Владимир Колычев - Девушка с белым лицом

— Можешь сдать меня в полицию, но счастья тебе это не прибавит.

— Счастье… Интересно, в чем оно измеряется — в граммах или миллиметрах? Знаю, что в чем-то маленьком.

— В попугаях… И в обезьянах, — с той же горечью сказал я.

— Почему в обезьянах?

— Потому что «гримасы судьбы».

Мы вышли за ворота. Ирина подвела меня к своей машине, но ключи из сумочки доставать не торопилась. Повернулась ко мне лицом, посмотрела в глаза.

— Что дальше? — спросила она.

Я все понял и настроился на одиночное плаванье, в котором трудно чувствовать себя рыбой в воде, когда нет ни машины, ни денег. А нужно ехать в Ростов, там родители, они помогут, спрячут и даже поговорят с матерью Антона, которую хорошо знают. Возможно, Татьяна Викторовна знает, где и с кем работал Антон до того, как вернулся в Ростов. Мне нужна любая информация о его друзьях, которых он от меня скрывал.

— Дальше я сам.

На переезде опускался шлагбаум, освобождая путь для поезда, красный внедорожник успел проскочить чуть ли не в самый последний момент. Я рассеянно наблюдал за машиной.

— У тебя деньги есть? — спросила Ирина.

— Что-нибудь придумаю.

Я продолжал смотреть на красный «Кайен», который, не снижая скорости, круто входил в поворот на кладбище — аж пыль из-под колес!

Ирина полезла в сумку, возможно, за кошельком, но, заметив «Кайен», замерла. И сощурилась, хотя близорукостью не страдала.

— Это она, — шепотом сказала Кострова.

— Кто «она»? — заинтригованно спросил я.

— Вика. Это ее три ноля.

Первой буквой на регистрационном знаке у «Порше» была «о», дальше — два «ноля» и «единица». Красный цвет автомобиля и блатные номера могли сказать о владельце многое. Первый «ноль» — это честолюбие, второй — властность, третье — стремление покорять все новые и новые высоты. Владелицы красных машин любят привлекать к себе внимание окружающих, но при этом вспыльчивы и даже опасны в своем гневе.

Кострова нажала на кнопку брелока, не вынимая его из сумочки — пискнула сигнализация, щелкнул центральный замок.

— Давай в машину, — открывая дверь, поторопила она.

Видимо, не хотела привлекать к себе внимание. У Вики Тихомировой могут возникнуть вопросы, если она увидит ее возле кладбища. Возможно, Вика оплатила свой договор с прессой, который сейчас нарушался.

— Ну, хорошо.

Я сел в машину, Ирина завела двигатель, перекрестилась на иконы под ветровым стеклом, выдохнула.

— Я тебя до станции довезу, — сказала она, включая первую скорость.

Я подумал о своем «Гранд Чероки»: там автоматика, куда более удобный и комфортный салон. Но без ключей даже в паркинг не зайти, а если я попытаюсь это сделать, охрана вызовет полицию — если, конечно, Черепанов расставил все возможные ловушки на меня. А он не дурак, и, возможно, полиция прочесывает сейчас Ярославский вокзал и все поезда, идущие через Ростов, в том числе и электрички.

А если Элли сдала меня по своему обыкновению, то сейчас и на кладбище появится патруль. Но мне очень нужно было поговорить с Викой Тихомировой. Поэтому я вышел из машины, не доезжая до станции. Попрощался с Костровой, пожелал ей успехов и отправился назад.

У могилы Елены Тихомировой стояла высокая блондинка с характерными чертами лица, которые отличают обыкновенных красавиц от профессиональных фотомоделей. Уже немолодая, она выглядела очень хорошо: красивая от природы внешность была отшлифована в косметологических салонах. Тонкий черный свитерок изящно облегал грудь, талию, такого же цвета джинсы подчеркивали стройность ног, удлиненных высоким каблуком.

Вокруг женщины никого не было, меня она не замечала, но все равно стояла так, будто позировала невидимому фотографу. Головка приподнята, подбородок не задран, положение тела расслабленное. А как эффектно и при этом естественно смотрелись гвоздики в ее руках! Пока она не швырнула их на могилу. Повела рукой, направив букет на памятник, как будто хотела хлестнуть им покойницу по лицу, пальцы разжались, цветы рассыпались по надгробью.

Блондинка беззвучно пошевелила губами, с ожесточением глядя куда-то в пустоту перед собой, как будто заклинание какое-то произносила. Это не могло не показаться мне странным.

Я решил идти напролом, как человек, которому нечего терять.

— Здесь никого нет, — приближаясь к могиле, сердито сказал я.

Вика Тихомирова, если это была она, поворачивала ко мне голову осторожно, стараясь не нарушить гармонию в конструкции своей позы. Медленно приподняла бровь, выражая недоумение, а разглядев меня, прибавила к эмоциям кислую дольку презрения. Действительно, в шортах и футболке по кладбищу бродят только алкаши да попрошайки, но так я и не возражал против маргинальной отягощенности в своем создаваемом на ходу образе.

— В могиле, говорю, никого нет.

— И что? — спросила Вика.

Голос у нее густой, но мягкий, шелестящий, звучание приятное, даже волнующее.

— Ушла покойница.

— У нас свободная страна, — сказала она с холодной улыбкой, достойной объектива модного фотографа. — Покойники могут ходить куда угодно.

— Убивать ушла.

— Мужчина, вы бы шли себе. — Она слегка поморщилась, отворачиваясь от меня.

— Новенький к нам вчера пришел. Антон Каплунов, может, знаешь такого?

Вика замерла с напряжением в теле, снова повернулась ко мне. Я обратился к ее высочайшей персоне на «ты», но женщину возмутило не это. Ступор вызвала фамилия Антона, во всяком случае, мне так показалось.

— Мужчина, я сейчас вызову полицию, — сказала она, прикасаясь к сумочке, которая висела у нее на боку.

— У нас своя полиция. И свой суд. Страшный. Каплунов там завтра будет, Игарик его уже ждет. Игарик, Джим, Костюха, знаешь таких?

Вика болезненно сощурила глаза, уголки рта дрогнули.

— Ты кто такой? — раздраженно спросила она.

— И ты там будешь, — кивнул я.

— Я не знаю никаких Игариков, — сказала Тихомирова, четко, но с ожесточением выговаривая слова.

Она больше не заботилась об эффектности своей позы, но все равно выглядела убедительно — в своей злости. Будь у нее возможность, она бы убила меня прямо на месте. Даже если я действительно с того света.

— Они Лену изнасиловали. А потом убили.

— Бред.

— А потом их самих, всех, как щенков, в одном корыте. Каплунов был последним… Или нет? — Я смотрел на женщину, а видел карты в руках Риты.

Четыре валета, крестовые король и дама. Трех валетов она порвала, остался четвертый — Антон. Бубнового валета порвали вчера, но ведь были еще король и дама.

Вика сунула руку в сумочку, я думал, за телефоном, но увидел перед собой газовый баллончик.

— Пошел отсюда!

Мне стоило больших усилий сохранить лицо. Если я покойник, то не должен был бояться ни газа, ни даже пули. А Вика могла нажать на клапан в любой момент — запросто и с удовольствием.