Елена Дарикович - Шерлок Холмс и страшная комната. Неизвестная рукопись доктора Ватсона

Теперь о жертве. О ней известно только то, что она является убийцей (кстати, убийцей профессиональным). Но, будучи предупреждена о летальном исходе своего неумеренного любопытства относительно некоего нежилого помещения, а именно совершенно пустой комнаты, жертва самостоятельно должна была выбирать "быть или не быть". Предложивший же этот выбор виновен, думаю, не более, чем цитируемый выше мэтр Шекспир. А то, что жертва предпочла последнее, то есть "не быть", являлось ее свободным выбором, за который предложивший эту пресловутую дилемму может, конечно, нести моральную ответственность, но вряд ли юридическую. Если рассматривать это дело с точки зрения его изначальной простоты, судите сами: отправной точкой послужил всего лишь сон или, точнее, болезненный кошмар, приснившийся заявителю. Так вот, если рассматривать дело именно с этой точки зрения, боюсь, это самое сложное дело на моей памяти. И если Вас, дорогой Лестрейд, потряс приснившийся заявителю сон или сам знаменитый герой, злоумышлявший на заявителя, или пленила своей загадочностью атмосфера пустой и пыльной комнаты, или заворожили Ваш строгий ум все те парадоксы и странности, связанные с идентификацией личности в чужих ботинках, то милости прошу ко мне на Бейкер-стрит. Хотя, зная Вас как человека в высшей степени здравомыслящего, практического и трезвенного, а главное, чрезвычайно занятого, я готов уже усомниться в том, что этот фантасмагорически-парадоксальный случай заинтересует Вас в той же мере, как заинтересовал меня, человека досужего и, по Вашему меткому выражению, не в меру эксцентричного.

С большим приветом, Шерлок Холмс».

— Послушайте, Холмс, это же белиберда чистой воды! Неужели вы это отправите?

— Отправлю и незамедлительно! Только, Ватсон, не называйте это пожалуйста, белибердой. У меня есть все основания гордиться моим отчетом! Если вы заметили, все изложено строго в соответствии с фактами.

— Заметил? Да я еле одолел эту тарабарщину.

— Это говорит только о том, мой милый Ватсон, что вы мало читали отчеты сотрудников Скотленд-Ярда о делах, и потому плохо знакомы с их специфическим стилем, в котором строго выдержано мое эпистолярное чудо.

Пожав плечами я закурил и в самом отвратительном расположении духа сел у камина, погрузившись в безрадостные и бесплодные размышления.

Но так или иначе, а ответ не замедлил прийти уже на следующее утро. Холмс с бесстрастным видом перекинул его мне через стол, попросив зачитать вслух, что я и исполнил:

«Многоуважаемый мистер Холмс!

Я всегда отдавал должное и Вашему уму, и Вашему профессионализму, и Вашему чувству юмора. Но позвольте Вам заметить, что слишком большие дозы опиума вредят и тому, и другому, и, смею Вас уверить, что и третьему. Думаю, милейший доктор Ватсон Вам это подтвердит.

Р. S. Вряд ли мои теперешние дела дадут мне или моим сотрудникам досуг и силы заняться делом, с которым, если оно того стоит, Вы легко справитесь и без нашей помощи.

Со всегдашним моим почтением,

инспектор Лестрейд».

— Ха-ха-ха! — весело рассмеялся Холмс.

Я же никак не мог разделить этого заразительного веселья.

— Вы что же, Ватсон, не рады?

— Не понимаю, Холмс, чему… тут радоваться?

Я был растерян и совершенно сбит с толку, оттого, что внутри меня яростно боролись надежда и отчаяние.

— Ах, Ватсон, милый вы мой тугодум! Да разве мало поводов радоваться? Поработали мы на славу и совесть наша должна быть чиста. Преступник давно и чистосердечно раскаялся в своих грехах, искупил их годами примерной жизни и той преданностью, усердием и отвагой, с которыми действовал на благо правосудия, защищая наследника своего хозяина и всех домочадцев от грозившей им смертельной опасности. В конце концов, он освободил мир от одного из самых подлых негодяев наших дней и помог Фортуне обезвредить другого. Так что успокойтесь дружище.;Уж если Скотленд-Ярд списал со счетов самого Билла Читателя, то что говорить про никому не известного Уильяма Нортинга. Да и от кого бы они могли о нем узнать? От преданных Джонсонов? Но те и не заметили подмены. От миссис Нортинг верной его жены? Смешно и подумать. От нас с вами? Но разве мы не будем соблюдать тайну исповеди Билла Читателя? А уж от Эдда Пуделя им и подавно ничего не узнать. Что же касается Фредди и мистера Торлина, то молодые люди находятся в полном неведении относительно всего этого и должны, я думаю, в нем и оставаться. Так что взбодритесь, Ватсон и не волнуйтесь напрасно за нашего «конкистадора.».

Я уже не волновался, я сиял.

— Отчет я составил правдивый, и если сам Лестрейд не заинтересовался этим делом, что ж тогда говорить о Скотленд-Ярде вообще? Кажется, с моей стороны было сделано все возможное, чтобы его заинтересовать…

Я непроизвольно улыбнулся этому неприкрытому лукавству, вспомнив совершенно невообразимую, просто сумасшедшую выходку моего друга:

— Сказать по совести, Холмс, одно только словечко «фантасмагорический» в сочетании с «парадоксальный» способно было довести до белого каления такого здравомыслящего и практического человека, каким является инспектор Лестрейд, не говоря уже о всем стиле этого письма…

— Ах, не придирайтесь к стилю, Ватсон! Вы, писатели, только стилем и озадачены.

— Но, согласитесь, Холмс, некоторые моменты все же требовали э-э… кое-каких разъяснений…

— …и я бы их… э… возможно предоставил, если бы наш друг инспектор проявил хоть малейший интерес к этому делу. Однако вместо этого я получил от серьезного человека серьезный совет заниматься пустяками самостоятельно и не отвлекать чрезвычайно занятых скотлендярдовцев.

— Может, Холмс, требовалось как-то иначе представить дело?

— Иначе? Так разве я не пытался, Ватсон? И притом на чистейшем английском языке, или он его плохо понимает?

— Вы что же, Холмс, серьезно полагаете, что нормальный человек способен заинтересоваться этим… э…

— …этим бредом пьяного капрала, хотите вы сказать? Конечно способен.

Я же заинтересовался ничуть не меньшим бредом мистера Торлина! Впрочем, образчиком нормы Шерлок Холмс являться конечно же не может.

— Да, пожалуй, но я… о другом э-э… м…

— Понимаю, Ватсон, вас все еще смущает сомнительность моих действий. Но уверяю вас, друг мой, вы напрасно себя этим терзаете. Рассмотрите все заново и увидите, что правил я нигде не нарушал, наоборот, исключительно точно им следуя… просто выиграл. Вот и все. Да и отчет составил правдивый и подробный, в лучших традициях сыскной полиции. Но к сожалению, нет, к счастью, не будем кривить душой, заинтересовать инспектора делом Фатрифортов все же не сумел.

— Да уж, — не удержался я от улыбки.

— Оно и не удивительно. Разве может полоумный сыщик, этот окончательно свихнувшийся Шерлок Холмс заинтересовать своей мышиной возней самого деятельного, проницательного и успешного инспектора Скотленд-Ярда?!