Я Немой - Кумтрест

Этап. Васильев сидел в кабинете и поочерёдно общался с прибывшими осужденными. Оперативных сводок и информации по этому этапу не было. За дверью спросили разрешения войти. В кабинет вошёл осужденный кавказской внешности, высокий и крупный мужчина. Вошедший поздоровался и спокойно представился.

— Осужденный Хочидзе, бандитизм.

— Долги, проблемы есть? — спросил Васильев.

— Нет.

— Какие планы на будущее?

— Не знаю, надо осмотреться.

— Ладно, всё понятно, кто по тюремной жизни?

— Вор в законе! — гордо ответил осужденный Хочидзе.

Васильев очень удивился этому ответу, так как к ним не могли привезти вора в законе. Не та колония, где содержат контингент такого уровня. Да и не мог вор в законе незаметно через СИЗО проехать. Про всех авторитетных людей в управлении Васильев знал. Если кто-то новый и приезжал в СИЗО, то весть об этом разлетелась бы по зонам уже к вечеру.

— Может ты не в курсе, но у нас в зоне только две масти — мужики и петухи, другого не дано, понятно? Я сомневаюсь, что ты поездом ошибся, когда в свою зону ехал.

— Я вор в законе. Меня куда везут, туда и еду.

— У нас в зоне только один авторитет — начальник колонии.

— Я ещё раз говорю, что я по жизни вор в законе. Хочешь ты этого или нет.

— Мы ещё на «ты» не переходили, поэтому следи за своим языком, понятно? И ещё, а тебя где короновали?

— Где надо там и короновали. Это не Ваше дело гражданин начальник.

— Я тебе не грублю, ты почему так дерзко себя ведёшь? Хамить — это не по понятиям. Кто в курсе за тебя из местных авторитетов?

— Кому надо тот и в курсе. Начальник, или в камеру меня веди, или хозяина зови. Нам с тобой больше не о чем говорить.

— Мы ещё не закончили. В СИЗО кто тебя встречал из блатных?

— Никто. Я сам по себе качу, зачем мне эти блатные?

— Отдельно что ли? — съязвил Васильев.

— Да, отдельно. Я по жизни одиночка.

— И в СИЗО отдельно жил?

— Да.

После получасового выяснения отношений, Васильев и так называемый вор в законе Хочидзе, перешли на повышенные тона. Вор в законе никого из авторитетов не знал и в понятиях начал путаться. Конечно, Васильев его тоже путал, так как не мог понять кто он на самом деле. Может казачок засланный? В итоге Хочидзе не выдержал и изо рта достал мойку, лезвие от бритвы. Он прятал её между щекой и зубами.

— Я предупреждал. — сказал Хочидзе и начал резать себе руки.

Васильев на рефлексе подскочил к нему и стал выбивать лезвие из рук. Вор в законе был сильнее и выше на голову. Он не давал ему этого ему сделать. Завязалась борьба за лезвие. После нескольких попыток выбить лезвие у осужденного, Васильев заметил, что получил порез на руке. Это его разозлило. Всё вокруг было в крови, включая и новую форму Васильева. Хочидзе осознал, что лезвие у него отобрать не могут. Он замахнулся им и пошёл нахрапом на Васильева. Но Васильев уже поймал огромную дозу адреналина, схватил стул и оглушил Хочидзе. Вор в законе пошатнулся. Васильев ударил его ещё раз и ещё раз. Он был в шоке от такого номера в его колонии. Никто не мог себе такого позволить. Лезвие вылетело из рук Хочидзе, и Васильев пнул его в сторону.

— Кто по жизни? Последний раз спрашиваю, кто по жизни? — угрожающе заорал Васильев.

— Да мужик я, мужик по жизни. — простонал Хочидзе.

— Так какого хрена ты устроил всё это? Думал прокатит?

— У меня дома это канает.

— Ты баран запомни, что ты не у себя дома. В наших лагерях блатней хозяина никого нет, остальные только приблатненные.

В кабинет забежал оперативный дежурный.

— А я понять не могу, что за звуки странные из кумовского кабинета. Дай думаю проверю.

— Долго думал. Оформляйте его и врача позови, он порезался. Кстати, вы как его смотрели, что мойку во рту не нашли, где Николаев? — спросил Васильев.

— Там, на досмотре. — ответил дежурный.

Васильев осмотрел себя и убедился, что он тоже весь в крови. На руках ссадины, на ладошке один порез от лезвия. Владимиров принёс запасной комплект формы, Васильев помылся прямо в изоляторе и переоделся. О происшествии доложили руководству, которое потом лично пришло посмотреть на настоящего живого прошляка. Хочидзе выписали пятнадцать суток ШИЗО. После этого начальник колонии распорядился везде установить тревожные кнопки сигнализации. При приёме этапа операм приказали в кабинете иметь баллончик с газом и резиновую палку.

Через две недели к Васильеву в кабинет зашёл начальник медсанчасти Сидоров.

— Василий Васильевич, у меня для тебя плохая новость. Этому бойцу, который на этапе с мойкой был, пришёл положительный результат на ВИЧ. Езжай и проверяйся.

— Да ну? Какой к чёрту ВИЧ? — вошёл в ступор Васильев.

— Вот, сам посмотри результат анализов. — сказал Сидоров и показал диагностический лист осужденного Хочидзе.

Тест на ВИЧ «Положительно», прочитал Васильев. Вот это новость, как же так? Почему тесты в СИЗО не делают? За эти две недели он общался с девушкой, спал с ней. Это конец. Что я ей скажу? Васильев был в растерянности. Как? Почему? За что ему это? В голове Васильева всё смешалось. Он сам себе задавал вопросы, которые наслаивались один на другой. Ему было непонятно, где искать на них ответы.

Васильев поехал и сдал анализы на ВИЧ и получил результат «Отрицательно». Значит не заразился. Васильев потребовал, чтобы МСЧ сделали повторный анализ его напарнику по спаррингу. Хочидзе через две недели пришёл результат «Отрицательно». Так да или нет? Или ещё нужно сделать тест, чтобы точно понять?

После всех разбирательств и повторных тестов на ВИЧ ответ был найден. Это была уже не первая ошибка молодой медсестры Саверской из-за невнимательности и несерьёзного отношения к работе. Она перепутала медицинские карточки. Васильев первый раз в жизни был счастлив и зол одновременно. Он даже сначала хотел встретиться с Саверской и всё ей высказать в лицо. За этот месяц у него поседели волосы на висках от переживаний. Потом он передумал, узнав, что ей уже крепко досталось от её руководства за такую банальную оплошность. Глупая малолетка — что с неё взять. После этого случая тест на ВИЧ начали делать только в СИЗО. В колонии осужденные приезжали уже с анализами.

Капитан Пливашов приехал с плановой ночной проверкой в ИК-12. Шмаров встретил его на крыльце штаба. Он знал, что тот откажется пить чай и сразу предложил совершить обход по зоне. Пливашов и Шмаров прошлись по дальней трёхэтажке, потом зашли в медсанчасть, а после неё пошли в столовую. Пливашов редко видел такой идеальный порядок в зоне. Всё по правилам и инструкциям, везде чистота и порядок. Ночные работники приветствуют по стойке смирно и докладывают, как положено. Все дневальные на своих постах, документация ведётся согласно распоряжениям управления. Все по форме одежды и наглаженные, не докопаться в общем. Далее они пошли в строгие условия содержания.