Карин Жибель - Искупление кровью

Он так изменился. Не был жестким, грубым.

Отдал ей все. Все, что у него было. Последнее, что было.

Фрэнк оставил машину перед вокзалом. Глаза его все еще были красными от слез. Он плакал все утро. Пока она завтракала. Прямо перед своим убийцей. Он сидел на постели и не мог проглотить ни куска, даже дышал с трудом.

Потом она приняла душ, оделась. Все время улыбалась ему. Как это удавалось ей? Он смотрел, как она собирается… Каждое движение вонзалось в грудь, будто клинок. Пока она не приблизилась, не приникла к нему. Не прошептала на ухо несколько слов:

Тихо… Не плачь, Фрэнк, прошу тебя… Не плачь… Даже не грусти…

Я все тебе объясню, Фрэнк… Все скажу тебе…

Он прошел через зал ожидания. Уже не плакал. Обещал ей: никаких слез. Обещал, что рука не дрогнет. И что он сдержит слово.

Объявили о прибытии скоростного на М. Юг, солнце, море. Чего она никогда не узнает.

Голос Марианны — в памяти. Красным шрифтом, несмываемым. Слова, раз услышанные и запечатленные навсегда:

Я тебе все скажу… Фрэнк, это не страшно… Ты не убьешь меня: ты меня спасешь… Впервые в жизни я ничего не боюсь… Ведь, знаешь ли, я всегда чего-то боялась… всегда. Но теперь все кончено… Я никогда себя не чувствовала так хорошо…

Что-то вроде мира в душе… Это вроде бы называют безмятежностью. Как долго я желала свободы… Мечтала о ней днем и ночью…

Фрэнк остановился в дверях. Перед первой платформой.

Смотрел на Марианну, которая сидела к нему спиной, под стеклянным навесом, и курила сигарету.

Так далека от смерти. Такая красивая.

Нет, я поклялся. Когда она обернется, я не пролью ни слезинки. Я даже улыбнусь ей.

Мечтала о ней днем и ночью…

Потом решила, что свободы в этом мире не существует… Ты обещал мне новую жизнь, а я боялась… всего… Даже пресловутой свободы… И потом наконец поняла…

Я нигде и никогда не буду свободна. На мне всегда будут цепи, вокруг всего тела, вокруг горла… Будут душить меня… Пожизненное — это навсегда…

Свобода — внутри тебя… Там, в голове… Не нужно далеко ехать, чтобы обрести ее… Я поняла это в тот вечер, когда убежала от вас…

Они всегда будут преследовать меня. Всегда и повсюду. Их лица, их крики, их страдания. И мое страдание тоже… Я причинила столько зла, Фрэнк. Совершила столько ужасов, да и сама испытала немало…

И Даниэля мне не хватает, всегда будет не хватать. Я никогда не смогу жить без него… Жизнь без него — это не свобода, это заточение в боли, пожизненное заточение…

Так что я хочу ее спасти, эту девочку… Где-то она сейчас, напуганная, вдали от отца… Ей нужно предоставить шанс. У нее жизнь впереди. А у меня — нет. Моя жизнь осталась там… врезалась в колючую проволоку… Была похоронена вместе с теми, кого я убила…

Вместе с Даниэлем… Моя жизнь осталась позади… Кончилась.

Спасти ее — вот чего я так долго ждала… Ждала всегда… Спасти, совершить что-то хорошее в жизни… Придать ей смысл.

Это — искупление, Фрэнк. Видишь ли, мне нравится это слово! Избавление, если тебе угодно…

Ты им скажешь, что я сама решила умереть за нее, пусть они знают, пусть помнят… что я не такая подлая, как они.

Фрэнк закрыл глаза на какую-то долю секунды. Когда открыл их, Марианна бросила сигарету на перрон.

То был знак.

Кто-то прикоснулся к его плечу. Они пришли, разумеется.

Голос из громкоговорителя раздался над их головами. Скоростной прибывает через две минуты.

Фрэнк взглядом ободрил друзей. Их, похоже, снедало отчаяние без предела.

— Она нас ждет, — только и сказал он. — Мы нужны ей…

Он прошел вперед. Марианна встала, обернулась. Улыбнулась им искренне, по-настоящему. Каждого одарила взглядом. Фрэнк не плакал. Улыбался тоже. Она вгляделась в изумруды, искрящиеся на солнце. Два драгоценных камня.

Потом снова повернулась к рельсам. Вдали показался поезд.

Тень страха внутри, под ложечкой. Только тень. Такое накатывает, когда перед тобой простирается неизвестность.

Фрэнк вытащил оружие:

— Полиция!

Она обернулась снова. Крики в толпе. Марианна приподняла правую полу рубашки.

— Не двигаться! — заорал Фрэнк.

Другие вопли. Кричат свидетели. Но Марианна не слышит. Держится за взгляд зеленых глаз. Как за спасательный круг.

Лоран и Филипп тоже взяли ее на мушку. Она вытащила «глок».

— Всем лечь на землю! — закричал комиссар.

Боль вонзилась в тело быстрее, чем звук достиг слуха. Марианна повалилась назад, пораженная в сердце. Силой удара ее отбросило на рельсы. В тот самый момент, когда прибывал поезд.

Она успела увидеть, как от торможения, от трения металла о металл поднялся целый сноп искр, подлинный фейерверк. Прямо в синее-синее небо.

И сжала кулаки — в последний раз.

Я хочу ее спасти, Фрэнк; этот выбор — моя свобода .

26 января — шесть месяцев спустя

Фрэнк поцеловал Лорин, которая спала без задних ног, прижав к себе любимую плюшевую игрушку. На цыпочках вышел из комнаты, прошел к себе. Был счастлив, что дочка рядом. Он такого натерпелся страху… Теперь она жила с отцом, после того как тот чуть не потерял ее. Как все нормальные девочки. Пусть даже она такой никогда не будет. После всех потерянных лет. Тех лет, когда отец держал ее поодаль, прятал. Как нечто постыдное, чудовищное. Теперь все по-другому. Теперь она здесь, в его жизни. Где ей и место.

Он растянулся на кровати, включил телевизор, чтобы разбить тишину. Попал на ночную программу новостей. Та же старая песня. Дюмен возглавляет рейтинг. Через несколько недель после предвыборной кампании, в основе которой лежит политика обеспечения безопасности, он будет избран президентом, в этом уже никто не сомневается. Даже неинтересно.

Фрэнк выключил телевизор, бросил пульт на пол.

Он хранил молчание относительно дела Шарона. Не из трусости. Нет. Просто для того, чтобы у Лорин был отец. Чтобы жертва Марианны не лишилась смысла.

Марианна… Он оставляет свет включенным на всю ночь. Каждую ночь. Глотает снотворные, погружается в прерывистый сон. Лучше, чем ничего.

Завтра наступит новый день. В конторе он встретит Лорана. Тот похлопает его по плечу, как обычно. Все в порядке, старина? Лоран не изменился. Только улыбается реже. А когда улыбается, то улыбка у него грустная.

Филиппа им не хватает. После того как он подал в отставку, через несколько дней… Филиппа, который больше не подавал о себе вестей. Который растворился в большом мире, не оставив адреса. Только записку на столе Фрэнка. Он уезжает далеко. Им лучше расстаться, так будет безопаснее для всех троих. Если они останутся группой, с ними будет легче расправиться.

Еще одна жертва, с которой Фрэнк не может смириться…