Елена Дарикович - Шерлок Холмс и страшная комната. Неизвестная рукопись доктора Ватсона

— Потрясающе, Холмс!

Этот живой рассказ, а больше простодушный тон, каким он был поведан, меня просто очаровал. Холмс редко бывал в таком хорошем расположении духа, редко оставлял свою сухую, насмешливую, менторскую манеру и потому редко бывал так неотразим. Необходимо было этим воспользоваться, чтобы узнать уж все подробности дела, до того как он, наскучив моими примитивными вопросами, снова уйдет в себя, в свою крепкую раковину рака-отшельника.

Потому я с поспешностью стал листать свой блокнот.

— Помните, Холмс, синее пятно на стене замка?

— А, пустяк, не стоящий внимания?

— Да-да, он самый! — улыбнулся я, вспомнив свое неуместное замечание.

— Элементарно, Ватсон.

Я затаил дыхание.

— Фонарь с синим стеклом. Когда вы в первый раз смотрели на него, сквозь фонарь светило солнце, и синее пятно отобразилось на стене. Потом вы передали мне бинокль, а солнце между тем закрылось тучей. Пятно исчезло. Вот мне и пришло в голову обратить ваше внимание на этот неожиданно возникший фокус.

— Но там не было никакого синего стекла, Холмс, иначе и синее пятно не представляло бы загадки.

— Синее стекло, Ватсон, было повернуто к нам ребром, к тому же скрыто широкой жестяной оправой, потому видеть его мы не могли. Могли только догадываться. Кстати, этот фонарь заставил меня тогда призадуматься, ведь синие стекла часто используют в домашних спектаклях для создания эффекта лунной ночи или явления призраков, и наш Голиаф вполне мог испугаться своего собственного отражения, приняв его за призрак, ведь предметы от синего света страшнее не становятся, другое дело — человеческое лицо. А ведь прыгнул-то он именно с третьего этажа, куда и фонарь светил, где и зеркало на окне. Но поверить, что одно синее отражение способно напугать до такой сверхъестественной степени, я все же не мог. Не мог, потому что не знал тогда, что за полминуты перед тем испытал несчастный. А испытал он, как выяснилось, вполне достаточно для того, чтобы прийти в панический ужас: исчезнувший на глазах дружок, его дикий крик из преисподней и в довершение кошмара гримаса мертвецки синего лица в совершенно пустой комнате, его собственного лица, искаженного ужасом до неузнаваемости.

— Да, картина впечатляющая. А скажите, Холмс, когда вам вообще пришла мысль о «Страшной комнате»?

— Именно тогда, Ватсон, когда было больше всего оснований для такой мысли. Там у пропасти, впервые глядя на замок. Помнится, я сказал вам, что склонен отказаться от простого и обратиться к сложному.

— Да, прекрасно помню, Холмс, но, признаться, подумал, что это так… не относящаяся к делу игра ума.

— Игра ума, друг мой, как правило, предшествует озарению, а я обратил ваше внимание на то, что и фонарь, и зеркало, смещенная чугунная решетка, все эти три необъяснимые странности связаны вместе. Они и были связаны, располагаясь строго друг под другом. А что может связывать комнаты по вертикали, кроме лестницы? Люк! Люк над пропастью!? Страшновато, не правда ли? Помните, Ватсон, слова учителя: «…крик будто таял…» Что это, как не крик летящего в пропасть. Вот тогда-то стало ясно и про двери, и про комнаты. Комната на четвертом этаже, по всему, нежилая, не представляет никакой опасности, потому и незапертая, убирают в ней нечасто, потому и пыль, кто-то недавно вешал фонарь, потому и следы.

Комната на третьем этаже, собственно, «страшная», уж непременно крепко заперта. А над дверью, где часто располагаются всякие символы, должна была иметь свои, как-то намекающие на ее тайну. Соответственно, комната второго этажа под ней, осуществляющая доступ к механизму и чугунной загородке, не только будет заперта, но и предельно замаскирована, потому дверь ее без ручки. Выход же из нее через смежную с ней вполне обыкновенную и тоже запертую комнату. Таким образом, логически я быстро вычислил всю эту механику. Оставалось сделать единственно верные выводы из этих фактов. Но логика без воображения всячески этому противилась. Трудно поверить, чтобы подобный механизм дожил до наших дней да еще в исправном состоянии. Если же так. Кто бы рискнул его использовать? Не одержимый ли какой? Очень уж все вычурно, фантастично и так громоздко в исполнении. Но рука с перстнем была доказательством того, что это ни фантастика, ни страшный сон учителя, а очень страшная явь. Ну а жутковатый сюжет детского спектакля про комнату, в которой все исчезают, только подтвердил это. Вот ведь, ребенок, не мудрствуя лукаво, пользовался своей таинственной комнатой, загоняя туда кукол. Всего лишь пользовался! Как и тот, кто, узнав о существовании этой древней ловушки, всего лишь «воспользовался» ею, так сказать, по ее прямому назначению, чтобы уничтожить врага, которого по-другому уничтожить, видимо, не мог.

Удивительно, что забытая история «Страшной комнаты» преспокойно пережила века в старинной сказке этих мест.

Что ж, как было совершено преступление, ясно. Оставалось понять, кем оно могло быть совершено. Первый вопрос, который я себе ставлю: «где искать преступника» — снаружи или внутри? В стенах замка или вне стен? Кто этот «мистер Икс» — свой или чужой? Вряд ли чужак мог знать о «Страшной комнате», если о ней не подозревал даже учитель, многие годы живший в замке. К тому же если бы наличие такой страшной ловушки не содержалось в строгой тайне, о ней давно болтала бы вся округа, как болтают о «серых пальцах», и уж непременно знал бы о ней старина Нол Дживс, такой выдающийся любитель местных новостей. Конечно же преступник — кто-то из обитателей замка.

А круг этот пришлось предельно сузить, так как ни кухарка, ни Пит-конюх дальше кухни не ходят, а лорд не ходит по лестницам.

Мальчика я тоже исключил. Хотя дети, подобные Фредди, и могут испытывать сильную ненависть и иметь навязчивые идеи, но уж конечно не могут еще так планомерно претворять их в жизнь. А ведь в ловушку врага требовалось заманить и при этом ничем себя не выдать. Эта роль не для ребенка. Да если бы Фредди что и знал, то скрыть это от учителя, кажется, самого близкого ему человека, вряд ли бы сумел. Все остальные: слуга, камердинер, учитель и даже экономка — теоретически в одинаковой степени могли знать о ловушке, могли и совершить это преступление.

Но вот закрытая на алебарду дверь определенно говорила, что убийство случайным не было, к нему готовились. И тот, кто закрыл Фредди и мистера Торлина, тот и готовился. Потому из списка подозреваемых пришлось исключить и учителя.

Но кто же все-таки мог знать о «Страшной комнате»? Одно из двух: либо тот, кто знал об этом непосредственно из предания Фатрифортов, то есть сам лорд, либо тот, кто знал об этом из архивов замка, то есть некое доверенное лицо, имевшее к ним доступ.