Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

— Но если мы не объединимся, то только один из нас достигнет цели…

— Что ж, я готов к этому.

— И этому одному придется перешагнуть через труп другого. Готов ли ты к такому, Люпен? Умереть, например, от маленькой ранки на шее?

— Так это и есть твое предложение?

— Я не люблю крови, вовсе не это. У меня есть кулаки, и я с их помощью справлюсь. Но другой — убивает, вспомни, маленькая ранка от стилета… Берегись его, Люпен, он жесток и неумолим, и ничто его не остановит, — почти шепотом произнес барон.

— Однако можно подумать, что ты сам его боишься, барон, — насмешливо сказал Люпен.

— Я боюсь за других, за тех, кто становится нам поперек дороги, за тебя, Люпен. Соглашайся — или ты погиб. Я все равно не брошу этого дела, тем более что цель уже близка… она почти в моих руках… Соглашайся.

Он был силен и неумолим, отказ Люпена так разозлил его, что, казалось, Альтенгейм был готов напасть на него сейчас же.

Сернин пожал плечами:

— Боже! Как я хочу есть! Однако у тебя поздно завтракают…

Вошел лакей и доложил, что кушать подано.

— Вот первое дельное слово, которое я здесь слышу.

Альтенгейм взял его под руку и, направляясь с ним в столовую, продолжал уговаривать его, не обращая внимания на присутствие слуги.

— Послушай, я по-дружески советую тебе: согласись! Это очень, очень серьезно… Поверь, что так будет лучше, намного лучше…

— А, икра! — сказал Сернин. — Как ты любезен… Ты не забыл, что пригласил на завтрак русского князя!

Они сели за стол друг против друга. Около них вертелась великолепная борзая, породистое животное с длинной серебристой шерстью.

— Представляю вам: мой лучший друг, Сириус, — сказал Альтенгейм.

— А, соотечественник… У меня была раз одна борзая…

Завтрак проходил очень оживленно. К Альтенгейму вернулось его хорошее настроение, и они изощрялись друг перед другом в проявлениях остроумия и вежливости. Сернин рассказал несколько анекдотов, на что Альтенгейм ответил тем же, и у них завязался веселый разговор. В их беседе мелькали имена самых старинных родов Европы: испанских грандов, английских лордов, австрийских герцогов.

— Какую интересную профессию мы себе избрали, — сказал Сернин, — нам приходится соприкасаться со всем, что есть лучшего на земле. Вот тебе, Сириус, кусочек пулярки с трюфелями…

Собака не отходила от него, не спускала глаз, ласково виляла хвостом и моментально проглатывала все, что он ей предлагал.

— Стаканчик шамбертена, князь?

— С удовольствием, барон.

— Советую обратить внимание: это вино из подвалов короля Леопольда.

— Подарок?

— Да, подарок, который я сам себе сделал.

— Чудесное вино… букет… аромат… Вместе с этим паштетом из гусиной печенки это прямо находка. Могу вас поздравить, барон, у вас прекрасный повар.

— Не повар, а повариха, князь. Я ее переманил за страшно большую цену у депутата-социалиста Левро. Вот попробуйте-ка это мороженое из какао, и особенно рекомендую вам эти пирожки… прямо гениальное изобретение.

— С виду они великолепны, если так же и вкусны… — проговорил князь, беря несколько пирожков. — Получай, Сириус, ты, наверное, любишь эти штуки…

Быстрым движением руки он дал один из пирожков Сириусу. Собака сразу проглотила его, мгновенно остановилась, две-три секунды оставалась неподвижной, потом закачалась и с жалобным визгом упала в конвульсиях…

Сернин живо отскочил назад, чтобы не быть захваченным врасплох одним из слуг, и громко рассмеялся:

— Вот что я тебе посоветую, барон: когда ты захочешь отравить кого-нибудь из своих друзей, то постарайся быть спокойным, чтобы руки у тебя не дрожали… Это вызывает недоверие… Ха… ха… ха… Я-то думал, что убийство тебе внушает отвращение…

— При помощи ножа — да, — сказал Альтенгейм, нисколько не смущаясь. — Но мне сегодня хотелось отравить кого-нибудь и посмотреть, как это будет выглядеть.

— Однако ты неплохо выбираешь объект для своих опытов. Черт возьми — русского князя!

Он подошел к Альтенгейму и сказал:

— Знаешь ли ты, что случилось бы, если бы тебе удалось отравить меня и я бы не вернулся домой самое позднее в три часа? Уже в половине четвертого префект полиции точно знал бы, что за гусь так называемый барон Альтенгейм, и еще до наступления вечера засадил бы тебя в тюрьму.

— Ба! Из тюрьмы можно удрать, — сказал Альтенгейм, — но оттуда, куда я хотел тебя отправить, не возвращаются.

— Совершенно верно, но для этого прежде всего надо меня туда отправить, а это не так-то просто.

— Достаточно было тебе проглотить кусочек этого пирожка…

— Ты так думаешь?

С этими словами он взял пирожок, разломил его и протянул половину барону:

— Ешь!

Тот с ужасом отодвинулся в сторону.

— Мальчишка! — сказал Сернин.

И спокойно, не торопясь, на глазах остолбеневшего от изумления барона он съел сначала одну половину пирожка, потом с видом человека, который ест очень вкусную вещь, другую.

— Люпен всегда готов к тому, что какой-нибудь подлец может подсыпать ему яду, — сказал он, вытирая руки. — Но запомните, барон, Люпен бесстрашен и неуязвим. Помните короля Митридата? [92] Митридат VI Евпатор (132–63 до н. э.) — царь Понта (Понтийского царства), подчинил все побережье Черного моря, но в конце концов в войнах с Римом был побежден и покончил с собой.

Они увиделись снова в тот же вечер. Князь Сернин пригласил барона Альтенгейма отобедать в кабаре «Ватель», в обществе одного поэта, музыканта, капиталиста и двух красивых артисток из «Комеди Франсез». На следующий день они завтракали вместе в Булонском лесу, а вечером встретились в опере.

И так они виделись каждый день в течение недели. Казалось, что они не могут жить друг без друга. Они вместе веселились, пили дорогие вина, курили великолепные сигары. На самом же деле они жестоко и упорно следили друг за другом, ожидая благоприятной минуты: Альтенгейм — чтобы уничтожить Сернина, Сернин — чтобы уничтожить Альтенгейма. Они оба чувствовали, что развязка близка и что один из них скоро должен погибнуть.

Однажды они остались одни в саду клуба на улице Камбон. Это было как раз то время, когда в июне уже наступают сумерки, в клубе начинаются обеды, но из вечерних игроков еще никого нет. Они прогуливались по лужайке, окаймленной густым кустарником, за которым была каменная стена с маленькой дверью. Вдруг во время разговора с Альтенгеймом Сернин почувствовал, как голос барона становится неуверенным. Взглянув на него сбоку, Сернин заметил, что Альтенгейм держит правую руку в кармане пиджака и его рука судорожно сжимает рукоятку кинжала.

Великолепный момент! Решится ли он? Выпрямившись и заложив руки за спину, Сернин ожидал нападения. Барон замолчал, и они тихо шли рядом.