Карин Жибель - Искупление кровью

— Вы оба настолько прогнили, что я и не знаю, кого выбрать…

Она развлекалась, наставляя оружие то на одну, то на другого.

— Пиф-паф…

Глаза у них вылезли из орбит. Но Марианна на самом деле уже решила, как дать им почувствовать всю свою боль. Монстр был горазд на идеи, когда страдал.

— Сейчас мы все втроем поиграем в одну игру! — возгласила она, вставая.

Потом вырвала телефонный провод, связала Соланж руки за спиной.

— Уверена, ты любишь такие игры… Должно быть, часто играешь в них с клиентами, а?

Портье ждал, что и его постигнет та же участь, но Марианна оставила ему руки свободными. Схватила Соланж, повалила на стол. Приставила ей «глок» к горлу.

— Иди сюда, жирдяй…

Портье приблизился, прижимая обе руки к причинному месту. Гротескная фигура. На грани сердечного приступа.

— Займись ею, — приказала Марианна. — Сделай с ней то же, что сделал со мной в карцере…

Соланж закрыла глаза.

— Но… Но… — заблеял Портье.

— Что? Тебе не нравится Маркиза? И все-таки придется! Ты хочешь умереть, Портье?

— Нет!

— Тогда займись ею!

Соланж вырывалась. Марианна воткнула ей в шею пистолет с такой силой, что почти пресеклось дыхание.

— Поторопись, Портье! Ей неймется…

— Нет! — выла Соланж.

Первая мольба. Божественный холодок пробежал у Марианны по позвоночнику. Но офицер все еще не решался.

— Ты или она. Выбирай, Портье… Вспомни: я убью только одного из двоих!

Колебания прекратились. В конце концов, что он теряет? Он раздвинул бедра Маркизы, получил удар ногой по голове. Это его завело.

— Давай, давай, толстячок! — кричала Марианна. — Выложись по полной! И сделай так, чтобы она не перебудила весь квартал… Ибо, если прикатят копы, я убью вас обоих!

Портье с большим трудом удерживал Соланж, которая отказывалась подвергаться поношению. Она отчаянно билась, лягалась. Марианна шепнула ей на ухо несколько слов:

— Уймись, Маркиза… Вот увидишь сама: это жутко больно, но пережить можно…

Портье правой рукой заткнул Соланж рот. Молодец, правильно действует.

Марианна чуть отстранилась, чтобы насладиться зрелищем. Местью, которую так часто воображала себе. Она знала, что у Портье ничего не получится. Страх сделал его импотентом. Главное, чтобы Маркиза поверила. Марианна вглядывалась в ее лицо. Только на него и смотрела. Ничто другое не интересовало ее. Страх и страдание в ее глазах. Заново пережить собственные мучения, в последний раз.

Несколько минут она позволила Портье трудиться. Потом решила сократить их мучения. В конечном итоге это было слишком гнусно. Невыносимо присутствовать при таком. Тогда Марианна повторила жест Даниэля. Портье почувствовал, как глушитель уперся ему в затылок. Неподвижно застыл.

— Лежи тихо… Помнишь, тогда, в карцере? Даниэль не выстрелил… Он был хорошим человеком, Даниэль…

Портье окаменел. А Соланж хотела одного: чтобы эта туша с нее слезла.

— Даниэль был хорошим человеком. А я всего лишь преступница… Худшего разбора. Но и я такого не заслужила…

Она отвернулась, нажала на курок. Портье рухнул на Маркизу, та издала душераздирающий крик. Марианна на мгновение застыла.

Да, она сделала выбор. Но хуже придется Соланж.

Соланж, вся в брызгах крови, в ошметках плоти. Лицо, шея, плечи. Все это продолжало струиться, стекало на грудь Соланж, которая видела, как пуля прошла через лобную кость насильника. Разнесла череп, который раскололся прямо перед ее глазами. Соланж, которая задыхалась, тщетно пытаясь скинуть с себя чудовищный труп, давящий ее, сплющивающий. Соланж, которая плакала от страха.

Марианна взяла с этажерки толстый рулон скотча. Примотала пару казненных к столу.

Маркиза теперь лишь истерически икала. Онемела, и глаза округлились от ужаса. Мотала головой, пытаясь стряхнуть с лица омерзительную слизь.

— Не хочу, чтобы ты и дальше мучила заключенных, — шепнула Марианна ей на ухо.

— Я больше не буду! — рыдая, клялась Маркиза. — Сними его! Сними его, умоляю!

— Знаю, что больше не будешь… Потому что час за часом тебе придется лежать с этой жирной свиньей на тебе… И в тебе, между ног…

Марианна заклеила ей рот скотчем.

— У тебя будет время подумать… Целая ночь, чтобы покаяться в грехах. Может быть, даже целые дни, кто знает… Уверена, ты меня не забудешь. Ни меня, ни Даниэля. Ни всех тех, кого мучила… Он скоро остынет, станет холоднее смерти… Будет медленно коченеть на тебе, в тебе…

Соланж умоляла взглядом. Напрасно.

— Но видишь, я сдержала слово… Оставила тебя в живых.

Марианна прошла в ванную. Губной помадой на большом зеркале подписала свое преступление:

За Даниэля, за всех, кто страдал в тюрьме, двумя палачами меньше в арестном доме С…

Марианна де Гревиль. Регистрационный номер 3150.

Она ополоснула лицо, в раковину стекали красные струи.

Потом вышла из квартиры, заперла дверь. Ключи выбросила на тротуар.

Снова километры. После С. еще двести. Наугад. Она въехала в местечко, где все дышало деревенским покоем. И. — вот как оно называлось.

Марианна остановилась перед вокзалом. Красивое маленькое строение. Она выключила зажигание. Откинула голову назад, расслабила мышцы шеи.

Забыть бы взгляд Соланж. За тебя, любовь моя. Чтобы отомстить за тебя. За всех, кто гниет в застенках С… Я должна была это сделать. Ради тебя. Ради них…

Монстр уполз обратно в свою нору. Насытился на какое-то время. Нет, навсегда. Спокойно переваривал свою добычу. Свой последний пир. Королевский пир.

Марианна пролила несколько слезинок. Чтобы смыть с себя эту ненависть. Это зверство.

Потому что счастье коснулось ее.

Она огляделась вокруг. Это место подойдет.

Растянулась на двух сиденьях. Улыбнулась. Страх исчез. Наконец-то. Она быстро заснула. Под пологом ясного неба.

Никто из них не ложился спать. Сидя за столом в кухне перед остывшим кофе, они скользили по булыжным мостовым непроходящей тревоги. Им все-таки удалось освободиться, хотя Фрэнк и вывихнул себе плечо, поднимая бильярдный стол. Но он едва чувствовал боль. Другая, куда более сильная, терзала и тело его, и дух. Лорин. Они не пустились в погоню: Марианна озаботилась проткнуть все четыре шины «пежо», перед тем как исчезнуть. Чтобы их поменять, утром должен был приехать механик. И что потом?

— Где ее искать? — спросил Филипп, на горле у которого красовалась толстая повязка.

— Не знаю, — признался Фрэнк. — У нее целая ночь форы.

— Почему она вдруг заговорила о засаде? — недоумевал Лоран.

— А я вот никак не могу понять, почему она всех нас не убила! — вмешался Филипп.

— Потому, что любит нас, — предположил Лоран. — А вообще-то, мы олухи… Никому в голову не пришло запереть дверь в ее комнату.