Эндрю Бергман - Большая чистка сорок четвертого года. Кот привратника

— В доказательство того, что я не склонен шутить, вот вам еще одна неожиданность: Уоррен Батлер назначен послом в Парагвай и позавчера туда отбыл. Теперь понимаете, на какие рычаги я способен нажать, если потребуется?

— А тамошние юноши предупреждены? Боюсь, что с приездом Батлера они сильно поголубеют.

— Ливайн, а вы, оказывается, моралист! Впрочем, все частные детективы таковы: снаружи этакие крутые циники, а если копнуть поглубже — старые девы, да и только.

— Нет, вы определенно рехнулись, Ли. Примите мои соболезнования. И заодно холодный душ.

— Спокойной ночи, — пожелал он мне зловещим голосом.

Четвертого июля, в восемь часов вечера, Сэвидж сидел у меня в конторе и повторял срывающимся голосом:

— Я знал, знал, что так оно и случится. Мерзавцы понимают, что мы не посмеем выступить.

Банкир безуспешно пытался раскурить трубку, она у него все время гасла, он зажигал спички одну за другой. Я вспомнил, как сто лет назад на этом же месте сидела его дочь, мнимая хористочка Керри Лэйн. Круг замкнулся.

— Итак, вы решительно отказываетесь от выступления?

Он смертельно побледнел — даже волосы у него, кажется, стали белее.

— Но ведь мы до сих пор не купили эфирное время!

— Еще не поздно купить.

Он задумался:

— У нас нет доказательств.

Тут он был прав — доказательствами мы не располагали.

— Мистер Сэвидж, в этой истории не последнюю роль играл Уоррен Батлер. Два дня назад он назначен послом в Парагвай. Разве это не подозрительно?

— Подозрение не есть доказательство, вы это знаете не хуже меня. — Он помолчал. — Батлер… это директор театра-буфф, если не ошибаюсь?

— Да, в котором работала Анна.

— Черт знает что такое! — Сэвидж тряхнул львиной гривой. — Понимаете, Ливайн, мое имя для всех означает только одно — деньги. В буквальном смысле этого слова. Если разразится скандал, его отзвуки еще долго будут слышаться в экономике и денежно-кредитной политике государства. Я не имею права рисковать.

Он на глазах терял самообладание, нужно было его как-то ободрить, иначе всем нам: и ему, и Анне, и мне — грозили большие неприятности.

— Хорошо, забудем о выступлении. В конце концов, вам виднее.

— Дело не во мне, Ливайн! Если наше обвинение будет выглядеть голословным, на пользу Тому это не пойдет. А он должен, должен стать президентом, понимаете?

— Понимаю. Хватит ему разменивать божий дар на разборки с мафией.

Сэвидж позволил себе улыбнуться:

— Именно об этом мы с ним вчера и разговаривали. Скандал с вымогателями отбросит его лет на шесть-семь назад. Том дорос до более серьезных дел. Он способен вести диалог на равных с Черчиллем и Сталиным.

— Ну да, с мошенниками средней руки ему надоело возиться.

— Называйте это как хотите. — Лицо у банкира было пепельное, а глаза потухшие. — Что же нам делать? Что делать?

Я закурил «Лаки»:

— Сейчас мы пойдем на радио, поднимемся на двадцать шестой этаж и войдем в студию шесть Д. Сядем перед микрофоном и будем ждать до десяти. Я уверен, что к этому времени они принесут пленки.

— Но почему они не сделали этого до сих пор?

— В этом-то вся и штука — у кого нервы слабее. Им не верится, что вы публично расскажете о шалостях своей дочери. Только увидев, как мы входим в здание радио-центра, они поймут, что время шуток прошло.

Сэвидж выпустил изо рта облачко дыма и смотрел на него так пристально, будто надеялся в его очертаниях увидеть ответ на свои мысли.

— А вам не кажется, что они постараются не пустить нас в студию? — спросил он задумчиво.

Вот это уже был деловой подход.

— Не сомневаюсь, что так оно и будет.

Он прищурился:

— Понятно.

— Как у вас со здоровьем, мистер Сэвидж? Сердце в порядке? Это я к тому, что сегодня нам придется побегать.

— Я ежедневно делаю гимнастику, Мой врач говорит, что здоровье у меня как у сорокалетнего, хотя мне, знаете ли, пятьдесят два, — горделиво ответил банкир.

— Прекрасно, мы в равных условиях. Мне тридцать восемь, но чувствую я себя на сорок с лишним.

Он не сумел сдержать самодовольной улыбки. Я был рад, что он хоть немного успокоился.

— Я уверен, что вы опять шутите, Ливайн. Я же помню, как вы прыгнули с пожарной лестницы в окно моего кабинета. У вас это получилось чрезвычайно ловко.

Я встал:

— Мне ничего другого не оставалось. Нам пора. Ваша машина внизу?

— Разумеется.

— Отпустите пока шофера, но в пять минут десятого он должен стоять напротив радиоцентра с включенным двигателем.

— А сейчас мы двинемся пешком?

— Отсюда всего два квартала. Для пользы дела лучше, если мы появимся там незаметно.

Вечер был душный, и, едва мы покинули контору и вышли на улицу, сорочка на мне промокла насквозь. Было половина девятого. Уже смеркалось. Мысленно я повторял программу вечерних передач:

7.30. Шоу Дика Хэймса

8.00. Джинни Симс

8.30. «Свидание с Джуди»

9.00. Театр ужасов «Железная рука»

9.30. Военно-политическое обозрение. Карл Ван Дорен

10.00. «Пепсидент-шоу». Шарлотта Гринвуд, Марти Малнек с его оркестром и несравненные «Тяп-ляп».

Будь у нас чуток лишнего времени, я бы с удовольствием послушал про «Железную руку». Я поделился своими сожалениями с Сэвиджем, он слабо улыбнулся. Взгляд у него снова стал сосредоточенным, челюсти сжаты, а вены на висках выделялись больше обычного.

Народу на улицах было полным-полно, особенно детей с воздушными шариками и цветными флажками.

Солнце уже закатилось, день уступил место ночи. Мы приближались к радиоцентру, почти не разговаривая. Было не до шуток — ставки слишком высоки. Сэвидж так решительно стремился вперед, что однажды едва не угодил под колеса такси — хорошо, я успел оттащить его за рукав. До цели оставался один квартал — нервы у нас обоих были на пределе.

Мы остановились, чтобы пересечь Шестую авеню, и тут я не удержался — присвистнул. Вход в радиоцентр был, мягко говоря, перекрыт.

— Ну и дела, — пробормотал я.

— В чем дело, Ливайн? — спросил Сэвидж.

— А вы поглядите на этот мир животных. На той стороне, у входа…

С полтора десятка горилл толпилось перед входом в радиоцентр. Двоих я опознал, это они ошивались однажды возле моего дома в Санни-Сайде, остальных, кажется, видел в вестибюле «Уолдорф Тауэрс». Сунув руки в карманы и подняв воротники плащей, они внимательно посматривали по сторонам, словно искали глазами кого-то. Кого-то! Да нас, кого же еще!

Не долго думая, я затащил Сэвиджа в винный магазин напротив.

— Что вы там увидели, Ливайн? Я даже не успел понять, куда вы показываете…

— Нас уже ждут.

Сэвидж вытащил носовой платок из нагрудного кармана своего элегантного синего пиджака и вытер лоб.

— Чего они хотят, Ливайн? Похитить нас?