Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

За завтраком, глядя в глазунью, заботливо приготовленную теткой, Иван Ильич вспомнил, что одна голова хорошо, а две – лучше.

– Теть Зой, – сказал он, берясь за нож и вилку, – как думаешь, убийца стал бы надевать одежду жертвы?

– В книге? – бесстрастно осведомилась Зоя Ивановна. – Мог, на этом немало сюжетов построено. Вот, «Всадника без головы» вспомни, хотя там, кажется, было наоборот…

– Ну, в книжках-то по-разному бывает. А в жизни? Вот убил человек человека, потом взял и напялил то, что на нем было – нормально это?

– Нет, конечно. Это же улики. Сам себя выдает. Нет, так только умственно отсталый или дегенерат будет делать.

Он с новыми силами напустился на яичницу. Мысли тетки были созвучны его собственным: по крайней мере, Лысый охранник ничего не знал о преступлении, иначе просто не надел бы полушубок. Насчет «дегенератов» Иван Ильич тоже сомневался. Слишком мало данных.

И вообще, чего он их сразу в бандиты записал? Парни молодые, в криминальном мире наверняка еще мелкие сошки, может, с «мокрухой» и вовсе не имели дела. Работа-то у них вполне безобидная: закрытую на зиму базу охранять. А тут вам не город, тут наездов не бывает. Если и воруют, то тихонько. Так что от сторожа в деревне требуется не твердая рука, а скорее дисциплина, чтоб не пил беспробудно.

К сожалению, все эти рассуждения не давали ответа на главный вопрос: как полушубок оказался на базе?

К счастью, ответ пришел сам. Точнее, приехал. Около полудня тонированный «Гранд Чероки» перемахнул через здоровенный сугроб, будто того вовсе не было, остановился перед крыльцом и бибикнул. Стайка воробьев сорвалась с крыши сарая и унеслась прочь, а из дома вышел Иван Ильич. Он бесстрашно глядел в зеркальную черноту лобового стекла, хотя на душе было неспокойно. Черт знает, что и кто там внутри.

Словно учуяв его темные мысли, владелец машины опустил боковое стекло и, высунув наружу руку в кожаной перчатке, сделал приглашающий жест. Иван Ильич подошел. Незнакомец улыбнулся.

– Здорово отец. Я – Дмитрий, а тебя как звать?

– Иван Ильич.

Едва ли бандит принял эту информацию к сведению.

– Садись, поговорим.

Такое радушие удивило отставного моряка. С подобными типами приходилось иметь дело еще в начале девяностых, когда из Японии стали возить машины. На рейде в порту приписки было две беды: бандиты и таможенники. Что одни не отберут, отожмут другие. Причем столкнуться с рэкетирами было даже предпочтительнее – этим хотя бы можно дать отпор.

А Дмитрий почему-то больше походил на таможенника, чем на криминального авторитета.

Иван Ильич сел на пассажирское сиденье и захлопнул дверь. В салоне было тепло, пахло кожей и женскими духами. Бандиту за рулем было не больше сорока. Неплохо одетый, подтянутый, с аккуратным ежиком на голове… Он продолжал улыбаться, и это начинало пугать.

– Стало быть, это ты моих ребят напряг вчера?

– Должно быть, я… – осторожно ответил Иван Ильич. – Не на ровном месте, прошу заметить.

– Ясное дело! – кивнул бандит. – В одежде с покойника ходить – непорядок. Пацан уже все понял и осознал. Только ведь он не в курсе был, что полушубок с историей.

– Точно не в курсе?

– Сто процентов. Сам мне сказал. Нашел, говорит, на территории у ворот. Теплый такой, хороший – ну и не смог устоять. Холода у вас тут какие, а мои пацаны из города приехали, не подготовились как следует. Им с базы запрещено выходить, да и нет в деревне бутиков – вот и мучаются… Мерзнут, – пояснил бандит, заметив непонимание на лице собеседника.

– Нашел, значит… А когда?

– Да вот на Крещение, с ранья. Обходил утром, часиков в восемь, территорию, смотрит – полушубок лежит. Бесхозный. Соображаешь? Притащили его да забросили через забор.

– Соображаю, – задумчиво кивнул Иван Ильич. – Стало быть, до восьми это случилось. И что, ваш… сотрудник вот так запросто надел?

– Ну… – бандит откинулся на спинку сиденья, прикурил от «Зиппы», щелчком открыл пепельницу. – Он подумал, что кто-то из местных их пожалел. Ты ж сам видел в какой херне пацаны ходят: кожанки на рыбьем меху. По городу нормально, а тут – только дуба дать.

Иван Ильич вытащил сигареты, нерешительно повертел пачку в руках и засунул обратно в карман.

– Это верно. А почему вы мне это все рассказываете?

– Для обеспечения взаимопонимания, – по гладко выбритому лицу снова расползлась ухмылка. – У вас же на этой почве вчера конфликт случился.

– На этой. Тут я сам виноват: надо было повежливей, да опасался, что разговаривать не захотят.

– Да я без претензий, что ты, отец. И пацаны не в обиде. Правильно сделал, что глаза на проблему раскрыл… только в другой раз выражения подбирай аккуратнее. Они у меня суровые.

Иван Ильич припомнил свой вчерашний тон и сам чуть не испугался. Старый дурак! Мог ведь зубов недосчитаться или чего похуже. На что только ради дружбы и ради правды не пойдешь. Как в книжках, честное слово. И теперь вот сидит в машине настоящего бандита – посреди деревни, но скрытый от глаз тонированными стеклами…

– Разволновался… Тот мужик, что полушубок на вашем охраннике приметил, вообще его за призрака принял. Сами понимаете, в каком настроении мы туда подошли.

– Ну а кто бы не волновался? Ты с покойником дружил, должно быть?

– Дружил.

– Ну а мои пацаны – не очень. Сам, наверное, знаешь…

Об этом вся деревня знала. Но в последнее время казалось, что Василий смирился с происходящим. Он снова сосредоточился на работе, да эта затея с крещенским купанием отнимала кучу времени и нервов…

– Ну, в целом все эти конфликты проходили без последствий, – справедливости ради заметил Иван Ильич. – Василий за словом тоже в карман не лез, мы даже удивлялись, как ему ваши строители такое с рук спускают.

– Те были не мои, – рассеянно ответил бандит и, наткнувшись на недоумевающий взгляд собеседника, неохотно пояснил: – Я базу не строил, уже готовую купил.

– И Василий знал об этом?

– Понятия не имею. С чего бы?

– Да просто я в курсе, что он на праздниках часто на базу заглядывал, – ответил Иван Ильич с простодушным видом.

– Вон что, – усмехнулся Дмитрий. – Тут секретов никаких: он мою жену рисовал. Неделю ему позировала. А к чему ты это дело вообще копаешь? Там же явное самоубийство, никакой уголовщины.

– А это вы откуда знаете?

– К участковому вашему заехал на чаек, полюбопытствовал.

Иван Ильич мысленно обругал Назаренко последними словами. Сам не работает и другим не дает.

– Не похоже это на самоубийство, – упрямо сказал он. – Я Василия знал лучше, чем кто-либо, накануне с ним виделся.

– Дело твое… Ты главное ребят моих больше не зли – молодые, горячие. Хорошо, сообразили мне позвонить, хотя раньше следовало, конечно, тех же шмоток теплых заказать. Молодые еще, стеснительные, – хохотнул Дмитрий. – Ну, ничего. Я понавожу тут дисциплину. Отдохну еще пару дней. На праздниках с неделю на базе прожили – красота.