Владимир Колычев - Девушка с белым лицом

— Такое не прощается, — вынужден был согласиться я.

— Ты даже не представляешь, как это страшно находиться под водой, когда нет воздуха, когда ты не можешь сделать вдох…

— Представляю.

— Представлять мало, надо почувствовать! — Рита смотрела на меня с тихой одержимостью во взгляде.

Я не закрывал глаза, но все равно увидел ее в озере, в окружении насильников. Антон держал ее за голову, не позволяя вынырнуть… Но если там, на Медвежьих озерах, топили Риту, тогда где же ее дочь? Голова пошла кругом, перед глазами все поплыло.

— Но я уже научилась.

Рита стояла в шаге от меня, но ее голос прозвучал откуда-то издалека, он плыл волнами, то громче, то тише.

— Чему ты научилась? — А мой голос, казалось, оглушал меня, изнутри раздувая барабанные перепонки.

Земля колыхнулась под ногами, захотелось присесть, но Рита пришла в движение, обогнула меня, ее пальцы нежно скользнули по моему плечу. Я пошел за ней, как зомби за своей хозяйкой.

Я шел, а Рита бежала — легко, будто летела на крыльях. За кустом орешника по пути к дому она немного задержалась, выпорхнула оттуда в одной футболке чуть выше колена, босиком выбежала на деревянный помост, разогналась, ласточкой сиганула в озеро и скрылась под водой.

Плавать я умел, дыхание задерживать тоже и знал, почему Рита долго не выныривает. Она уже развернулась под водой, заплыла под помост вокруг дома, спрячется сейчас за сваей и будет наблюдать за мной. Но с ума я сходить не стану, потому что не совсем еще тронутый.

Я ускорил шаг, прошел мимо дома, разделся до трусов и спустился с дощатого настила по железной лестнице. Прыгать в воду не стал: не хотел шуметь, пугать Риту.

Вода была теплой, казалось, даже чистой, но пахла тяжело. Дна я сразу не достал, но, подплывая к берегу, ногами нащупал ил. Такое ощущение, как будто холодная рука за лодыжку взяла. Это могла быть рука русалки, но сердце от страха не сжалось.

Рита не выныривала, за сваями не пряталась. Я остановился, затих, осмотрелся. Под настилом темно, неуютно; тихонько хлюпнула вода, это с листьев кувшинки спрыгнула лягушка.

Ветра нет, озеро гладкое, как стекло, и — тишина. И ни души. Не видно Риты, не слышно. Но утонуть она не могла, никаких в том сомнений.

Я осторожно развернулся, по лестнице поднялся на помост, но Риты не нашел. Да и не могла она выбраться из озера незаметно. Где-то под водой она сейчас, хорошо, если прячется… А если утонула? А если живет там? Может, ей и дом не нужен, если есть озеро. Дед живет на суше, а его русалка — в воде.

Я вышел на самый край помоста, взглядом окинул озеро. Тихо, ни души, даже русалка хвостом по воде не шлепнет. А вода темная, зеленая, как глаза колдуньи, такая же завораживающая.

Взгляд мой остановился, прикипел к воде. Озеро сужалось, уменьшаясь в размерах, становилось, как белый свет — с овчинку. Я ощутил силу притяжения, взялся за перила, но все равно пошатнулся в сторону воды.

Озеро продолжало сужаться, вдобавок вода в нем стала проседать, образуя неподвижную воронку, из которой вдруг с шумом вынырнула Рита и весело махнула мне рукой.

От неожиданности я шарахнулся и поскользнулся. Перила удержали меня, поэтому я не упал, а всего лишь сел, больно стукнувшись ногой о ступеньки ржавой лестницы. Зато озеро расширилось, и над головой просветлело.

Рита подплыла к лестнице, протянула руку. Я кивнул, откликаясь на призыв о помощи. Трудно будет ей без меня подняться по лестнице с чешуйчатым хвостом вместо ног.

Но никакого хвоста я не увидел, из-под мокрой футболки выглядывали голые, тонкие с крепкими икрами ноги. Да и не русалка она вовсе…

Определенно, мне требовалась помощь психиатра, я должен был как можно скорее убраться с этого чертового озера. Но смогу ли? Захочу ли? От Ирины Костровой я, помнится, убежал, но Рита привязала меня к себе накрепко.

— Ничего не спрашивай, — сказала она, хитро улыбаясь мне.

— Да я не спрашиваю, — качнул головой я.

— Просто обними, я замерзла.

Она обвила руками мою шею, прильнула ко мне, плотно прижалась. Рита пылала, как утюг, набитый раскаленными углями, два ее горячих сердца грели мне грудь. Даже футболка на ней, казалось, высохла. Рита просто не могла быть русалкой.

— Отнеси меня в дом, — прошептала она.

Я ощущал дрожь в ее теле, меня самого колотило изнутри. И продолжение не пугало. Лучше здоровый естественный секс, чем болотная мистика с могилами и русалками.

Я подхватил Риту на руки, отнес в дом, в горнице поставил на пол.

— Я вся мокрая, — прижимаясь ко мне, все так же шепотом сказала она. И призывно вильнула бедрами, вдохновляя на смелое решение.

Не знаю, правильно я понял Риту или нет, но футболку я с нее снял. И она не возразила. Более того, опустилась на диван, потянув меня за собой.

— Ничего не бойся, — пробормотала она, подставляя губы для поцелуя.

И я поцеловал ее — глубоко, страстно, пьянея от дурманящих чувств. Рита извивалась подо мной, то легонько отталкиваясь, то с силой притягивая, и еще она сжимала пальцы, как это делает пациент в кресле у стоматолога, пробуя на вкус наконечник бормашины. Вроде бы и обезболено там, во рту, но все равно страшно. А отступать Рита не хотела… Зато я вдруг потерял ход. Чувства не остыли, скорее наоборот, но уже не хотелось идти напролом. Даже нежный секс — это грубость, во всяком случае, применительно к Рите. Грубость и кощунство…

За спиной послышался шум, чьи-то сильные, волосатые руки схватили меня за шею и оторвали от Риты с такой легкостью, как будто я был жалким щенком. Которого не жаль утопить.

— Ну ты и урод! — взревел взбешенный мужик.

— Деда, не надо! — испуганно вскрикнула Рита.

Взгляд мой затягивался красной пеленой, но я увидел, как Рита выхватывает из-под головы розовую подушечку, закрывается ею. И еще я заметил отражение в зеркале: меня действительно душил ее дедушка, и делал он это со знанием дела. Одной рукой он намертво пережимал горло, другой блокировал мой локоть, не позволяя ударить себя в живот. А руки у него действительно сильные, и подкову такими согнуть можно, и меня убить.

— Деда, я люблю его! — медленно поднимаясь, заявила Рита.

— Срам закрой, дура!

— Мы с тобой поговорить хотели!

— На том свете поговорим! — прохрипел Силуминов.

— Ну ладно!

Рита угрожающе зыркнула на деда, повернулась к нему спиной и открыла дверь в соседнюю комнату.

— Ты куда?

Жить мне оставалось совсем чуть-чуть: в глазах резко потемнело, голова, казалось, вот-вот лопнет от распирающей ее боли.

Но Матвей Олегович вдруг ослабил хватку. Мало того, я, сам от себя того не ожидая, смог ударить его локтем в живот.

— Ты чего? — возмущенно взвыл старик.

И снова с силой пережал мне горло, но я умудрился повторить удар, и он снова разжал руку, на этот раз от боли. Я уперся ногой в дверной косяк, оттолкнулся и полетел на пол вместе со своим истязателем.