Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

— Я действительно удивляюсь, как это вам разрешили…

— Он не мог отказать мне. Ваше вмешательство в дело, в котором столько заинтересованных лиц, кроме меня и разных высокопоставленных особ, было необходимо и…

Люпен поглядел искоса на начальника стражи, тот, наклонившись, с интересом слушал, стараясь угадать тайный смысл непонятных слов.

— Итак? — спросил Люпен.

— Итак, дорогой князь, я прошу вас вспомнить все, что вы знаете об этом документе, который напечатан на четырех языках и появление которого…

Раз! Удар кулака — и начальник тюремной стражи без стона упал на руки Люпена.

— Чисто сделано, — заметил Люпен. — У вас есть хлороформ, Штейнвег?

— А вы уверены, что он без чувств?

— Конечно! Этого ему хватит на три-четыре минуты… но этого мало.

Немец вынул из кармана медную трубку, на конце которой был небольшой пузырек с хлороформом, раздвинул ее, как колена телескопа, и протянул через решетку Люпену. Тот взял флакон, налил несколько капель на платок и положил его на нос начальника стражи.

— Вот так… За это я просижу в карцере неделю или две… Но что делать, в любом деле есть издержки.

— А мне что будет?

— Вам? Что же вам сделают?

— Как? А удар кулаком?

— Вы здесь ни при чем.

— А разрешение увидеться с вами, оно же поддельное?

— И здесь вы не виноваты.

— Но ведь я пользуюсь им?

— Так что же? Вы подали три дня назад правильное прошение от имени Стрипани о свидании со мной. Сегодня утром вы получили официальный ответ. Остальное вас не касается. Могут бояться только мои друзья, которые сфабриковали этот ответ. Посмотрим, удастся ли их найти?

— Ну а если нам помешают разговаривать?

— Почему?

— Здесь так смутились, когда я показал разрешение на свидание с вами. Директор позвал меня, долго и внимательно рассматривал бумагу со всех сторон. Я не сомневаюсь, что он позвонит в префектуру.

— И я в этом уверен.

— Так как же?

— Все предусмотрено. Не волнуйся и давай разговаривать. Я полагаю, что раз ты пришел сюда, значит ты знаешь, в чем дело.

— Да, и ваши друзья мне передали…

— И ты согласен?

— Человек, который спас мне жизнь, может располагать мною, как ему угодно. Какие бы услуги я ни оказал ему, я всегда останусь его должником.

— Прежде чем открывать этот секрет, подумай, в каком положении я нахожусь… в тюрьме… бессильный.

Штейнвег рассмеялся:

— Нет, пожалуйста, не шутите. Я рассказал эту тайну Кессельбаху, потому что он был богат и мог лучше, чем кто-либо другой, воспользоваться ею; но, хотя вы сейчас и в тюрьме и, как вы говорите, бессильны, я считаю вас во сто раз могущественнее Кессельбаха и его миллионов.

— Ну вот…

— И вы это знаете. Ста миллионов мало, чтобы открыть ту дыру, в которой я умирал, или так быстро дать мне возможность проникнуть к вам, бессильному заключенному. Нет, здесь надо кое-что другое, и это другое у вас есть.

— В таком случае, говори. Начнем по порядку. Имя убийцы?

— Все, только не это…

— Но почему? Почему ты не хочешь назвать его?

— У меня нет доказательств… впрочем, скажу прямо: я не могу сказать.

— Ты боишься его?

— Да.

— Хорошо, — сказал Люпен, — это не смешно. Остальное ты решился сказать?

— Да, все.

— Хорошо, отвечай. Как настоящее имя Пьера Ледюка?

— Герман Четвертый, великий герцог Депон-Вельденца, принц Бернкастеля, граф Фистингена, владетельный князь Висбадена и других мест.

Люпен с удовольствием узнал, что его протеже не был сыном колбасника.

— Черт возьми! — сказал он. — У него длинный титул. Насколько я помню, великое герцогство Депон-Вельденц находится в Пруссии?

— Да, на Мозеле. Герцогский дом Вельденца представляет ответвление дома Палатина-Депон. Великое герцогство было занято французами после Люневильского мира [94] Люневильский мир — мирный договор между Францией и Австрией, заключенный 9 февраля 1801 г. во французском городе Люневиль после поражения, нанесенного армией Наполеона Бонапарта австрийским войскам. и составляло часть департамента Монтонер. В тысяча восемьсот четырнадцатом году оно было восстановлено в пользу Германа Первого, предка Пьера Ледюка. Сын его, Герман Второй, очень бурно провел молодость, разорился, промотал финансы своей страны, стал настолько невыносим для своих подданных, что они в конце концов сожгли часть старого замка Вельденц и выгнали великого герцога из его владений. Тогда великое герцогство управлялось последовательно тремя регентами от имени Германа Второго, который не отрекся от престола и сохранил свой титул герцога. Он довольно бедно жил в Берлине и позднее участвовал в походе против Франции вместе с Бисмарком [95] Отто фон Бисмарк (1815–1898) — первый рейхсканцлер (глава правительства) Германской империи в 1871–1890 гг. , другом которого он был. На войне он был убит разорвавшейся бомбой и, умирая, поручил Бисмарку заботы о своем сыне Германе Третьем.

— Это был отец нашего Пьера Ледюка?

— Да. Канцлер очень любил Германа Третьего и давал ему различные секретные поручения. После падения своего покровителя Герман Третий покинул Берлин, путешествовал некоторое время, а потом поселился в Дрездене. Когда Бисмарк умер, Герман Третий был еще там, но через два года и он умер. Вот факты, известные всем в Германии, история трех великих герцогов Депон-Вельденц в девятнадцатом веке.

— А четвертый? Герман Четвертый, которым мы интересуемся?

— Мы сейчас не будем о нем говорить и перейдем пока к фактам, неизвестным публике.

— И которые только ты знаешь? — спросил Люпен.

— Я и еще некоторые другие.

— Кто же еще? Разве тайна не была сохранена?

— О, не беспокойтесь. Секрет очень хорошо охраняется теми, кому он известен, потому что они крайне заинтересованы, чтобы он не был открыт.

— Так откуда ты его знаешь?

— От бывшего слуги и близкого секретаря Германа Третьего. Он умер на моих глазах и сказал мне, что герцог был тайно женат в Париже и имел сына. Потом он мне открыл этот знаменитый секрет.

— Тот самый, который ты передал Кессельбаху?

— Да.

— Ну, рассказывай.

В это время в двери послышался звук ключа, вставляемого в замок.

— Ни слова! — сказал Люпен.

Он притаился у стены около двери. Как только она открылась, он быстро закрыл ее и напал на сторожа, закричавшего от испуга.

— Молчи! Еще крикнешь — и ты погиб.

И он положил его на пол.

— Ты благоразумен? Понимаешь свое положение? Да? Великолепно… Где твой платок? Дай-ка руки… Хорошо… теперь я спокоен. Тебя послали из предосторожности, чтобы ты находился при начальнике стражи… Великолепная мера, только немного поздно спохватились… Ты видишь, начальник стражи мертв. Если ты двинешься, станешь кричать — с тобой будет то же.