полегче, Джим, – сказал я. – Временами он слишком меня опережает.

И, разумеется, следующие два часа Джеффри пребывал в самом своем неприступном настроении. Выпив чаю, он снова уединился в своей комнате, и когда в восемь часов я поднялся к нему якобы для того, чтобы узнать, не хочет ли он позавтракать, а на самом деле чтобы посмотреть, не продвинулся ли он дальше в расследовании, он по-доброму и сердечно огрызнулся на меня.

– Извините, Питер, – извинился он затем, – но я чувствую себя полным глупцом. Проклятым глупцом к тому же. Где-то отсутствует связь, и все же этого не должно быть. Или я во всем ошибаюсь?

– Но если вы дошли до этого пункта, – воскликнул я, – вы должны кого-то подозревать! Кто это? Теперь, когда де Сильво не в счет, насколько я могу судить, это может быть кто угодно.

– Я молю небеса, чтобы вы были правы, Питер, – таков был его удивительный ответ. – Но я не могу оставить все как есть: я должен знать правду. Давайте снова поднимемся в комнату Блейка: я упустил что-то… Должен был упустить.