Владимир Колычев - Девушка с белым лицом

— Пусти! — крикнула Рита.

Силуминов мог схватить ее за ногу, остановить, но убивать ее он точно не станет. Зато со мной расправится без всякого сожаления. Эта мысль придала мне ускорение. А тусклый блеск воды в озере заставил остановиться и сменить курс. Через озеро мне точно не уйти, нужно обходить дом и бежать в лес. Так я и сделал.

Из дома выскочил Черепанов. Увидев меня, притормозил, вскидывая ружье. Но скорость он погасил не сразу, а крыльцо закончилось, сила тяжести подставила ему подножку, и он упал прямо мне в руки. Я не стал его бить, просто вырвал из рук ружье.

Черепанов упал, но и я не смог удержать ружье. Сила инерции несла меня в одну сторону, а «вертикалка» полетела в другую — стукнулась о перила, перекувырнулась и шлепнулась в воду.

— Стой! Стреляю! — крикнул Черепанов.

Я не знал, был у него пистолет или нет, поэтому, предположив худшее, со всех ног рванул в сторону леса. За спиной звонко щелкнул пистолетный выстрел, пуля срезала ветку высоко над моей головой. Плохо, когда сбываются дурные прогнозы, а еще хуже, когда от них страдает голова — от прямого попадания в затылок.

Черепанов снова выстрелил, на этот раз пуля стукнулась в древесный ствол. Время близилось к вечеру, но в лесу еще светло, полагаться можно было только на зелень и свои быстрые ноги, обутые, но не одетые. Только плавки на мне да туфли, ну, еще крестик болтался на золотой цепочке, оберегая от пуль.

А вот ключи от машины отсутствовали, к тому же мой джип был заблокирован «Ровером» Силуминова, который, в свою очередь, подпирал «Крузер» Черепанова. Неплохо следователь кормился с преступных рук, если мог позволить себе такую роскошь, как средство передвижения.

— Стой! — донеслось издалека.

Черепанов продолжал преследование, но уже не стрелял, пули не свистели вокруг меня. Зато зверствовали комары, злорадно звенели над ухом, кровожадно кусали, насмехаясь над моей беспомощностью.

Я бежал, не разбирая дороги, пока хватало сил, и еще немного сверх того. Падать на землю от изнеможения я не стал, обнял ствол высокой сосны, подставляя потную спину под разгул комариной стихии. Хотелось закрыть глаза, но кто-то же должен наблюдать за обстановкой. Вдруг Черепанов уже подкрадывается с тыла. Или Силуминов… А он, судя по всему, знатный охотник, он не промахнется.

Черепанов будет преследовать меня до упора, и Силуминов не успокоится, пока не пополнит свой счет еще одной жертвой. Со стариком все понятно, но как же Черепанов мог так вляпаться?

Черепанов расследовал убийство Елены Тихомировой, тогда он и продался Вике, замял дело. А потом появился Силуминов, то ли он купил Черепанова, то ли пригрозил расправой — как бы то ни было, между ними возник сговор. Возможно, Черепанов помогал Силуминову скрывать следы преступлений.

Какое-то время их с Викой интересы шли рука об руку, но на конечной стадии разошлись. Черепанов выбрал Силуминова и помог ему расправиться с ней. Возможно, он действительно верил в торжество справедливости, но это не помешает ему застрелить меня как опасного свидетеля. Одно дело мстить нелюдям, и совсем другое подставить под удар сотрудника полиции.

Черепанов позволил Силуминову зарезать Шпатова, он даже не пытался остановить убийцу, и я мог стать свидетелем обвинения против него. О Силуминове и говорить нечего, этот старый черт спит и видит меня в белых тапочках.

Уходить мне надо. Пересилить себя и уходить, пока не поздно. А как же Рита? Или Лена? Впрочем, это уже неважно. Мне уже все едино, в каком мире с ней жить, в живом или мертвом. Любовь — это безумие, за право на которое нужно бороться.

На обратном пути к дому я мог напороться на охотников за своим скальпом, поэтому нужно было сделать крюк. Так я и сделал, но заблудился. Уже стемнело, когда я, искусанный, исцарапанный, вышел, наконец, к озеру. Свет в доме не горел, но глаза уже привыкли к темноте, поэтому я смог разглядеть силуэт. Озеро небольшое — идти недолго, но я выбрал другой путь.

Тихонько раздвигая камыши, я осторожно, прямо в туфлях, зашел в воду и стал медленно погружаться в ил. Ощущение было — как будто меня засасывало болото. Сердце радостно екнуло, когда ноги коснулись дна, я продолжил путь, лег на воду и поплыл.

На середине озера кто-то коснулся моей ноги, я подумал о Рите, и душа не сжалась от страха. Рита — не враг, она поможет, а если вдруг захочет утащить меня в свое царство, так тому и быть. Лучше с ней в озере, чем без нее на суше.

Но на дно меня никто не тащил. Рита не выныривала, я тихонько подплыл к дому, прислушался. Соловей где-то заливается, лягушачья капелла вяло разогревается перед ночной ораторией, то в одной стороне квакнет, то в другой. А человеческих голосов не слышно, и по дощатому настилу шаги не стучат.

Железная лестница ржавела в воде не первое десятилетие, но даже не скрипнула под моим весом. Я тихонько поднялся на мостик и возле самого дома увидел человека, который лежал, раскинув руки. Тело крупное, тяжелое, или Черепанов это, или Силуминов, а может, покойного Шпатова перенесли на свежий воздух.

Это был Черепанов. Некогда белая рубашка стала красной от крови, живот был рассечен ножом, нетрудно догадаться, кто это сделал. Похоже, Силуминов — действительно маньяк, этот живодер любил резать людей ножом. Зная, как погиб Шпатов, несложно было представить, с каким остервенением он убивал Черепанова.

Видимо, Черепанов все же решил исполнить свой долг, задержать преступника, но было уже поздно. Силуминов убил его и, возможно, пошел за мной. Наверное, рыщет сейчас по лесу, а может, уже и след взял. Но тогда Рита должна быть где-то в доме… Или в озере?

Пистолета у покойника не было — кобура пустая, а возле дома, как назло, я не нашел ничего такого, чем можно было вооружиться, — ни вил, ни топора. Можно было вернуться в озеро, пошарить по дну, вдруг смогу найти упавшее ружье. Если гильзы металлические, порох в патронах мог еще оставаться сухим, глядишь, и выстрелит. Но в воду я лезть не стал: там у берега много ила, как-то не очень хотелось зарываться в эту грязь носом.

Дверь в доме была открыта. Уже в сенях чувствовался приторно-сладкий запашок. Видимо, труп Шпатова до сих пор лежал в горнице. Свет я включать не стал, впотьмах пошарил за скамейкой, на которой стояли два бака с водой. Мне повезло: я нащупал топор — с обломком вместо обуха. Зато острый, полновесный.

С топором я и зашел в горницу. Труп действительно лежал в комнате, потихоньку разлагаясь в духоте. Из-за двери донеслись подозрительные звуки, как будто кто-то сдавленно замычал и ударил ногой по спинке кровати. Это могла быть Рита.

Но едва я прикоснулся к дверной ручке, как из темноты за спиной раздался тихий, но при этом оглушительный голос.