Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

Люпен и его друзья поспешно поднялись к себе. Действительно, на столе лежало письмо.

— Да оно распечатано. Как это могло случиться? И разрезано.

Письмо гласило следующее:

Добрек провел неделю в отеле «Централь». Сегодня утром он отправил свои вещи на вокзал… и телеграфировал, чтобы ему оставили место в спальном вагоне поезда, который идет в…

Я не знаю, в котором часу отходит поезд. Буду все время… Как можно скорее. Надо подготовить похищение.

— Хорошо, — сказал Балу. — Но на какой вокзал? И куда идет поезд? Она отрезала самые нужные слова.

— Ну да, — буркнул Гроньяр. — Два удара ножницами — и весь смысл письма пропал. Странная она. Голову, что ли, потеряла?

После недолгого молчания Люпен прошептал:

— Сюда приходил Добрек.

— Добрек?

— Разве вы можете допустить на минуту, чтобы госпожа Мержи пропустила эти два слова? Это дело рук Добрека. Госпожа Мержи думала выследить депутата, а вышло наоборот: он выследил ее.

— Каким образом?

— С помощью здешнего слуги, который не доложил нам о приходе госпожи Мержи, но зато уведомил Добрека. Тот пришел, прочел письмо и в насмешку оставил его нам, отрезав самое существенное.

— Можно разузнать, допросить…

— К чему? На что нам знать, как он прошел, раз мы знаем, что он был. Он довольно долго изучал письмо. Пойдемте.

— Но куда?

— На Лионский вокзал.

— Вы уверены?

— Никогда ни в чем не уверен, когда имею дело с Добреком. Но надо же на чем-нибудь остановиться, а судя по тому, что его дела, здоровье, удовольствия влекут его скорее в Марсель и к лазурным берегам, чем на восток Франции, из двух вокзалов — Восточного и Лионского — надо остановиться на последнем.

Уже в восьмом часу вечера Люпен и его товарищи вышли из отеля. Полным ходом автомобиль доставил их на вокзал. Но уже через несколько минут стало ясно, что Клариссы Мержи нет нигде: ни внутри вокзала, ни на перроне.

— Однако… — проговорил Люпен, возбуждение которого возрастало от новых препятствий. — Однако если он получил спальное место, то только в вечернем поезде и только в поезде, уходящем в семь тридцать.

Скорый поезд отходил. Они обегали все помещения вокзала, не найдя никого: ни госпожи Мержи, ни Добрека, — и уже собирались уходить, когда их задержал возле буфета носильщик:

— Нет ли среди вас господина Балу?

— Да-да, это я, — живо сказал Арсен Люпен. — В чем дело?

— Дама мне так и сказала, что вас будет трое, а может, двое. Я не знал…

— Но ради бога, говорите же скорее. Она уехала?

— Да, с курьерским шестичасовым. В последнюю минуту она решилась. Так велела она передать вам. Она велела также вам сказать, что в том же поезде едет и господин… в Монте-Карло.

— Ах, проклятие! Надо было сесть в скорый. Минутой раньше бы. Теперь остаются только вечерние поезда, которые еле ползут. Более трех часов потеряно…

Время тянулось бесконечно. Они взяли билеты, попросили по телефону хозяина отеля направлять их переписку в Монте-Карло, пообедали, прочли газеты. Наконец в девять тридцать подали поезд.

В три часа пополудни они прибыли в Монте-Карло. Не встретив Клариссу на вокзале, Люпен тотчас заподозрил недоброе. Он подождал — никакого вестника не было. Он расспросил сторожей и контролеров — ничего!

К вечеру следующего дня, когда были обысканы все отели, Люпен с уверенностью мог сказать, что Клариссы и Добрека нет в Монте-Карло.

«Ну хорошо. Что же теперь?» — думал он.

Наконец в субботу на почте им дали телеграмму, пересланную владельцем отеля «Франклин» до востребования:

ОН ВЫШЕЛ В КАННЕ И ОТБЫЛ В САН-РЕМО, «ПАЛАС-ОТЕЛЬ». КЛАРИССА

Телеграмма была отправлена накануне.

— Проклятие! — воскликнул Люпен. — Они все же проехали через Монте-Карло. Надо было одному из нас остаться на страже у вокзала…

Люпен с приятелями вскочили в первый поезд, отходивший в Италию.

В полдень они пересекли границу.

Через сорок минут поезд был в Сан-Ремо.

Они тотчас заметили посыльного в фуражке с надписью «Амбассадор-палас», который, казалось, искал кого-то среди приехавших.

Люпен подошел к нему:

— Вы ищите господина Балу, не правда ли?

— Да, господина Балу и еще двух господ.

— Вас послала дама?

— Да, госпожа Мержи.

— Она остановилась у вас в отеле?

— Нет, она не вышла из поезда. Подозвав меня знаком, она описала этих трех господ и сказала: «Предупредите их, что я еду в Геную. Отель „Континенталь“».

— С ней никого не было?

— Никого.

Люпен отпустил посыльного, дав ему на чай, потом повернулся к своим друзьям и сказал:

— Сегодня суббота. Если приговор будет приведен в исполнение в понедельник, делать нечего. Но это маловероятно. Во всяком случае, сегодня ночью я должен разделаться с Добреком и в понедельник быть в Париже уже с документами в руках. Это наша последняя попытка. Бежим скорей.

Гроньяр подошел к окошечку кассы и взял три билета в Геную.

До казни Жильбера и Вошери оставалось всего два дня.

Вечером той же субботы, когда Люпен, Гроньяр и Балу удалялись все более вглубь Италии, Кларисса Мержи входила в один из отелей Ниццы. Она выбрала себе на втором этаже номер сто двадцать два, который отделялся от номера сто двадцать один двойной дверью. Как только Кларисса осталась одна, она отдернула занавесь, которая прикрывала первую дверь, тихонько сняла задвижку и приложила ухо ко второй.

Убедившись, что ее сосед ушел, она вышла в коридор и, воспользовавшись минутой, когда там никого не было, подошла к двери номера сто двадцать один. Она была заперта на ключ. Весь вечер Кларисса ожидала возвращения соседа и легла спать только в два часа ночи.

В воскресенье утром она снова начала прислушиваться. В одиннадцать сосед ушел, оставив на этот раз ключ в двери, которая вела в коридор. Кларисса живо повернула ключ, решительно вошла в комнату, направившись сразу к сообщавшейся с ее комнатой двери, подняла портьеру, отодвинула задвижку и очутилась у себя.

Через несколько минут она услышала голоса двух горничных, убиравших соседнюю комнату. После их ухода в уверенности, что ей уже никто не помешает, она вернулась в сто двадцать первый номер. Здесь она перевернула ящики сундука, обыскала чемодан, шкаф, письменный стол, ванную, все столы и мебель…

— Кларисса! — вдруг услышала она позади себя.